психологического настроя. Идея заключалась в том, чтобы избавить новобранца от его старых привычек, любви к всевозможным удобствам и привязанности к дому, превратив в нового человека — морского пехотинца армии США. Взять, к примеру, типичного засранца… Это же член правления, он прибывает на проработку с очень дурными привычками, у него полно любимых побрякушек, он будто обвешан регалиями царственной особы, покрыт слоем жирка, а его самомнению мог бы позавидовать сам Людовик XIV. В Японии таких называют словом «тайкун» — «великий правитель»; может, сравнение и избитое, но вполне применимое к типичному члену правления американской корпорации конца двадцатого века. Этого человека окружает свита, послушная малейшему его движению или взгляду. Они избавляют его от повседневных забот, даже самых пустяковых. Типичному засранцу вроде Крокера не с руки выстаивать очередь в аэропорту, проходить через металлоискатель или отвечать на вопросы какого-то клерка за стойкой, если, конечно, это не стойка перед трапом «Конкорда». Типичный засранец передвигается исключительно на частных самолетах, частных лифтах, останавливается в люксах, закатывает лукулловы пиры, проводит выходные на площадках для гольфа, на горнолыжных курортах, на ранчо или устраивает вечеринки с красотками, что называется, «имеет девок на Карибах» — излюбленная фразочка Хэрри. Потаскун вроде Чарли Крокера отправляется по бабам не иначе как на корпоративном самолете и наводняет свой штат милашками вроде тех, что сидят сейчас рядом с ним. И его разглагольствования о своем босяцком происхождении попросту нелепы.

Пипкас вынужден был признать, что «ГранПланнерсБанк» с самого начала избрал неверную стратегию. В погоне за «большими продажами» клерки вроде Сикамора стремились удовлетворить любой каприз «великого правителя». В ресторане «ГранПланнерсКлуба» на пятидесятом этаже банка Крокер не ограничивал себя в выборе блюд, а количества съеденного в «Риц Карлтоне», что в Бакхеде, вполне хватило бы на целый год безбедной жизни голодающей Эфиопии. В свою очередь кэп Чарли, соображавший что к чему, тоже не обделял благодетелей вниманием. Настоящий, или «первостатейный», клерк поддерживал с крупным заемщиком личные контакты. Так что когда Крокер звонил Сикамору и говорил, что есть лишнее приглашение на турнир по гольфу в Огасте, Сикамор мчался туда, оставляя умирающей в Пидмонтской клинике матери номер телефона, по которому та могла позвонить, если вдруг почувствует, что вот-вот покинет эту юдоль смертных грехов. В те благословенные дни Крокера встречали в фойе банка и тут же препровождали на сорок девятый этаж, прямиком к президенту, в приемной которого лежал огромный, размером с теннисный корт, ковер ручного плетения за двести семьдесят тысяч. Крокер садился за стол из красного дерева, отделанный ценными породами древесины; вокруг были стены, обитые панелями из орехового дерева, ковры все той же ручной работы, белый потолок со встроенными светильниками, направленными на картины, загадочные изображения на которых свидетельствовали о запредельной стоимости произведений искусства… Крокер лакомился блюдами от шеф-повара банка, смаковал новоорлеанский кофе из тонкостенного фарфора с логотипом «ГранПланнерсБанка» — стилизованным фениксом с распростертыми крыльями — а за стеклянными, во всю стену окнами, всегда искусно задрапированными от слепящего солнца, лежала Атланта, с новыми небоскребами из стекла, похожая на Изумрудный город из детской сказки. Всем своим видом она как бы говорила: «Это все твое, Чарли».

Было в отношениях засранцев с банком и кое-что еще… о чем Пипкас ни с кем из сослуживцев не говорил, хотя не сомневался, что многие и сами об этом догадываются. Среди тех, кто не имел отношения к банковскому делу, бытовало мнение — а Пипкас прекрасно знал это, знал еще со времен учебы в Гарвардском бизнес-колледже, — что в американском бизнесе заняты мужчины двух типов. Настоящие мужчины, мужчины-самцы, занимаются банковскими инвестициями, хеджевыми фондами, скупкой и продажей ценных бумаг, сделками с недвижимостью и другими видами деятельности, которыми пристало заниматься элитной верхушке банковского бизнеса. Они игроки, дельцы, трейдеры, рисковые парни — словом, они — чарли крокеры мира сего. Однако есть и пассивные особи, занятые в коммерческих банках, где только и забот, что ссужать клиентов деньгами, а потом сидеть и пожинать проценты. В Гарварде наименее популярной после банка была только работа в какой-нибудь скучной, надежной, консервативной и непотопляемой компании вроде «Отис Элевейтер», где требовался лишь управляющий. Чарли крокеры не сомневались — если их и припрут к стенке, они всегда смогут надавить на слабаков вроде Рэймонда Пипкаса. Пользуясь своей сокрушительной способностью подавлять, умением обвести вокруг пальца и повышенным уровнем тестостерона, они всегда смогут развернуть тех в нужном направлении — реструктуризации ли, рефинансирования или же просто долгого ящика.

Но чу! Где-то на мелководье гормонного бассейна «ГранПланнерсБанка» нашлись такие, как Хэрри Зейл, спец по проработке и личный инструктор банка по подготовке морских пехотинцев. Хэрри нужен был для того, чтобы заставить засранцев попрыгать, стрясти с них жирок, поумерить их «я», очистить душу от шелухи самомнения и сделать из них людей новой формации — засранцев, которые на деле начинают возвращать долги.

Хэрри все еще стоял; сделав глубокий вдох, он расправил грудь, и устрашающие черепа с костями стали еще заметнее. Затем Хэрри сел, выставив вперед большой подбородок, и, продолжая глядеть на Чарли Крокера поверх носа, сказал:

— Ну, так что, мистер Крокер, мы ждем. Ждем ваших конкретных предложений. Как я уже говорил, нам нравятся простые схемы — чтобы в собранном виде и с батарейками.

Возможно, все дело было в излишней привязанности Спеца к этой своей незатейливой метафоре — «в собранном виде и с батарейками». С Крокера было довольно уже: он насмотрелся на сохнущую драцену, пережаренный кофе, наслушался лекций и шуточек. Крокер подался вперед, опираясь о стол огромными ручищами; потоки тестостерона так и бурлили в нем. Он выпятил квадратный подбородок и словно бы раздался в плечах; юристы и бухгалтеры, не исключая и Анжелику, подались вперед вместе с боссом.

Крокер зловеще усмехнулся и заговорил низким голосом, сдерживая готовое вырваться наружу негодование:

— А я вот, друг мой, — вышло: «дру-у-уг» — хочу спросить вас кой о чем. Вам хоть раз в жизни доводилось бывать на охоте?

Хэрри молчал. Лицо его расплылось в такой же усмешке, что и у Крокера.

— Хоть раз доводилось встать ни свет ни заря, потрястись в пикапе, слушая, как парни рядом похваляются, будто уложат одних петушков? Трепачи, как же… мастера языками молоть… пока едут в поле, так и чешут… Да только пикап в конце концов останавливается, и тогда пора брать ружье в руки и что-то с ним делать… У нас в округе Бейкер, откуда я родом, так говорят: «Как борт фургона опускается, так трескотня кончается».

Сказав так, Крокер еще пристальней уставился на Хэрри. Хэрри выдержал его взгляд, не сморгнув, все так же усмехаясь.

— А трескотни здесь сегодня хватало, — продолжал Крокер, — уж простите за такую прямоту. Итак, «борт опустился». Мы пришли с реальным бизнес-планом, конкретными предложениями по реструктуризации кредитов и выправлению ситуации. И не намерены выслушивать лекцию об обязательствах по займу… Понимаете? Сдается мне, вы не больно-то представляете, с кем говорите, но…

— Я прекрасно представляю…

— …Вам следует зарубить себе на носу…

— Я прекрасно представляю…

— …Кой-чего, мой…

— Я прекрасно представляю…

— Друг — вышло: «дру-у-уг», — потому как…

— Я прекрасно представляю, мистер Крокер, с кем говорю. — Высокий, скрежещущий голос Хэрри перебивал низкий, внушительный тон Крокера. — Я говорю с человеком, который задолжал нашему банку полмиллиарда долларов. И еще двести восемьдесят шесть миллионов — шести другим банкам и двум страховым компаниям. Вот с кем я говорю. Вы наверняка слышали у нас здесь, в Атланте, поговорку: «Деньги решают, треп отдыхает». Настало время поговорить о деньгах, мистер Крокер. То, что я вам говорю, очевидно. Это «горькая правда», и она не выйдет за пределы зала для переговоров. Хотите сделать ее достоянием всех и каждого? Хотите настоящую проработку? Мы это запросто устроим, нам не впервой! Соберемся в конференц-зале. Девять кредиторов? Значит, человек сто, а то и больше, с наушниками, микрофонами. И каждый сочтет своим долгом высказать вам во всеуслышание, через усилители то, что я