станет явью. В пятницу вечером открытие новой сети пекарен будет отпраздновано пышной презентацией и вечеринкой, которая по размаху не будет знать себе равных.

Погода не должна подвести. Прогноз обещает чудесный весенний день, свежий и солнечный. Пекарня гостеприимно распахнет свои двери, предлагая клиентам разнообразные десерты, особые сорта кофе и множество видов свежего хлеба. Деловая часть города, расположенная на берегу реки, — мечта тех немногих инвесторов, которые обладают редкой способностью провидеть будущее.

Эта неделя должна была бы стать самой счастливой в жизни Майкла.

Вместо этого он был смят и истерзан горем. Он решил рассказать Алексе правду в смутной надежде, что это даст ему шанс достучаться до Мэгги. Как мучительно ранили Майкла ее слова, а поспешное бегство лишь подтвердило искренность ее жестокого признания. Мэгги не любит его. Он ей не нужен. И не нужна та жизнь, которую он может ей предложить.

Вечер того дня был чудовищен. Майкл наскоро измыслил нелепую басню о внезапно заболевшем дяде и вынужден был безупречно сыграть свою роль, чтобы мать и сестры не заподозрили ничего дурного. Наутро он уехал и велел своему шоферу доставить Мэгги вещи, которые она бросила в Бергамо. Майкл прижал пальцы к ноющему виску. Dios, в какой переплет он угодил! Наконец-то нашел свою любовь, но женщина, которую он полюбил, даже видеть его не хочет. Сумеет ли он когда-нибудь оправиться от такого удара?

Образ Мэгги неотступно преследовал Майкла. Он вспоминал, как она покорно таяла в его объятиях и содрогалась от наивысшего наслаждения. Вспоминал, как она изводила его, насмехалась и задирала на каждом шагу. Вспоминал сердечность, с которой Мэгги отнеслась к его родным, как она ублажала Данте, хотя и клялась, что терпеть его не может. Противоречивая до абсурда, преисполненная любви, предначертанная ему самой судьбой. Ни одной другой женщине Майкл не рассказывал о своем прошлом. Ни одной другой женщине даже в голову не пришло спросить, есть ли, была ли у него мечта. И только Мэгги поняла, приняла и поддержала его.

Безмерная боль терзала душу Майкла, и, стремясь хоть как-то унять эту боль, он порывисто схватил бутылку и налил в стакан коньяка. Обжигающая жидкость легко проскользнула в горло и огнем взорвалась в желудке. Может быть, надравшись до чертиков, он наконец сумеет заснуть и ему не будет грезиться Мэгги — обнаженная, простершаяся под ним, всецело открытая его страсти.

Зазвонил мобильник. Майкл вполголоса выругался и глянул на номер. Помедлил. И решительно нажал кнопку ответа.

— Алекса? Все хорошо?

Майкл долго, молча слушал ее речь. И внезапно разрозненные осколки головоломки сошлись воедино, образовав цельную картину. Сердце Майкла забилось чаще, и он встал, продолжая слушать, как женщина, бывшая ему верным другом, излагает подробности разговора. В голове его возник план, и он уже знал, что должен сделать.

Это будет его последний бой, но Мэгги достойна того, чтобы за нее биться.

Только бы этого оказалось достаточно.

Стоя в толпе рядом с Алексой, Мэгги наблюдала за церемонией открытия. Вчера она обнаружила на пороге дома свой багаж. К ручке дорожной сумки была привязана записка, начертанная изящным почерком Майкла.

«Я выполню условия нашей сделки и оформлю все документы, необходимые для расторжения брака».

Мэгги отогнала вспыхнувшее разочарование и постаралась думать только о том, что ее близких наконец-то оставят в покое. Гнетущая пустота в груди подтолкнула ее схватиться за телефон и сговориться о нескольких рабочих заказах по ту сторону Атлантики. Ей необходимо покинуть Нью-Йорк и как следует загрузить себя работой. К концу недели она уже будет в Лондоне. Может быть, чем дальше она уедет, тем легче ей будет прийти в себя.

Гордые яхты и паромы грациозно скользили по реке, добавляя великолепия силуэтам зданий. Казалось, архитектор вдохновлялся в своей работе величественными силуэтами гор и течением реки. Обтекаемые линии, стройный абрис низких строений, которые не заслоняли, но скорее подчеркивали красоты природных пейзажей. Стены косметического салона, сложенные из белого камня, дышали прохладной свежестью, и все здания были окружены садами, где среди сочной зелени располагались скамейки, скульптуры и брызжущие водой фонтаны. Японский ресторан блистал чайной комнатой, оборудованной на старинный манер: бамбуковые стены, роскошные занавеси из алого шелка представляли собой истинную усладу для глаз. Кирпичные стены ветхого здания, где когда-то размещался безвременно почивший железнодорожный вокзал, теперь были расписаны красочными фресками. Возрожденный прибрежный квартал без слов говорил Мэгги о том, чего способны достичь творческий подход, бережная чуткость и некоторая толика денег.

Все прочие заведения района уже открылись, настала очередь «Ла дольче фамилиа». Сейчас здание было накрыто обширным полотном с логотипом компании, и Майклу оставалось лишь подать знак, чтобы веревки мгновенно сдернули этот покров. Толпа заволновалась, торжественно грянул оркестр.

Когда Ник перерезал красную ленточку, Алекса завопила от восторга, и Мэгги подхватила этот клич, охваченная гордостью за брата. Ник трудился не жалея сил и верил в то, что способен преобразить ветхий прибрежный квартал в прекрасное видение. Верил в свою мечту. Быть может, и для Мэгги настала пора последовать его примеру. Пускай она потеряла любовь, но у нее есть возможность достичь новых вершин в своей профессии. Когда Мэгги просматривала снимки, сделанные в Бергамо, в ней пробудилось желание избрать для своих работ более значимые и глубокие темы. Обычно она подавляла подобные порывы, но на сей раз решила дать волю своей подспудной потребности отображать красоту мира, увиденную ее глазами. Мэгги задумала помимо обычных съемок устраивать однодневные поездки с фотоаппаратом и уже договорилась о встречах со знакомыми редакторами нескольких английских журналов, чтобы обсудить новые аспекты работы.

На возвышение поднялся Майкл. Сердце Мэгги дрогнуло. Все ее существо изнывало от желания провести рукой по его волосам, коснуться ладонью его жесткой щеки и разделить с ним ликование этой торжественной минуты. Появление Майкла, одетого в элегантный черный костюм с пурпурным галстуком, привлекло всеобщее внимание и тотчас утихомирило толпу. Женщины, стоявшие рядом с Мэгги, зашептались и захихикали, обсуждая его типично итальянскую красоту и сексуальную притягательность задумчивого взгляда. Мэгги с трудом поборола нецивилизованное побуждение одернуть их — и смолчала.

— Дамы и господа, — сказал Майкл, подавшись к микрофону. — Я рад, что сегодня мы все собрались здесь, дабы присутствовать при исполнении одной семейной мечты. Наша семья открыла свою первую пекарню в итальянском городе Бергамо, а наши первые пирожные и торты выпекались на кухне моей мамы. Семья Конте трудилась не покладая рук, открывая все новые пекарни по всей провинции Милан, но мы всегда мечтали познакомить со своими изделиями жителей Соединенных Штатов. Сегодня наша мечта наконец сбылась, и я благодарю вас всех за то, что пришли разделить ее с нами.

Толпа захлопала, разразившись громкими криками. Продолжив речь, Майкл поблагодарил Ника и компанию «Дримскейп энтерпрайзиз», своих деловых партнеров и всех прочих, кто оказывал ему помощь. Затем он сделал паузу, всмотрелся в толпу… и взгляд его впился в Мэгги.

У нее перехватило дыхание.

Глаза Майкла кипели неподдельной страстью. Он заговорил так, словно они с Мэгги были здесь одни, и каждое его слово проникало в ее разум и душу с такой сокровенной прямотой, что ее охватила дрожь.

— Семья для меня — наивысшая ценность. Семья — то, во что я верю. Название «Ла дольче фамилиа» — это символ моей веры и гордости тем, что мне дорого. Тем, что я люблю превыше всего.

Ладони Мэгги вспотели. Она стояла, не в силах сдвинуться с места, завороженная голосом Майкла, его взглядом, силой, которую он излучал.

— Не так давно я открыл для себя новую разновидность семьи. Я полюбил невероятную женщину — женщину, которая заставила меня поверить в любовь до гроба. Женщину, которая сокрушила