мало. И шампанское закончилось.

Влад все сделал сам и выслал мне документы на право владения землей. Вслед за этим на меня обрушился целый поток писем из землеторгующих компаний США, Перу, Эквадора, Боливии и еще десятка стран с предложением продать землю на Комайо. После того как она стала свободна от влияния наркобаронов, цена ее взлетела до невероятных высот. Мой знакомый юрист, которого я посвятил в свои дела, недвусмысленно посоветовал мне немедленно составить завещание, в котором, в случае моей смерти, передать право владения землей какому-нибудь благотворительному фонду. Иначе, сказал юрист, моя жизнь в перспективе превратится в весьма относительное понятие.

Летом я снова побывал на Комайо и осмотрел подземный ход, о котором мне говорил Влад. Вероятнее всего, Августино об этом подземном тоннеле не знал – это было не искусственное сооружение, а естественный природный сток для воды в период ливневых дождей. Местами он был настолько узок, что мне приходилось опускаться на корточки, и гипотеза Влада о том, что этим ходом могли воспользоваться Седой Волк и Анна, показалась мне почти фантастической.

В порту Гуаякиля я опросил всех портовых девок, известно ли им что-нибудь о Нике. Большинство это имя слышали впервые и пожимали плечами. Лишь одна девушка сказала, что знает Нику и как-то случайно оказалась свидетелем того, как в баре ее избивал какой-то матрос с китобойного судна и называл ее шлюхой. Причина этой неприглядной ссоры была в том, что Ника якобы «залетела», и матрос, сопоставив сроки, уличил ее в измене.

Я несколько раз переспросил девку, действительно ли Ника была беременна. Та кивала головой, отвечала, что, по-видимому, беременна, коль получила от своего хахаля по физиономии. Дыма без огня не бывает.

Все мои попытки отыскать Нику оказались безрезультатными. У меня был служебный телефон Маттоса, но обращаться к нему за помощью я не стал. Этот человек хоть и не брал взяток, но слишком вольно трактовал понятие «лжи во спасение», и я не мог доверять ему.

В нескольких эквадорских газетах, публикующих частные сообщения, я оставил свой адрес и пообещал журналистам щедрый гонорар, если они отыщут Нику.

Мария вышла замуж за Влада и получила двойное гражданство. Приглашение на свадьбу было написано ее рукой по-испански. В гостиницу «Churchill» на Кипре, где молодожены зарегистрировали свой союз, я отправил Марии телеграмму, в которой написал всего несколько слов: «ЭТО ТВОЙ САМЫЙ МЕТКИЙ ВЫСТРЕЛ».

Я живу надеждой. Каждый день хожу на почту, забираю адресованную мне корреспонденцию и с замиранием сердца перебираю разноцветные конверты с иностранными марками, и желание найти среди них письмо от Ники столь велико, что я рычу голодной пумой, и почтальонша с испугом смотрит на меня из своего окошка.

Никаких вестей от Ники до сих пор нет, но надежда, дающая мне силы пережить утрату Анны, остается. Я равнодушно просматриваю все письма, отправляю их в мусорное ведро и жду прихода новой партии.

Лишь одно странное письмо не дает мне покоя и заставляет снова и снова вспоминать про подземный тоннель на Комайо. Оно пришло из Англии два месяца спустя после страшных событий на острове. В конверте лежал маленький лист бумаги, на котором было написано всего несколько слов: «WELL, I’M READY! EVERY „GOLD“ – 100 000 000 $»[6].

Так называли обитателей гор в экваториальной зоне Южной Америки.

Испанское название ковбоев.

Летящая петля для ловли скота.

Господин президент! Поздравляю с днем рождения! (англ.).

Человек из народа.

«Я готов! Каждая „золотая“ – 100 000 000 долларов» (англ.).