— Ну, давай, покурим, — Максим достал из кармана галифе початую пачку «Казбека» и предложил старшине. — Как зовут-то? По имени, отчеству?

— Антон Ильич.

— Давай, Антон Ильич, присядем. И как тебе хлопцы из солнечных республик? Русский язык начали понимать?

Старшина вздохнул, капитан видно приметил лица в наряде, ударив по самому больному месту. Потом подозрительно посмотрел на Максима. Вопрос задан неспроста, может, с целью выведать что-то секретное.

Но дела с пришедшим пополнением обстояли плохо. Последних, обстрелянных на финской войне бойцов, демобилизовали в январе. Затем забрали всех со средним образованием на усиление технических родов войск. Грамотных людей в армии хронически не хватало.

Взамен пришли призывники с Кавказа и из Средней Азии. Ребята может и старательные, но по-русски мало понимающие. Или совсем ни бум-бум. Но приноровились, если кто из новых бойцов язык начальства понимал, то становился в отделении толмачом-командиром.

— Ты бы чаще туда залезал, — Ненашев вздохнул и показал на бронеколпак, — и не на меня, а в другую сторону смотрел.

Потом почесал затылок и забрюзжал: по-хорошему, тут круглосуточный наблюдательный пост надо поставить. Что-то соседи в конец оборзели, как бы не застали врасплох. Старшина внимательно слушал, подмечая знакомые слова и интонации их же командира полка.

Когда Ненашев засобирался обратно, во двор форта вошло человек тридцать донельзя усталых и не выспавшихся красноармейцев. В руках винтовки, скатки шинели на плечах и вещмешки за спиной.

— Так, быстро сдаем оружие, завтрак в кухне стынет! — распорядился Антон Ильич и пояснил. — Ночной караул с аэродрома вернулся.

— Мать вашу! Хоть по тревоге вас внезапно поднимают? — взорвался Максим.

— Да, во вторник, каждую неделю, — оправдался старшина, — и на полигон ходим.

— Тоже раз в неделю?

— Нет, два! Да, вы понимаете, товарищ капитан, некогда нам! Сначала казарму обустраивали, потом укрепления начали строить, а еще вечные караулы и наряды в гарнизон [301].

— Еще и наряды в гарнизон?

— Мы недавно в Бресте, — тихо ответил Антон Ильич, уже жалея, что пустил чужого капитана в батальон. Но тот на полевой сумке уже начал писать записку их старшему лейтенанту.

— В гости приглашаю. На баньку с паром, и пусть зама захватит. И обязательно вас, вы же тут самый главный старшина? — приветливо улыбнулся Ненашев.

Вот как получилось, есть чем привлечь любого из соседей. Бани нет и в самой крепости. Ходил народ в город или на месте мылся в тазике из чайника.

— Да, товарищ капитан, — старшина лишь усмехнулся в ответ. Визитер заранее знал, что абы кого дежурить по батальону не поставят.

— Всего доброго, Антон Ильич.

Они в Бресте недавно, это Панов знал. Дивизию в апреле буквально втиснули в Брест. И что, надо считать данный факт причиной срыва учебной тревоги? В лучшем полку майора Казанцева в ночь тридцатого апреля тоже в казармах не оказалось командиров. Опять, товарищ Сталин виноват?

Капитан, отъехал от форта метров на сто и мрачно посмотрел в его сторону. Затем вылил на голову половину фляги. Я люблю тебя, жизнь, ну а ты меня – снова и снова.

Все, надо стреляться. И Панов поехал на винтовочный полигон, учить себя и других, как надо палить из противотанковой пушки.

Ненашев не ошибся, называя его «винтовочным». Все по взрослому, но вместо снаряда в пушке – винтовочный ствол из которого летит, для лучшей имитации, разрывная пуля. Похоже на миниатюрный взрыв снаряда, да и команды подавались «как в бою».

Решив проверить, как у Ненашева идут дела, полковник Реута никого не застал. Весь батальон, кроме охраны лагеря и дежурного наряда в еще шесть утра убыл на полигон.

«Может, это и к лучшему», — начальник штаба неторопливо обошел все хозяйство.

Удовлетворенно отметил, что капитан слово держит, да и людям создал сносные условия для жизни. При нем в повозку грузят термоса с обедом и распоряжаются насчет бани. Запариться не дадут, но смыть грязь и пот под душем обязательно.

В отличие от пограничника, Реута попал и в большую палатку.

— Иван, — он обратился к дежурившему сегодня бывшему адъютанту, — что можешь сказать о комбате? Как он тебе?

— Товарищ полковник, я не жалею.

«Уклончивый ответ», покачал головой полковник.

— Я знаю, что не жалеешь. Лучше скажи, как он здесь тактические занятия проводит.

— Сам давно не проводит, чаще приходит на разбор. Дает утром конверт с заданием, руководит всем начальник штаба Суворов. А за фашистов… — младший лейтенант замялся, потому что считал, что сболтнул лишнего. — Извините, товарищ полковник, за «империалистов» играет командир саперов капитан Манин.

— Он что, и их припряг?

— Им же интересно, — выкручиваясь, пожал плечами Иван, и попытался свернуть разговор в сторону. — А еще Ненашев нам наглядно показал, как начнут прорывать нашу оборону штурмовыми группами, используя в них саперов и артиллерию…

— Да знаю я, — полковник махнул рукой. — И что, для вас это – откровение?

На Карельском перешейке боец с ящиком тола за спиной соревновался в эффективности с 203-мм гаубицами, прозванных финнами «сталинскими кувалдами». Есть за что. Ее фугасный снаряд весит центнер, а бетонобойный – полторы сотни килограмм[302].

Младший лейтенант покраснел, то же говорил и Ненашев, комментируя статьи из газет. Любил он постоянно спрашивать: почему не читаете? Чем думаете? Кто вам мешает? Но капитан постоянно добавлял, что нет панацеи в современной войне. Для немцев это средство, чтобы быстро преодолеть позиционную оборону.

— Так, этого нет в Уставе.

— Скоро будет, — сказал Реута и задумчиво начал рассматривать на доске штатную схему пехотной дивизии вермахта.

То, что изменения в Боевой устав сорокового года на подходе, он знал. Комиссия поработала, проект утвердили, осталось подписать и сдать в печать. Но откуда Ненашев знаком с материалами?

— Что это такое? — начальник штаба ткнул пальцем в один из квадратов.

— Артиллерийский полк.

— Чей? Что-то не пойму.

— Полк «империалистов», товарищ полковник, — сделал честные глаза Иван.

— Ага, в сантиметровых калибрах? Не делай дурака из начальства, — буркнул Реута с сарказмом, заставляя бывшего адъютанта покраснеть, и направился к выходу.

Кто бы капитана ни учил, надо пользоваться моментом. Свободные палатки сразу навели на мысль, не устроить ли здесь «курсы стажировки» для новых командиров.

Если пополнение задерживалось, то число людей с кубиками и шпалами в укрепрайоне росло каждый день. Артиллеристов меньше всех. Страшный, нет, жуткий дефицит! Больше присылали с малиновым цветом петлиц, пехотных командиров. Как они смогут корректировать огонь с закрытых позиций?

Да, имел УР и для пулеметчиков особую специфику. Вести огонь по площадям, словно из пушек. И Ненашев об этом знал.

Давно, еще до «Ваньки-ротного», написан «Чижик с характером» [303]. А еще раньше предусмотрели на щитке «Максима» слева, чуть внизу, специальный вырез[304]. Для того, чтобы не мешал работать с прибором точной