Димдимыч. Полина, мне ваш выход скоро объявлять. Вы готовы?
Полина. Готова. Димдимыч, правда, что Сережа… что Синицын… в общем, что они задумали ребенка брать из детдома?
Димдимыч. Насколько мне известно, да.
Полина. Вы только ему не говорите… Синицыну.
Димдимыч. Что не говорить?
Полина. Ну, что я интересовалась.
Димдимыч. Не скажу.
Из-за форганга доносится смех и аплодисменты публики. Влетает Роман, он в клоунском костюме.
Роман. Откривлялся, как выражается силовой жонглер Валерий Муромов. Кстати, угадайте, почему мозг клоуна стоит десять копеек за килограмм, а мозг силового жонглера десять тысяч за один только грамм? За что такая несправедливость?
Димдимыч. Не знаем, сдаемся.
Роман. Потому, что мозг силовых жонглеров — это дэфецит. Поняли?
Появляется Сергей Синицын, тоже в клоунском костюме.
Полина. Здравствуй, птичка-синичка. Синицын. Привет и ауфидерзейн.
Полина уходит.
Синицын. Ромашка, я опять плечо вывернул.
Роман. А я тебе сколько раз говорил: рано идешь в кульбит. Так, Птица, без крыльев недолго остаться! Давай!
Синицын. Уй-а! Кажется, все в порядке. Ай да Роман!
Димдимыч. Тьфу! Тьфу! Тьфу! Вы должны друг друга беречь к предстоящим гастролям.
Роман. А какие будут гастроли? Куда?
Димдимыч. Не кудахтай. Много будешь знать, скоро состаришься, как я, так-то, дорогой мой товарищ.
Роман. Гусь свинье не товарищ.
Димдимыч. Улетаю, улетаю.
Синицын. Нарвался? Не груби старшим.
Роман. Ого! Что я слышу? Это в тебе будущий родитель заговорил. Когда малыша поедете забирать?
Синицын. Договорились на завтра. Я еще не все справки собрал.
Роман. А что Леся? Волнуется?
Синицын. А ты как думаешь?
Роман. Она его сама выбирала?
Синицын. Нет, я. Она сказала: «Выбери, потом мне покажешь».
Роман. Она его уже видела?
Синицын. Видела, конечно. На прогулке. Он в песочнице, грузовичок себе отвоевывал. Смешной, ей понравился. Такой, как мы хотели.
Роман. А как звать?
Синицын. Ванька.
Роман. Значит, будет Иван Сергеевич Синицын.
Синицын. А ты думал, Иван Сергеевич Тургенев?
Роман. Тургенев, между прочим, тоже совсем неплохо. Написал бы «Отцы и дети». А я бы для него специально удочерил какую-нибудь Полину Виардо…
Синицын. Ты это про Полину… нарочно?
Роман. Случайно, честное слово, случайно получилось. Бешеный ты все-таки, Птица. Чуть что, готов налететь, как коршун.
Синицын. Вот поедем за Ванькой, и сам убедишься, что я не коршун, а нормальный аист — приношу в дом детей.
Картина вторая
Квартира Баттербардтов.
Мальва Николаевна. Алло, это цирк? Неостроумно. Мне действительно нужен цирк. Ну, так бы и говорили.
Входит Владимир Карлович Баттербардт.
Ну что же Леся? Все уже остыло.
Баттербардт …Просит, чтобы мы, хотя бы сегодня, сейчас, оставили ее в покое… Она такое говорит о своем муже, о мужчинах вообще… Я — отец, тоже мужчина, в конце концов… Можно поссориться, даже разойтись… но зачем же так? Не понимаю… Ревет… Нос распух — на себя не похожа… Кричит, обвиняет… Разве… в конце концов… не понимаю. Обедать она не пойдет. Не хочет.
Мальва Николаевна. Не хочет обедать? На ней лица нет! Я с самого начала знала, что это хорошо не кончится. Когда он…
Баттербардт. Успокойся. Они любят друг друга.
Мальва Николаевна. Любят? Что значит любят? Любят! Ты это считаешь любовью? Если бы они любили друг друга, им вовсе не понадобился бы кто-то третий. Когда она…
Баттербардт. Кого ты называешь третьим? Ребенка?
Мальва Николаевна. Да, ребенка, и в данном случае — чужого ребенка. Совершенно им чужого ребенка. Ты отдаешь отчет, что это значит, чужой ребенок? Что сейчас — война, и они усыновляют сироту, у которого погибли родители? Это можно было бы понять. Но сегодня для них — какая необходимость? Ну, был бы он сын каких-то родственников, друзей, знакомых, в конце концов, мало ли что могло случиться, — а то ни с того ни с сего брать в семью чужого ребенка. Из приюта. Совсем чужого. Неизвестно, кто родители, вообще ничего не известно… Просто безумие какое-то…
Баттербардт. Но ты же теперь знаешь, чем это вызвано.
Мальва Николаевна. Тем, что Леся не может иметь детей? Ну и что? Мы с тобой знаем массу счастливых семейств, которые проживают всю жизнь без детей. И это лучше, чем воспитывать ребенка, вкладывая в него душевные силы, годы жизни, а он вырастает неизвестно кем, каким-нибудь монстром. Или ты вообще отрицаешь всякую наследственность?
Баттербардт. Такой мрачный прогноз необязателен.
Мальва Николаевна. Необязателен, но вероятность, что из него получится замечательный человек, — ничтожна. Уже одно то, что его мамаша отказалась от своего ребенка, говорит о многом, если не обо всем.
Баттербардт. Я не считаю, что мы вправе так категорически противиться их решению. В конце концов, они — самостоятельная семья, живут отдельно…
Мальва Николаевна. А я считаю, что наш долг удержать их от безответственного шага. Пока не поздно. Потом они сами начнут нас обвинять в том, что мы, старшие и более опытные, вовремя не вмешались. Ты хочешь, чтобы тебе преподнесли дефективного внука?
Баттербардт. А что ты предлагаешь, конкретно?
