подготовленным. Его ответы часто приводили меня в изумление. В моей памяти сохранился эпизод, когда я поинтересовался у студентов, какое количество азота находится в мочевине одного из пациентов.

— Это результат лабораторного анализа? — спросил Тони.

— Да. Но вопрос был риторическим, поскольку я всего лишь хотел подчеркнуть, что информация о состоянии почек является ключевой при лечении пациента. Доктор Бауман мгновенно назвал результаты анализа, и я даже подумал, что он его выдумал, прибегнув к обычной уловке студентов скрыть свою неподготовленность. Позже я проверил, и ответ оказался точным.

— И доктор Бауман получил по итогам стажировки хорошую оценку?

— Он получил А. Высшую.

— И в то же время вы ввели некоторое ограничение при определении его квалификации. Вы написали: «В целом отлично». Не так ли?

— Да, так.

— Не могли бы вы сказать почему?

— У меня возникли некоторые сомнения, когда он стал врачом-интерном в Мемориальной больнице Бостона, а я был его руководителем.

— И какого рода сомнения у вас возникли?

— У меня создалось впечатление, что некоторые черты его характера…

— Протестую! — воскликнул Рэндольф. — Свидетель не является ни психиатром, ни психологом.

— Протест отклоняется, — сказал судья Дейвидсон. — Свидетель, будучи врачом, соприкасался с этими областями медицины, и его познания в них могут быть проверены в ходе перекрестного допроса. Свидетель может продолжать.

— У меня создалось впечатление, что желание доктора Баумана во всем преуспеть привело к тому, что он считал пациентов орудием конкуренции. Он искал для себя наиболее сложных больных, чтобы его доклады были насыщенными и вызывали наибольшее одобрение.

— Иными словами, у вас создалось впечатление, что доктор Бауман использует пациентов в карьерных целях?

— В целом да.

— И подобное отношение не соответствует современной концепции профессионализма?

— Совершенно верно.

— Благодарю вас, доктор, — сказал Тони, выдержал паузу и неторопливо посмотрел на каждого из присяжных, справедливо полагая, что зрительный контакт позволяет лучше усвоить показания.

Джек склонился к Алексис и прошептал ей на ухо:

— Теперь я понял твои замечания о Тони Фазано. Этот парень действительно хваткий. Теперь он поставил себе на службу не только concierge-медицину, но и науку.

— Меня очень беспокоит, что он превращает успехи Крэга в пороки, понимая, что Рэндольф будет доказывать обратное.

Возобновив допрос, Тони сосредоточился на усопшей Пейшенс Стэнхоуп. Отвечая на его вопросы, доктор Браун подтвердил, что начинать лечение инфаркта следует как можно скорее и что, судя по истории болезни миссис Пейшенс Стэнхоуп, шансы на благополучный исход существенно снизились в результате задержки с подтверждением диагноза со стороны доктора Крэга Баумана.

— Еще несколько вопросов, доктор Браун, — сказал Тони. — Вы знакомы с доктором Уильямом Тардоффом?

— Да, знаком.

— Знакомы ли вы с доктором Ноэль Эверетт, и известно ли вам, что она обучалась в Университете Тафта?

— На оба вопроса ответ будет утвердительным.

— Удивляет ли вас, что три эксперта в области кардиологии, обучавшихся в трех различных, но одинаково престижных университетах, едины в своем мнении, что действия доктора Баумана в случае с Пейшенс Стэнхоуп не соответствовали признанным стандартам?

— Нет, не удивляет. Они просто еще раз подтвердили, что при инфаркте миокарда необходимо как можно раньше приступить к полноценному лечению.

— Спасибо, доктор. У меня вопросов больше нет, — сказал Тони и, собрав с трибуны бумаги, прошествовал к столу истца. Его помощница и Джордан, выражая свое восхищение, похлопали его по плечу.

Рэндольф, неторопливо выпрямившись во весь свой внушительный рост, направился к трибуне. Прежде чем приступить к допросу, он одернул пиджак и водрузил обутую в тяжелые, на толстой подошве, ботинки ногу на медную нижнюю перекладину трибуны.

— Доктор Браун, — начал Рэндольф, — я полностью разделяю ваше мнение о том, что существует полное единогласие в вопросе, когда следует начинать лечение инфаркта миокарда. Его действительно следует начинать как можно быстрее в лечебном учреждении, обладающем необходимым оборудованием и достаточными возможностями. Но суд рассматривает иную проблему. Суд рассматривает вопрос о том, отвечали ли действия доктора Брауна признанным медицинским стандартам.

— Нанося домашний визит, вместо того чтобы встретить пациентку в больнице, он задержал лечение, — ответил Браун.

— Но до появления доктора Баумана в доме Стэнхоупов точный диагноз установлен еще не был. Не так ли?

— Согласно письменным показаниям истца доктор Бауман сказал ему, что у его супруги инфаркт.

— Да, таковы показания истца, — согласился Рэндольф. — Однако в письменных показаниях ответчика прямо сказано, что он, имея подозрения на инфаркт миокарда, не утверждал, что инфаркт уже случился. Если бы инфаркта не оказалось, то вопрос о задержке не стоял. Разве не так?

— Да, так. Но инфаркт был. Это зафиксировано в документах. Кроме того, в истории болезни говорится об испытаниях под нагрузкой. Значит, подозрения на инфаркт были?

— Я хочу сказать лишь то, что доктор Бауман точно не знал, случился ли у Пейшенс Стэнхоуп инфаркт миокарда, — продолжал Рэндольф. — И он даст показания. Но давайте обратимся к вашим недавним словам о медицинском факультете. Позвольте мне узнать, получили ли вы оценку А по итогам вашего третьего года обучения?

— Да, получил.

— Получили ли все другие студенты вашей группы оценку А от вашего общего куратора?

— Нет, не получили.

— А хотели получить?

— Думаю, что хотели.

— Как вы поступили на медицинский факультет? Вероятно, вы сумели это сделать, так как еще на общеобразовательном курсе вы постоянно получали высшую оценку. Я не ошибся?

— Нет, не ошиблись.

— Не является ли лицемерием со стороны ученых кругов считать конкуренцию антигуманной и в то же время строить на ней всю систему?

— Одно другого не исключает.

— Возможно, в лучшем из миров так оно и есть, но в нашем несовершенном мире дело обстоит по- иному. Конкуренция в любой сфере деятельности не способна порождать сочувствие. Как вы показали в своем красноречивом заявлении, студентам-медикам приходится усваивать все больший и больший объем информации, за что они и получают свои оценки. В связи с этим у меня есть еще один вопрос. Опираясь на ваш опыт студента и куратора, скажите, насколько широко в студенческой среде распространена борьба за сложных больных? Или большинство ограничивается тривиальными случаями?

— Думаю, что распространена достаточно широко.

— Они делают это для того, чтобы получить одобрение преподавателей, не так ли?

— Видимо, так.

— Из этого следует, что все студенты, и в первую очередь лучшие из них, используют пациентов как для обучения, так и в карьерных целях. Вы согласны?

— Возможно.