связи прозвучало имя доктора Эверетт.

Через пять минут дежурная сестра попросила его подойти к стойке и сообщила, что доктор Эверетт находится в отделении радиологии и готова с ним побеседовать.

Джек без труда нашел отделение радиологии и рентгенологии. Доктор Эверетт находилась в небольшой просмотровой комнате и внимательно изучала закрепленные рентгенограммы. Единственный источник освещения находился в стене за снимками, и кардиолог в белом халате при этом бледном свете напоминала привидение. Джек решил действовать прямо. Представившись, он сразу объяснил, зачем явился.

— Я должна выступить в качестве эксперта со стороны истца, — столь же откровенно сказала Ноэль. — Я скажу, что к тому моменту, когда пациентку доставили сюда, у нас уже не было возможности вернуть ее к жизни. Я была возмущена, узнав, что ее могли привезти раньше. Многие из нас, старомодных докторов, лечащих всех, кто к ним обращается, а не только тех, кто заранее им заплатил, очень недовольны врачами, практикующими в так называемой concierge-медицине. Мы убеждены, что они работают ради своей выгоды, а вовсе не в интересах пациента, как они утверждают.

— Значит, вы выступаете на стороне истца потому, что доктор Бауман практикует concierge- медицину? — спросил пораженный ее реакцией Джек.

— Нет, — ответила Эверетт. — Я выступаю потому, что пациент был доставлен в стационар с задержкой, хотя всем известно, что при инфаркте миокарда к лечению важно приступить как можно скорее. Если это каким-то образом совпадает с моим отношением к concierge-медицине, то пусть так и будет!

— Я уважаю вашу позицию, доктор Эверетт, и я, поверьте, здесь вовсе не для того, чтобы убедить вас в обратном. Я всего лишь хочу узнать о степени цианоза Пейшенс Стэнхоуп при поступлении в больницу. Вам тогда ничего не бросилось в глаза?

— Ничего особенного сказать не могу, поскольку цианоз сопутствует очень многим серьезным сердечным расстройствам, — заметно снизив накал, ответила Ноэль.

— Сестра службы неотложной помощи отметила при приеме наличие у пациентки центрального цианоза. Мне представляется важным, что медсестра специально употребила термин «центральный».

— Когда пациентку доставили сюда, она стояла на пороге смерти. Зрачки расширены, тело полностью расслаблено, тотальное отсутствие аудиовизуальных реакций. Сердце не реагировало на внешнее воздействие. Одним словом, она умирала. Цианоз был всего лишь частью общей картины.

— Что ж, спасибо, что согласились со мной поговорить, — сказал Джек, поднимаясь со стула.

— Была рада помочь, — ответила доктор.

После разговора с кардиологом сомнения Джека в благополучном исходе процесса только усилились. Доктор Ноэль Эверетт может основательно помочь истцу не только потому, что красноречива и предана делу, но и потому, что принимала непосредственное участие в событиях.

— Времена меняются, — пробормотал Джек, думая о том, что совсем недавно было почти невозможно найти медика, готового свидетельствовать в суде против собратьев по профессии. Ему казалось, что доктору Эверетт просто не терпится подняться на трибуну, и одним из ее мотивов была, что бы она ни утверждала, органическая неприязнь к concierge-медицине.

Когда Джек добрел до отделения неотложной помощи, к работе уже приступила другая смена. Несмотря на то что там все еще было тихо, Джеку пришлось ждать, пока сестра и врачи говорили с пациентами, ожидавшими результатов анализов.

Лишь в половине четвертого Джек смог уединиться с ними в небольшой ординаторской, расположенной прямо за стойкой регистрации. Оба его собеседника выглядели довольно молодыми — на вид им можно было дать чуть за тридцать.

Он рассказал им примерно то же, что и Эверетт, но персонал отделения воспринял его слова менее эмоционально и без какого-либо осуждения. Более того, Джорджина выразила свое искреннее восхищение Крэгом.

— Скажите, многие доктора приезжают в больницу на «скорой помощи» вместе с пациентом? Не знаете? Так я вам отвечу. В очень редких случаях. А на него подают в суд! Да это же просто насмешка! Представляете, в каком дерьме находится наша система, если таких людей, как доктор Бауман, начинают преследовать вымогатели вроде того адвоката, который участвует в этом деле. Не помню его имени.

— Тони Фазано, — подсказал Джек.

Он был рад человеку, полностью разделяющему его взгляды. Правда, он не знал, известно ли Джорджине о публичной стороне конфликта и знает ли она, что в ту роковую ночь вместе с Крэгом в отделение приезжала Леона.

— Точно. Тони Фазано. Когда он стал здесь вынюхивать, я подумала, что он участник массовки одного из гангстерских фильмов. Нет, правда. Я и представить не могла, что он настоящий адвокат. Неужели он действительно учился на юриста?

Джек в ответ лишь пожал плечами.

— Уверяю вас, что это был не Гарвард. Я сказала ему все, что думаю о докторе Баумане. Сказала, что он великий доктор. У него есть портативный электрокардиограф, и еще до прибытия в наше отделение он провел анализ биомаркеров.

Джек, слушая Джорджину, согласно кивал. Он читал предварительные показания, в которых девушка хвалила доктора Баумана.

Когда она умолкла, Джек сказал:

— Мне хотелось поговорить с вами, ребята, о цианозе.

— А почему вас заинтересовал цианоз? — спросил молчавший до этого момента доктор Матт Гилберт. Будучи человеком меланхоличным, он увял перед напором Джорджины.

— Ты же помнишь ее цианоз, глупенький, — вскинулась Джорджина, прежде чем Джек успел вставить слово. Хлопнув доктора по плечу, она продолжала: — Когда ее сюда привезли, она была синей.

— Думаю, что это выражение не имеет отношения к цвету ее кожи, — сказал Матт.

— Не имеет? Значит, должно иметь.

— Вы помните, что у нее был цианоз? — спросил Джек, обращаясь к Матту.

— Весьма смутно, — ответил врач. — Меня волновало ее общее состояние.

— Вы в своих записях употребили термин «центральный цианоз», — сказал Джек, посмотрев на Джорджину. — Были ли для этого какие-то особые причины?

— Конечно! Она вся была синей, а не только пальцы и ноги. Ее тело оставалось синим до тех пор, пока ей не стали давать кислород и не начали массаж сердца.

— В чем, по вашему мнению, могла быть причина его появления? — спросил Джек. — Не было ли у нее порока артериального клапана или отека легких?

— Насчет клапана не знаю, а отека не было точно, — ответил Матт. — Ее легкие были чистыми.

— А я помню еще нечто странное, — опять вмешалась Джорджина. — Меня удивило, что все мышцы ее тела были абсолютно расслабленными. Когда я ставила ей капельницу, рука была как у тряпичной куклы.

— И это противоречит всему вашему опыту? — спросил Джек.

— Да, — ответила Джорджина и взглянула на Матта так, словно ждала от него подтверждения. — Обычно чувствуется хоть какое-то сопротивление. Сила сопротивления варьируется в зависимости от глубины потери сознания.

— Не заметил ли кто-нибудь из вас следов кровоизлияния или необычных следов на лице или шее?

— Я точно не видела, — покачала головой Джорджина и вопросительно взглянула на Матта.

— Меня тревожило общее состояние больной, и я не вникал в детали.

— Но почему вас это интересует? — спросила Джорджина.

— Я патологоанатом и судмедэксперт. Меня учили смотреть на вещи с некоторой долей цинизма. Смерть при наличии сильного цианоза может быть следствием удушения или удавления. Во всяком случае, эта версия заслуживает внимания.

— Еще один подход, — заметила Джорджина.

— Анализ биомаркеров подтвердил инфаркт миокарда, — сказал Матт.