Глава 8
— Прошу всех встать, — объявил судебный пристав. Из кабинета появился судья Дейвидсон. Черная мантия полностью скрывала его ноги, и казалось, что он не идет, а скользит по полу как призрак.
— Прошу садиться — сказал пристав, как только судья опустился в кресло. Джек оглянулся, чтобы сесть на скамью, не уронив при этом картонный стакан с кофе. Увидев, что, кроме него, никто не пронес в зал заседаний напиток, он смущенно поставил стаканчик рядом с собой.
Джек сидел рядом с сестрой. Зрителей было много, и это удивило Джека. Алексис тоже не понимала такого любопытства.
Утро в доме Бауманов было гораздо спокойнее, чем можно было ожидать. Хотя Крэг то и дело переходил из одного состояния в другое, между ними все же состоялся откровенный мужской разговор, и Джек стал чувствовать себя свободнее. Когда девочки уехали в школу, разговор продолжился, но теперь он шел в основном между Джеком и Алексис. Брат и сестра спорили, как они будут добираться в город и возвращаться домой. Джек настаивал, что поедет на своей машине. Он хотел сначала побывать в суде, чтобы увидеть адвокатов, а затем заехать в офис городского судмедэксперта, чтобы узнать о правилах эксгумации. Чем займется после этого, Джек пока не знал. Возможно, вернется в суд. Если же этого не случится, то они встретятся вечером дома.
Пока участники процесса готовились к началу представления, Джек изучал ведущих актеров. Чернокожий судья был похож на бывшую звезду университетской футбольной команды. Он подчеркнуто неторопливо раскладывал перед собой бумаги, негромко беседовал с секретарем и вообще всем своим видом демонстрировал властность. Джек решил, что он знает свое дело. Оба адвоката оказались именно такими, какими их описала Алексис. Рэндольф Бингем был образцом лощеного юриста, работающего в крупной фирме. Он говорил и двигался так, как и подобало такому человеку. Само собой разумеется, что и одет он был соответствующим образом. Тони Фазано был его полной противоположностью — молодой, нагловатый, в модном костюме и с массивными золотыми аксессуарами. В Тони присутствовала еще одна черта, о которой не упомянула Алексис, — он явно любовался собой. Тони и его помощница негромко, но весело беседовали. Они улыбались, пытаясь подавить вспышки смеха, и резко контрастировали с противоположной стороной, где царило ледяное достоинство и еле сдерживаемое отчаяние.
Джек внимательно оглядел присяжных, занимавших свои места. Группа была довольно разношерстной. Он подумал, что, если бы сейчас вышел из суда на улицу, первые двенадцать человек, которых он бы встретил, были копией этой группы.
Пока Джек изучал присяжных, Тони Фазано пригласил первого свидетеля. Это была секретарь Крэга Марлен Рихард, главной обязанностью которой была регистрация больных и ведение документации. Ее привели к присяге и предложили занять свидетельское место.
Женщина была довольно крупной и походила на волевую германскую фрау. Волосы стянуты на затылке тугим узлом, рот бульдожьей формы, глаза, пылающие воинственным огнем. Было нетрудно догадаться, что давать показания ей не хотелось. Судья по просьбе Тони объявил, что госпожа Марлен Рихард является, с точки зрения истца, недружественным свидетелем.
Тони начал допрос неторопливо. Он шутил, но, как казалось Джеку, безуспешно — фрау Рихард ни разу не улыбнулась. В отличие от свидетельницы многие присяжные шутки Тони встречали улыбкой. Джек сразу вспомнил слова Алексис о том, что Тони удалось установить хороший контакт с присяжными.
Тони зачитал предварительные показания Марлен, которые практически к делу отношения не имели — с Пейшенс Стэнхоуп в день ее кончины она не виделась. На приеме у доктора Баумана пациентка не была, и доктор Бауман дважды посещал ее на дому. Джек был удивлен, что Тони посвятил фрау Рихард столько времени, интересуясь ее отношениями с доктором Бауманом и подробностями ее личной жизни. Поскольку она работала с Крэгом пятнадцать лет, поговорить было о чем.
Тони продолжал вести допрос в добродушном, веселом стиле. Марлен поначалу игнорировала его тон, но флибустьерская тактика Тони начала давать плоды, и она стала закипать. В ее ответах появилось раздражение. Джек понял, что подобный стиль ведения допроса был избран адвокатом сознательно. Он хотел вывести свидетельницу из равновесия, хотел ее разозлить. Рэндольф, ощущая надвигающуюся опасность, постоянно вносил протесты — допрос затягивается и не имеет отношения к делу. В какой-то момент судья с ним почти согласился, но после короткой беседы с адвокатами — содержания беседы Джек, естественно, не слышал — допрос возобновился, и очень скоро на ответчика вылился ушат грязи.
— Могу ли я приблизиться к свидетелю, ваша честь? — спросил Тони. В руках он держал какую-то папку.
— Можете, — ответил Дейвидсон.
Тони подошел к свидетельскому месту, передал папку Марлен и спросил:
— Не могли бы вы сказать присяжным, что вы сейчас держите в руках?
— Это медицинская карта одного из пациентов.
— Какого именно пациента?
— Пейшенс Стэнхоуп.
— Имеется ли на карте регистрационный номер?
— Естественно, имеется! — выпалила Марлен. — Иначе как бы мы ее нашли?!
— Не могли бы вы зачитать этот номер вслух? — игнорируя вспышку Марлен, спросил Тони.
— П.П. Восемь.
— Благодарю вас, — сказал адвокат, взял из рук Марлен папку и вернулся на трибуну.
Некоторые присяжные, уловив, что грядет что-то важное, наклонились вперед и вытянули шеи.
— Миссис Рихард, не могли бы вы объяснить присяжным, что означают буквы П.П.?
Глаза Марлен забегали, как у загнанной в угол кошки, а затем ее взгляд замер на Крэге.
— Миссис Рихард… — позвал Тони. — Алло? Есть кто-нибудь дома?
— Это — буквы! — выпалила Марлен.
— Благодарю вас, — с сарказмом произнес Тони. — Как я полагаю, большинство присяжных догадались, что это буквы. Я спрашиваю, что они означают. И позвольте мне вам напомнить, что вы приносили присягу. Любая ложь может повлечь за собой тяжкое наказание.
Лицо Марлен, постепенно розовевшее в ходе допроса, стало красным. Женщина была так напряжена, что, как показалось Джеку, у нее даже распухли щеки.
— Я хочу вам напомнить, что эту аббревиатуру изобрели вы и доктор Бауман и что она является весьма нетипичной для картотеки доктора Баумана. Чтобы доказать это, я прихватил из вашего кабинета еще две истории болезни. — Тони потряс в воздухе двумя папками. — Первая принадлежит Питеру Сейджеру и имеет индекс П.С. Сто двадцать один. Мы выбрали эту медицинскую карту потому, что инициалы пациента полностью совпадают с инициалами покойной миссис Стэнхоуп. Однако в этом случае на папке стоят буквы П.С., а не П.П. Третья история болезни принадлежит Кэтрин Бакстер и ее индекс — К. Б. Двести тридцать три. Как мы видим, и в этом случае буквы соответствуют инициалам пациента. Нам известно, что есть еще несколько инициалов П.П., но должен признаться, что их очень мало. Итак, повторяю вопрос: что означает П.П., если это не есть инициалы пациента?
— П.П. означает проблемный пациент! — воинственно произнесла Марлен.
На лице Тони появилась осторожная, предназначенная присяжным улыбка.
— Проблемный пациент, — задумчиво, но довольно громко протянул он. — Что же это может означать? Может быть, эти люди ведут себя неадекватно во время приема?
— Да, они ведут себя отвратительно, — заявила Марлен. — Это психопаты. Они вываливают на врача придуманные, глупые жалобы, отнимая время, которое можно было бы посвятить действительно больным людям.
— И доктор Бауман согласился, чтобы вы употребляли по отношению к ним подобное сокращение?
