милые мои, твердый синевато-зеленый панцирь отвалился со спины краба, как ореховая скорлупа, а сам Пау Амма сделался мягким и нежным, как молоденькие крабы, которых иногда можно видеть на морском берегу.

— Куда ж девалось все твое могущество? — спросил Старый Волшебник. — Не сказать ли мне Человеку, чтобы он разрезал тебя своим крисом? Не потребовать ли, чтобы раджа Моянг Кабан, царь слонов, проколол тебя своими клыками или чтобы раджа Абдуллах, царь крокодилов, перекусил тебя пополам?

Пау Амма ответил:

— Мне стыдно! Отдай мне назад мой панцирь и отпусти меня в Пусат-Тасек. Я буду выходить только раз в день и один раз ночью за пищей.

Старый Волшебник сказал:

— Нет, Пау Амма, я не отдам тебе твоего панциря, потому что ты будешь расти и набираться сил и, пожалуй, возгордишься до того, что, забыв обещание, опять начнешь играть с морем.

Пау Амма сказал на это:

— Что же мне делать? Я так велик, что могу спрятаться только в Пусат-Тасек, а если я без панциря пойду в другое место, то меня съедят акулы. Если же я в таком виде спущусь в Пусат-Тасек, то там я хоть и буду цел, но не смогу достать себе пищи и умру с голоду.

Он жалобно махал ножками и стонал.

— Слушай, Пау Амма, — сказал Старый Волшебник. — Я не могу заставить тебя играть в ту игру, для которой ты был предназначен, потому что ты с самого начала убежал от меня. Но если хочешь, я сделаю так, чтобы каждый камень, каждая ямка, каждый пучок водорослей в море был для тебя и твоих детей не менее надежным убежищем, чем Пусат-Тасек.

Пау Амма сказал:

— Хорошо, но я сразу не могу решиться. Видишь, вот человек, который тогда разговаривал с тобою. Если б он не отвлек твоего внимания, мне не надоело бы дожидаться, я не убежал бы в море и беды со мною не случилось бы. Что же он для меня сделает?

Человек сказал:

— Если хочешь, я сделаю, чтобы тебе и твоим детям жилось одинаково хорошо и в воде, и на суше. Ты найдешь приют и тут, и там.

Пау Амма сказал:

— Я еще не могу решиться. Видишь, вот девочка, которая видела, как я убегал. Если бы она тогда же об этом сказала, Волшебник позвал бы меня назад и беды тсо мною не случилось бы. Что же она для меня сделает?

Маленькая девочка сказала:

— Я сейчас ем вкусный орех. Если хочешь, я отдам тебе свои острые старые ножницы, которыми я его расколола. Тогда ты со своими детьми, выйдя на берег, сможешь целый день кушать кокосовые орехи. Можешь также ножницами вырыть себе новый Пусат-Тасек, если на том месте не будет камней. А если земля окажется очень твердой, то те же ножницы помогут тебе взобраться на дерево.

Пау Амма сказал:

— Я еще не могу решиться. Пока тело у меня мягкое, все это мне без надобности. Верни мне мой панцирь, Старый Волшебник, и тогда я буду играть в твою игру.

Старый Волшебник сказал:

— Я тебе его возвращу, но лишь на одиннадцать месяцев в году. На двенадцатый месяц он всегда будет делаться мягким, чтобы напомнить тебе и твоим детям, как я умею колдовать. Это тебе не даст возгордиться, Пау Амма. Я боюсь, что иначе, странствуя по морю и по суше, ты сделаешься заносчивым; а если вдобавок будешь лазить по деревьям, щелкать орехи и рыть ямки ножницами, то сделаешься слишком жадным.

Пау Амма подумал немного и сказал:

— Я решаюсь и принимаю ваши дары.

Тогда Старый Волшебник двинул правой рукой, всеми пятью пальцами правой руки. И вдруг, милые мои, Пау Амма стал уменьшаться, уменьшаться, пока не превратился в маленького зеленоватого краба, который плыл рядом с лодкой и кричал тоненьким голосом:

— Дайте мне ножницы!

Девочка схватила его рукою, положила на дно лодки и дала ему ножницы. Он стал размахивать ими в воздухе, открывать, закрывать, постукивать, приговаривая:

— Я могу раскалывать орехи! Я могу раскалывать раковины! Я могу рыть ямки! Я могу лазить на деревья! Я могу дышать и на суше! Я могу найти себе безопасный Пусат-Тасек и под каждым камнем! Вот не знал, что я такой важный! Кун?

— Паях кун, — со смехом ответил Старый Волшебник. А маленький Пау Амма через борт лодки бросился в море. Он был теперь так мал, что мог бы скрыться под тенью сухого листа на суше или под раковинкой на дне морском.

— Хорошо это? — спросил Старый Волшебник.

— Да, — ответил Человек. — Но теперь мы должны возвратиться в Перак, и грести всю дорогу будет трудненько. Если бы мы подождали, пока Пау Амма выйдет из своего убежища и затем опять спрячется в Пусат-Тасек, то вода сама донесла бы нас до дому.

— Ты очень ленив, — сказал Старый Волшебник. — И дети твои тоже будут ленивы. Это будут самые ленивые люди на свете. Их даже назовут Малайцами, то есть лентяями.

Он поднял палец к луне и сказал:

— Эй, рыбак! Здесь есть Человек, который ленится грести домой. Дотащи его лодку своим неводом.

— Нет, — возразил Человек. — Если уж мне суждено быть ленивым до конца жизни, то пусть море два раза в сутки работает на меня. Тогда мне не придется грести.

Старый Волшебник засмеялся и сказал:

— Паях кун!

Крыса на луне перестала грызть невод, а рыбак спустил его до самого моря и потянул всю глубокую воду мимо острова Бинтанга, мимо Сингапура, мимо Малакки, мимо Селангора, пока лодка опять не вошла в устье реки Перак.

— Кун? — спросил рыбак с луны.

— Паях кун, — ответил Старый Волшебник. — Отныне не забывай два раза в день и два раза в ночь тащить море, чтобы ленивому малайцу не нужно было грести. Да смотри, не слишком усердствуй, а то и тебе от меня достанется.

Они возвратились по домам и легли спать, милые мои.

Теперь слушайте внимательно!

С того самого дня и поныне луна всегда толкает море взад и вперед и производит так называемый прилив и отлив. Иногда рыбак поусердствует и так поднимет воду, что получается разлив. Иногда же он недостаточно ее поднимет, и она стоит низко. Но большею частью он все-таки работает исправно, потому что боится Старого Волшебника.

А Пау Амма? Если вы пойдете на берег, милые мои, то можете увидеть, как его дети роют себе маленький Пусат-Тасек под каждым камешком, под каждой былинкой на песчаной отмели. Вы увидите, как они размахивают своими маленькими ножницами; а в некоторых странах они живут на суше и карабкаются по пальмам, чтобы кушать кокосовые орехи, как это им обещала дочь Человека. Но раз в году все крабы теряют свой твердый панцирь, и кожа у них делается мягкой. Тогда они вспоминают о могуществе Старого Волшебника. Как бы то ни было, не следует охотиться за молоденькими крабами и убивать их на том только основании, что старый Пау Амма в свое время вел себя нехорошо.

Да! Дети Пау Амма ужасно не любят, когда их вытаскивают из их маленьких Пусат-Тасеков и приносят домой в стеклянных баночках. Вот почему они стараются зацепить своими клешнями-ножницами тех, кто их ловит. И поделом!