из кулаков и раздавать их ребятне, сопровождалось все это непрерывным каскадом фокусов и трюков. По подсчетам Далтона, дети, выпучив глаза, стояли полукругом вокруг фокусника никак не меньше двадцати пяти минут. И как только у публики появились первые признаки скуки, Мистерио прибавил газу. Он достал пять тарелок из чемодана (который, как он продемонстрировал аудитории, был так же пуст, как и котелок) и принялся жонглировать ими, в то же время распевая «С днем рождения тебя». К нему присоединились все ребята, и Абра, похоже, была готова взлететь от счастья.
Тарелки вернулись в чемодан. Фокусник снова показал его детям, чтобы они могли убедиться — внутри ничего нет… а затем достал из него дюжину ложек. Он начал лепить их себе на лицо, а последнюю повесил на кончик носа. Имениннице это особенно понравилось, она уселась на траву и принялась хохотать, держась за живот.
— Абба тозе так мозет, — сказала она (она переживала период, когда говорила о себе в третьем лице — то, что Дэйв называл «фазой Рики Хендерсона».[8] — Абба тозе мозет делать лозки.
— Молодец, — ответил Мистерио. На самом деле, он почти не обратил внимания на слова девочки, и Джон не мог его в этом винить — парень только что завершил отличное представление, его лицо было красным и влажным от пота, несмотря на прохладный ветерок с реки, а ведь ему еще нужно было красиво уйти — на этот раз крутя педали огромного велосипеда в гору.
Он наклонился и потрепал рукой в белой перчатке Абру по макушке.
— С днем рождения, и спасибо вам, ребята, за то, что были такой классной…
В доме раздалось громкое музыкальное бряцанье, похожее на звонок годзиллоподобного велосипеда Мистерио. Дети лишь на секунду повернули головы на звук, после чего вновь принялись наблюдать, как Мистерио катит вдаль, но Люси решила проверить, что же упало на кухне.
Она вернулась через две минуты.
— Джон, — сказала она, — пойдите взгляните. Думаю, это как раз то, что мы хотели вам показать.
Джон, Люси и Кончетта стояли на кухне и молча смотрели в потолок. Когда вошел Дэйв, никто из них даже не обернулся — настолько они были зачарованы тем, что видели.
— Что… — начал он, а потом увидел и сам. — Матерь Божья.
Ему никто не ответил. Дэвид посмотрел еще немного, словно пытаясь понять, что видит, а потом вышел. Через пару минут он вернулся, ведя за руку свою дочь. Она держала воздушный шарик. Волшебный платок Мистерио она повязала на талии, точно пояс.
Джон Далтон опустился рядом с Аброй на одно колено.
— Это ты сделала, малышка?
Джон был уверен, что знает ответ на этот вопрос, и все же ему нужно было услышать, что скажет девочка. Ему нужно было понять, насколько она осознает происходящее.
Сначала Абра посмотрела на пол, где лежал буфетный ящик. Ножи и вилки смешались в одну кучу, когда ящик вылетел со своего места, но все они были на месте. А вот ложек не было. Ложки свисали с потолка, как будто удерживаемые диковинной магической силой. Некоторые из них лениво раскачивались на светильниках. Самая большая ложка, сервировочная, свисала с вытяжки над плитой.
У каждого ребенка — свой способ самоуспокоения. По собственному обширному опыту Джон знал, что большинство предпочитает засунуть большой палец в рот. Абра от них отличалась. Она прижала правую руку ко рту и принялась тереть губы ладонью. В результате то, что она сказала, было почти не разобрать. Джон мягко отодвинул ее руку от лица.
— Что, милая?
Тихим голосом она повторила:
— Я сделала что-то плохое? Я… я… — Ее грудка заходила ходуном. Абра попыталась вернуть руку на место, но Джон ее удержал.
— Я хотела быть как Минстросио, — сказала она и заплакала.
Джон отпустил ее, и девочка снова начала яростно тереть губы.
Дэвид поднял ее на руки и поцеловал в щеку. Люси обняла их обоих и чмокнула дочь в макушку.
— Нет, милая, что ты. Ты не сделала ничего плохого. Никто не станет тебя ругать.
Абра зарылась лицом в шею матери, и ложки тут же упали. От этого резкого звона все едва не подпрыгнули.
Двумя месяцами позже, когда в Белых горах Нью-Гэмпшира только начиналось лето, Дэвид и Люси Стоун сидели в кабинете Джона Далтона. Стены кабинета были увешаны фотографиями улыбающихся детей, вылеченных Джоном за годы практики. У многих из них наверняка уже родились собственные малыши.
Джон сказал:
— Я нанял двинутого на компьютерах племянника — сам ему заплатил, не волнуйтесь, недорого берет, — чтобы он проверил, существуют ли другие подтвержденные случаи, подобные вашему. И чтобы как следует в них покопался, если найдет. Он ограничил период поиска последними тридцатью годами и нашел около девяти сотен таких случаев.
Дэвид присвистнул.
— Так много!
Джон покачал головой.
— Не очень. Если бы мы говорили о заболевании — и больше не будем возвращаться к этому, потому что никакого заболевания у Абры нет, — то оно было бы столь же редким, как слоновья болезнь. Или линии Блашко, которые превращают людей в человеко-зебр. Такие линии встречаются у одного человека на семь миллионов. Как и то, что происходит с Аброй.
— А что с ней происходит? — Люси взяла руку мужа и крепко сжала ее. — Телепатия? Телекинез? Какое-то другое «теле»?
— В том числе и это. Телепат ли она? Раз знает, когда придут гости, и раз поняла, что с миссис Джадкинс случилось несчастье — скорее всего, да. Есть ли у нее телекинетические способности? Судя по тому, что мы видели в кухне на ее день рождения — определенно да. Экстрасенсорика? Дар предвидения, если хотите называть это так? На этот счет мы не можем быть до конца уверены, хотя тот случай с 11 сентября и история с двадцатидолларовой купюрой достаточно убедительны. Но как же тогда быть с тем вечером, когда телевизор по всем каналам показывал «Симпсонов»? Как вы назовете это? Или фантомную битловскую мелодию? Если бы мелодию играло пианино, это было бы телекинезом… но вы же говорите, что пианино было закрыто.
— И что дальше? — спросила Люси. — Чего нам опасаться?
— Не знаю. Предсказать ничего нельзя. Проблема области паранормальных явлений в том, что такой области не существует. Там слишком много шарлатанов и просто чокнутых.
— То есть, если по-простому, — подытожила Люси, — вы не можете посоветовать нам, что делать.
Джон улыбнулся.
— Напротив, я совершенно точно могу сказать, что нужно делать: продолжать любить ее. Если мой племянник прав — нужно помнить, что, во-первых, ему всего семнадцать, и во-вторых, он сделал свое заключение на основе весьма сомнительных данных, — вы будете сталкиваться с разного рода странностями, пока она не станет тинейджером. Некоторые из этих странностей могут быть довольно яркими. В районе тринадцати или четырнадцати лет ситуация стабилизируется, а затем сила этих явлений начнет угасать. К тому времени, как Абре исполнится двадцать, создаваемые ею феномены наверняка будут незначительны, — он снова улыбнулся. — Но блестяще играть в покер она сможет всю оставшуюся жизнь.
— А что, если она начнет видеть мертвых людей, как тот мальчик в кино? — спросила Люси. — Что нам делать тогда?
— Ну, по крайней мере, у вас будет доказательство жизни после смерти. Не паникуйте раньше
