Учитывая то, что мы сделали, вернее, пытались сделать с вашим отцом…

Джон оглянулся на озеро, фигура гребца, стоящего на корме лодки, уже безошибочно выделялась на горизонте.

— С тех пор не было дня, чтобы мы не сожалели о той нашей подлости, — сказал Нил. — Мне бы так хотелось зачеркнуть эту черную страницу в собственном прошлом!

— Это и мое самое сильное желание, — сказал Алан. — Главное, чтобы ваш папа простил нас, когда мы снова встретимся. Ничего не желаю я так сильно…

— Прекратите! — воскликнул царь. — Молчите. Ничего не желайте!

Но было слишком поздно. Метрах в ста от них из лесу донесся рев и потрескивание статического электричества. Джону и Филиппе стало ясно что монстр желании снова напал на их след. А несколько мгновений спустя с неба прямо на плечо Джону неуклюже спикировал Финлей с изрядно поредевшим хвостом: его встреча с Оптарыком не прошла без потерь. Сокол пронзительно крикнул и захлопал крыльями, пытаясь сообщить о надвигающейся опасности. Но Джон уже отчаянно махал лодочнику: быстрее же, быстрее, быстрее! И, к всеобщему удивлению, лодочник послушался и вправду стал грести быстрее прежнего. Последнюю сотню метров до берега лодка одолела меньше чем за минуту. Но их время уже исчислялось секундами. Чудище выломилось из лесу на берег и стало неумолимо приближаться к компании, стоявшей у самой кромки воды в ожидании лодки. Монстр одолел уже половину расстояния, когда лодка наконец ткнулась в песок. Все быстро залезли в нее и расселись, кроме царя, который, налегая своим мощным, волосатым плечом на нос лодки, помог медному гребцу оттолкнуться от берега.

— Быстрей, — закричал Джон царю, когда лодка закачалась на волнах. — Залезайте!

Но великий царь Навуходоносор уже встал на четвереньки и направился обратно к лесу, пятясь, точно возбужденная лошадь. Он улыбался Джону и махал на прощанье волосатой рукой. Меж тем монстру желаний оставалось до царя буквально два шага. Джон издал истошный вопль.

— Он меня не тронет, — крикнул царь. — И ни чем мне не повредит. Я уже говорил тебе, Джон у меня нет никаких желаний. А трава на моем берегу все-таки зеленее, чем в вашем Нью-Йорке.

Царь продолжал говорить, но его слова заглушил неистовый рык монстра, подобравшегося теперь к самой воде. Оптарык бесновался, потому что всех — и Джона, и Филиппу, и Алана, и Нила, и Финлея — снедало одно сильнейшее желание: оказаться подальше от берега, а монстр не хотел упустить сразу столько жертв. К счастью, от воды шел такой жар, что он все-таки не отважился ступить в озеро и лишь зарычал от бессилия. Лодочник меж тем резво работал веслом, и существо, возникшее когда-то из подсознания спящей Иштар, вскоре осталось далеко позади.

— Уф, — сказала Филиппа. — Еле спаслись.

— Но опасности на этом не кончились, — сказал Джон, нервно посматривая на небо. — Когда мы плыли здесь в прошлый раз, на нас напала гигантская птица.

— Про это я знаю, — сказала Филиппа. — Это, должно быть, птица Рухх. — И она рассказала Джону о Гордоне-китайце и его Устах Истины, и о том, как она создала ветер, чтобы отогнать от Джона эту страшную птицу.

Джон решил не расстраивать сестру и не сказал ей, что этот ветер не только отогнал птицу Рухх, но и унес Алана с Нилом на верную погибель.

Однако птица Рухх не появлялась. Алан и Нил заметили, что их это ничуть не удивляет. Наверно, она еще не залечила раны на лапах.

— Думаю, эта гадина еще долго будет поминать нас недобрым словом, — гордо сказал Алан. — Кстати, забавная вещь. Ноги у этой птицы имели вкус сыра. Поджаренного на тосте. Я этот вкус до сих пор во рту ощущаю. — Он поморщился и сплюнул за борт.

Спустя несколько часов лодка достигла противоположного берега. Попрощавшись с медным гребцом, путешественники высадились на сушу. Увы, они позабыли поблагодарить саму лодку, а ведь она умела мыслить и ее дубовый нос умел разговаривать! Так что лодка сочла их весьма плохо воспитанными созданиями.

Потом они прошли через низкую дверцу в стене и двинулись вверх по спиральной дорожке в подземной части Самаррской башни. По мере приближения к поверхности земли становилось все теплее и теплее, и Филиппа чувствовала, что к ней постепенно, по капле, возвращается джинн-сила.

— Кстати, кто-нибудь подумал, как мы объясним наше внезапное возвращение на военную базу? — произнес Алан, ни к кому конкретно не обращаясь, но посмотрев на племянника. — Джон, среди нас ты единственный, которого эта женщина, лейтенант Санчез, видела прежде. Сомневаюсь, что она будет очень любезна, если ты приведешь с собой трех незнакомцев, да еще сокола в придачу, у нее ведь тут вроде как зона безопасности.

— Я как раз об этом и думаю, — ответил Джон.

— Отлично, дружок, но думай побыстрее, — сказал Нил. — Мне как-то не улыбается перспектива торчать под замком в иракской тюрьме, пока они будут выяснять, кто мы такие.

— Может, пора вам, ребятки, что-нибудь быстренько сварганить? — предложил его брат Алан. — Как насчет, ну, скажем, ковра-самолета. Или еще чего-нибудь в этом роде.

Джон покачал головой.

— Никакого использования джинн-силы, пока мы не вернемся в Иорданию, — твердо сказал он — Нимрод дал мне очень строгие указания. Кроме того, я страшно устал. У меня сейчас не хватит сил не только на ковер-самолет, но даже на коврик для ванной.

— Я тоже ни на что не гожусь. — Филиппа зевнула. — Уж не знаю, что содержалось в том воздухе, которым я дышала, но джинн-силу он уносит, это точно.

— Что ж, здравствуй, тюрьма, — пробормотал Нил.

— Погодите минуту, — сказал Джон. — Возможно, мы не вправе пользоваться джинн-силой. Но что мешает это сделать Нимроду?

Они уже почти добрались до люка, который вел в душевую.

Джон достал сотовый телефон, удостоверился, что сигнал есть, и радостно помахал своим дядям:

— Мне пришла в голову отличная идея.