Джон указал на окно.

— Там что-то есть, — с трудом выговорил он.

— Конечно есть, балда. — Филиппа зевнула. — Там Европа.

— Я не про то. Там кто-то. Не то зверь, не то человек.

Филиппа глубоко вздохнула, чтобы окончательно прогнать сон. Села. Выглянула в окно. Тут как раз опять ударила молния и осветила табличку с названием станции. Больше Филиппа на этой платформе ничего и никого не увидела.

— Только не говори, что это был Дракула. — Она с грустью покачала головой, словно жалея брата и его по-детски ущербное чувство юмора. — Балда ты все-таки!

— Там правда кто-то был!

— Это же платформа, станция. На платформах и должны стоять люди, даже в Трансильвании. Даже в такую гнусную погоду.

— Этот кто-то был страшный урод.

— Внешнее уродство еще не означает, что это плохой человек. Сам знаешь.

— Знаю. Только бывают просто уроды, а бывают персонажи из фильмов ужасов, — сказал Джон кивая на окно. — Уж поверь, разница есть.

— Кто бы это ни был, он, должно быть, довольно высок, — заметила наблюдательная Филиппа. — Чтобы, стоя на платформе, заглянуть в окно этого вагона, ростом надо быть под два метра, не меньше.

Прошло десять минут, а поезд все не двигался Филиппе стало зябко. А вдруг Джон не шутил? И вообще, было тут нечто, вселявшее и в нее беспричинный страх.

— Надеюсь, поезд не сломался, — сказала она с тревогой.

Джон встал, открыл дверь купе и оглядел пустой коридор. Прислушался. Ничего, никаких признаков необычных происшествий. Мальчик вернулся в купе и поплотнее закрыл за собой дверь. Он не хотел больше пугать сестру, поскольку она — по всему видно — и без того перепугалась, но он был уверен, что видел это страшное заоконное лицо прежде. Может, даже среди иллюстраций в «Кратком курсе Багдадских законов» господина Ракшаса.

До сих пор он полагал, что в мире есть лишь три вида разумных существ: люди, джинн и ангелы. Однако в ККБЗ ясно говорилось о том, что есть и четвертый вид — падшие ангелы, также известные как демоны. Из всех демонов, о которых он читал, одним из самых ужасных и злых был Асмодей. У этого демона, если судить по книге, имелось три головы, в том числе одна бычья и одна баранья; а вот третью — голову ужасного звероподобного людоеда — Джон, похоже, как раз и успел ненадолго разглядеть в окне несколько минут назад. Он, конечно, мог ошибаться, но думал, что такие демоны, как Асмодей, наверняка достаточно высоки, чтобы заглянуть в окно железнодорожного вагона. Вряд ли уважающий себя демон станет для этой цели притаскивать на платформу ящик.

— Неужели мы застрянем здесь на всю ночь? — вздохнула Филиппа. — Джалобин наговорил об этой Сигишоаре столько неприятного.

— Он просто накручивал нас, — сказал Джон. — Специально заводил, понимаешь?

— Заводил? Что я ему, часы, что ли? Впрочем, он своего добился. Слышишь: тик-так, тик-так!

— Давай посмотрим на ситуацию с другого боку, — предложил Джон, стараясь успокоить сестру. — Мы едем в купе первого класса. Даже если поезд сломался, мы тут обеспечены всем необходимым. И, что еще важнее, ограждены от всего лишнего.

Не успел он договорить, как в купе полностью вырубился свет и двигатель локомотива перестал урчать. Все погрузилось во тьму, лишь изредка вспыхивали случайные молнии.

— А на это что скажешь? — спросила Филиппа.

— Должно быть, замыкание. Вода попала, — сказал Джон, убеждая уже не столько Филиппу, сколько себя самого. — Дождь-то льет как из ведра. Скоро починят. Сейчас пришлют кого-нибудь. Да уже наверно, чинят.

Мальчик открыл окно и опасливо высунул голову на холодный влажный ночной воздух. Он осмотрел весь поезд в надежде увидеть ремонтных рабочих. Вместо этого гораздо дальше, рядом с железнодорожными путями, на опушке небольшой рощицы, он разглядел огромную, окутанную тьмой фигуру. Сначала Джон решил, что это памятник какому-нибудь трансильванскому герою. Но когда влекомая ветром туча сдвинулась, открыв полную луну, отчего осветилась и платформа, и все окрестности, Джон почувствовал, что каменеет от ужаса. У фигуры можно было отчетливо различить три головы, хвост пресмыкающегося и ноги как у гигантского черного петуха. Самый настоящий демон, и, похоже, он поджидал кого-то, чтобы сесть с ним вместе в экспресс.

— Видно что-нибудь? — спросила Филиппа.

— Нет, — сказал Джон. — Тьма кромешная.

Он закрыл окно и уселся, стараясь улыбаться как можно шире. Возможно, сейчас самое время использовать дискримен — то самое желание на крайний случай, которым одарил его в Нью-Йорке, в здании «Дакота», мистер Водьяной. Джон как раз сообразил, что еще не использовал его… только бы теперь еще вспомнить немецкое слово-фокус, которое прицепил к нему мистер Водьяной… И Джон вспомнил! Мгновенно. Словно мистер Водьяной так и задумал. Единственная неприятность состояла в том, что он, хоть и видел это слово — DONAUDAMPFSCHIFAHRTSGESELLSCHAFTKA PITAN, — видел так ясно, будто слово напечатали прямо ему на ресницах, он совершенно не представлял, как оно произносится.

— Дон Од Ампф Шиф Арц…

— Братец, тебя снова заносит, — сказал Филиппа — Бормочешь какую-то бессмыслицу.

— Да-да, — поддакнул Джон. Только бы Филиппа его не отвлекала! И без ее комментариев ничего не выговоришь! — Дона удамп…

— Слушай, похоже, мы тут надолго застряли, — продолжала Филиппа. — Это же поезд, а не автомобиль. Тут надо долго искать какой-нибудь огромный фен, чтобы просушить все электрические контакты.

Но тут снова заурчал двигатель и в купе зажегся свет. Джон немедленно оставил свои попытки произнести бесконечное немецкое слово-дискримен и таким образом упечь демона куда подальше. Он не мог упустить шанс покрасоваться перед сестрой.

— Ну, что я говорил? — язвительно произнес он. В этот момент поезд качнулся и двинулся вперед.

— Вот и замечательно. — Филиппа с облегчением засмеялась. — Надо признаться, это не самая приятная ночь в нашей жизни.

Но в следующую секунду они оба замерли, потому что услышали в отдалении громкий вой. Вой огромного страшного зверя.

— Что это? — с трудом выдохнула Филиппа.

Джон решил, что не стоит подробно описывать сестре существо, которое он видел.

— Корова, — сказал он. — Наверно, корова.

Зверь снова взревел, на этот раз еще громче Джон пожал плечами:

— Или бизон.

— В Трансильвании бизоны не водятся, — сказала Филиппа. — И по-моему, даже самые крупные коровы в этой стране все-таки меньше автобуса. — Снова раздался дикий рев. — А этот зверь, судя по звуку, намного больше. — Филиппу передернуло от ужаса. — Так ревут только существа, у которых много зубов и острые когти в придачу.

Тут внимание Джона привлек совсем другой звук — цокот копыт; и он увидел, как прямо по платформе мимо медленно разгоняющегося поезда пронеслась маленькая черная карета, запряженная парой черных лошадей. Близнецы прижались носами к стеклу и увидели, что карета обогнала их вагон и остановилась метрах в двадцати впереди. Возница в толстом пальто-крылатке и широкополой шляпе бросил поводья и, спрыгнув на платформу, побежал вдоль поезда. Миг — и он, подтянувшись, скрылся в одном из передних вагонов. Дверца с шумом захлопнулась.

— Думаешь, это Изаак? — спросила Филиппа.

— Надеюсь, — сказал Джон. — Любой другой вариант привлекает меня куда меньше.

Мгновение спустя они снова услышали рев страшного существа, только уже в отдалении, поскольку поезд уносил их прочь от этого самого мрачного места в Трансильвании. Джон был почти готов с