– Ты неправильно понимаешь происходящее в нашей стране, Стив. Точнее говоря, то, что сейчас творится в головах у людей. Представь себе контрразведчика, которому наплевали в душу за то, что он исполнял свой долг. В сейф к этому контрразведчику лезут всякие горлохваты, вроде попа-расстриги Глеба Якунина. Что он сделает? Первым делом припрячет от якуниных то, что поважнее. А потом что? Потом, дорогой Стив, может сработать чисто русский вариант. Вот пока КГБ был в порядке, я мог дышать спокойно. Меня надо было выявить, собрать доказательства и отдать под суд. А суд наш, перестроечный, меня, может быть, даже и оправдал бы. Теперь же этот контрразведчик запросто решит использовать эти материалы самостоятельно. А что он сделает самостоятельно? Он подкараулит меня в темном переулке и пробьет голову кастетом. Это в его глазах теперь единственный способ Правосудия. Я как-то не в восторге от такого варианта и прошу обо мне позаботиться.
– Но с чего ты решил, что в КГБ имеются подозрения в отношении тебя?
– В этом я убежден. За мной наблюдают. Сначала я думал, что мне кажется, но потом понял, что это правда. И потом, ты же знаешь, я видел наружку.
– Как ты мог выявить наружку? Меня этому обучали специально, и то я не всегда ее вижу. Они работают превосходно.
– Когда у тебя образуется жажда жить, ты ее очень хорошо выявишь. Я уезжал за город на своей машине, в дачные районы. Там было совершенно пусто. Я поверялся как черт, очень грубо, разворачивался посреди дороги, ехал назад и распутал все их построения. Это точно была наружка. Я в опасности. Ты должен меня спасать.
– Послушай, но это было до путча. Сейчас их зажали, они практически не работают, чего ты боишься?
– Я как раз того и боюсь, что меня кто-то сдал и они знают о том, на кого я работаю. Это началось после нашей встречи в Берлине. Меня кто-то сдал в Берлине, Стив. Ты ничего не думаешь по этому поводу?
Йенсен сразу вспомнил свой разговор с Рочестером. Джон видел агента. А если это он сдал его русским?
Сов. секретно
Лондон
Генеральному Директору лично
Агент «Джет» сообщает о признаках попадания под контроль противника. По его мнению, наблюдение за ним началось после его возвращения из Берлина, где с ним проводил встречу Стив Йенсен. «Джет» считает, что именно в Берлине произошла утечка информации о нем. У нас нет достаточных данных судить о причине взятия агента под контроль КГБ, но мы доверяем его чутью и полагаем, что его опасения обоснованы. В целях облегчения анализа ситуации сообщаем, что мероприятие в Берлине обеспечивал сотрудник Джон Рочестер, а телеграмму по результатам встречи обрабатывал шифровальщик берлинской резидентуры Крис Игл. О причастности каких-либо других сотрудников берлинской резидентуры к делу «Джета» нам неизвестно. Москва.
Резидент СИС Джон Скарлетт
Резолюция Генерального Директора. Оперативному директору Лесли Хеддоку: «Прошу начать оперативное расследование по сигналу».
Лесли Хеддок повидал в жизни всякого. Он работал в разведке уже тридцать лет и на его глазах русские много раз радовали британских коллег неожиданными сюрпризами. Самым веселым их номером был побег Джоржа Блейка из лучшей английской тюрьмы в 1965 году. Эта свинья Блейк, который сейчас процветает в Москве, женившись на русской красавице, был арестован в результате предательства одного поляка. Но натворить успел немало. Достаточно только того, что благодаря его измене англичане и американцы много лет подряд принимали за чистую монету все, что русские гнали по секретным кабелям из Москвы в Берлин и Вену. Они снимали с этих проводов информацию и каждый день писали совершенно секретные сводки о переговорах русских начальников. Сколько повышений, орденов и других трофеев было получено тогда героями СИС и ЦРУ! А свинья Блейк все сдал Советам. Те гнали по кабелям туфту и до судорог обхохатывались над бывшими союзниками. Еще бы им не ржать, ведь наши Джеймсы Бонды несколько месяцев на карачках копали туннели до этих проклятых проводов. Граф Монте Кристо в сравнении с ними был бы просто никчемным бездельником. Короче говоря, до сих пор в голове не укладывается, каким образом русские сумели организовать побег Блейка из этой тюрьмы. В голове не укладывается, а он, свинья, процветает себе сейчас в Москве в объятьях молоденькой красавицы, фотографии которой лучше не вспоминать перед возвращением домой к своей костлявой мегере. При одном взгляде на нее хочется завыть волком и сделать что-нибудь очень скверное.
Короче говоря, Лесли и не подумал начинать расследование прямо с берлинской резидентуры СИС. Это еще успеется. Для начала он попросил к себе консультанта по русской идеологии (надо же такое выдумать!) Олега Гордиевского. В Англии проживало несколько перебежчиков из КГБ, и все они находились под опекой СИС. Публика эта была крайне скандальная. Особенно выделялся единственный русский по национальности Лялин, сбежавший к англичанам с секретаршей торгпредства. Парочка эта была из рук вон веселой. И хотя им купили виллу на берегу моря и назначили неплохое содержание, Лялин постоянно демонстрировал, что такое русский запойный пьянчуга. Его выступления выливались в цепь скандалов, драк и дебошей в полиции. Подружка же его, смотревшая на мир через прицел между ногами, путалась с кем попало, в том числе и с кураторами из СИС. Кураторы, передававшие дамочку из рук в руки, рассказывали сказки о ее навыках, неизвестных английским леди. Все остальные перебежчики были либо чистокровными украинцами, либо замесью еврейской и украинской крови. Эти страдали от удушения жабой, и Лесли искренне просил своего англиканского бога не посылать ему больше подобных типов, потому что бюджет СИС их аппетитов не выдержит. Единственным нормальным человеком во всей кампании был Гордиевский. Он не проявлял склонности к алкоголизму и депрессии, нашел себе сожительницу-англичанку и ровненько так, без зигзагов, шел своей дорогой. Поэтому СИС сочла возможным аккредитовать его в качестве сотрудника по контракту для консультаций по русским делам.
У Лесли не было сомнений, кто в берлинской резидентуре должен попасть под подозрение в первую очередь. Это был Джон Рочестер. Первый сигнал на него прошел в ту пору, когда готовилась война против Ирака. Тогда не сумели раскопать, откуда у русских появилась информация о проводившихся акциях влияния. Подозрения ведь всегда в первую очередь падают на агентуру. И в тот раз тоже закрались сомнения в отношении честности агента «Ходжи», с которым работал Рочестер. Иракца допрашивали, крутили на полиграфе, подслушивали и подглядывали, но утечки от него в сторону КГБ не выявили. В конце концов, проверку закрыли. В акциях участвовало достаточно много людей, и просветить всю пирамиду оказалось затруднительным. Теперь же, когда на Рочестера поступило второе указание, то решение было принято без промедлений. В разведке двух указаний более, чем достаточно.
– Олег, если у нас появились подозрения, что один из наших сотрудников в заграничной точке имеет конспиративный контакт с советским разведчиком, чтобы Вы посоветовали в качестве методологической основы?
– Мистер Хеддок, все зависит от резидентуры. Согласитесь, какова страна, таковы и возможности проверки. Ведь именно о проверке пойдет речь, или я не прав?
– Да, вы правы. Нам нужно поверить, имеется ли действительно у нашего сотрудника связь с русскими.
– А он работал по русским или у него другие задачи?
– Задачи другие, советскую резидентуру он не разрабатывал, и на его учетах лишь несколько случайных контактов с русскими во время официальных мероприятий.
– Значит, у него нет возможности прикрыть связь с советским разведчиком рабочим материалом. Это уже хорошо. Можно думать о проверке. А у Вас есть предположения, с кем конкретно он может поддерживать связь? Ведь здесь многое зависит от личности русского. Если это неопытный мальчик – это одно, если это старый ас – совсем другое.
– Мы исходим из общего предположения, что это опытный человек.
– Ну, что я могу сказать? Я бы предложил ни в коем случае не заниматься проверкой технического плана: копание в вещах, просмотр записей и так далее. Парни из ПГУ большие мастера в постановке всяких незримых ловушек, и Вы влипнете, не успев приступить к делу.
– Приведите пример.
