Поля промолчала. Софья Павловна сунула ей в руки блокнот. Нашарила на столике ручку и сухо приказала:

–Напиши свой адрес, вдруг ты срочно понадобишься. Я о городском, твоя Сосновка меня абсолютно не интересует.

Только шоком можно объяснить Полино поведение: она машинально нацарапала адрес Игоря и вернула блокнот старухе.

–Ты «Владимировна», я правильно запомнила?

–Д-да.

Софья Павловна небрежно швырнула свою записную книжку на подоконник и непонятно пробормотала:

–Грехи замаливаются, но я этого не умею. Мне привычнее заполнить чек. Или сунуть деньги. Или послать к черту. Впрочем, нет…

Загудел зуммер, Поля едва не подпрыгнула на своем стуле от неожиданности. Софья Павловна нетерпеливо посмотрела на дверь. Поля тоже обернулась, она лишь сейчас поняла: к Софье Павловне гости.

Динамик шелестел. Поля настороженно смотрела на него, ей вдруг почудился голос Саши Карелина. Будто он воскликнул: «Чушь собачья!»

«Окончательно здесь свихнусь, – испуганно подумала Поля. – Софья Павловна голову мне заморочила…»

–Бабушка, к тебе можно? – перебил ее панические мысли звонкий голос Кирсановой.

–Если нет, ба, мы не обидимся, – хохотнул Леша.

–А я бы хотела все выяснить до конца, – зло прошипела Мария Ивановна. – Прямо сейчас!

–Ничего себе, – изумленно выдохнула Поля. – Сколько их там…

Софья Павловна не ответила. Размашисто и небрежно перекрестилась. Нажала на кнопку, открывающую дверь и с нервным смешком сказала:

–Вот и все. Финита ля комедия, – она посмотрела на побледневшую Полю и нехорошо улыбнулась. – Данный спектакль, Аполлинария, называется – «Кровь не водица». Для меня – акт последний, жизнеутверждающий. Для тебя…

–Что… для меня? – Поля потерянно смотрела на старуху, ей было не по себе.

–Для тебя-то? Ну, если кровь действительно не водица… акт первый! Или пролог. Выбирай, что больше нравится.

            Тяжелая дверь грохнула о косяк. В комнату вихрем влетела Лена, раскрасневшаяся, возбужденная. Она заметила Полю, и голубые глаза победно блеснули:

–Вот она!

Мария Ивановна шла следом, суровая и неприступная, как Немезида. Брови сдвинуты, губы поджаты, взгляд негодующий и брезгливый.

Кирсанов и Карелин держались сзади. Они в комнату не вошли, остались у порога. Поля удивленно отметила: оба смотрели на нее странно. Виновато, что ли?

Лена встала посреди комнаты и возмущенно воскликнула:

–Сидит, как ни в чем не бывало!

–Совести нет, чего ж не сидеть, – поддакнула Мария Ивановна, рассматривая Полю как вошь на новом гребешке.

–Вы… не слишком-то, – неуверенно одернул сестру Кирсанов. – Может, она не при чем…

–А кто при чем?! – Лена гневно обернулась. – Я? Ты? Сашка? Бабушка? Или Юлий Цезарь?!

–Я… не понимаю, что случилось, – прошелестела Поля.

–Не понимает она, слышали? – зло крикнула Лена. – Лицемерка!

–Свалить все на безвинную девочку, это ж кем надо быть? – Мария Ивановна неприязненно смотрела на Полю. – А я-то, дура старая, с ней горем делилась…

Поля вскочила, стул упал. Она обернулась к Софье Павловне и непроизвольно отпрянула: темные глаза старухи горели мрачным торжеством, губы подергивались. Софья Павловна машинально вертела в руках слетевший с пальца перстень и жадно, с непонятным ожиданием смотрела на Полю.

Девушке вновь показалось: Софья Павловна видит сейчас не ее. Может… может, бабушку?!

Мысль мелькнула и исчезла. Поля затравленно посмотрела на Кирсанову и пробормотала:

–Я, в самом деле, не понимаю, что происходит. Может, для начала объяснишь?

–Ах ты ж гнида рыжая! – всплеснула руками Мария Ивановна. – Умыкнула вчера новые серьги с брильянтами, да и рожу кирпичом – не знаю, мол, ничегошеньки!

Поля схватилась за голову – она гудела как колокол в пасхальную неделю – и неверяще выдохнула:

–Чего я… умыкнула?

–Серьги с брильянтами! – звонко крикнула Лена. – Мамин подарок. Воровка!

–Я не воровка!

–Да, а кто ж тогда?! Я тебе вчера их показывала, помнишь, когда ты от бабушки уходила?

Поля потерянно кивнула.

–Потом я к Лешке побежала, а ты в моей комнате одна оставалась!

«Не ходи к ней сегодня, – вспомнила внезапно Поля слова Софьи Павловны. – Не надо…»

Она обернулась, но Софья Павловна ничем не ответила на Полин умоляющий взгляд. В ее глазах стыло холодное любопытство, она по-прежнему вертела в руках перстень, и лак на ногтях поблескивал все так же влажно.

«Как кровь, – мелькнуло в голове. – И губы кроваво-красные, и рубины…»

–В доме после тебя чужих не было, – Лена ядовито улыбнулась. – Даже Мария Ивановна ушла раньше.

–Как чувствовала что, отпросилась, – торжественно подтвердила пожилая женщина.

–И пропажу я обнаружила перед ужином, – выразительно добавила Лена, не обращая на домработницу внимания. – Хотела, чтоб мама на меня в разных сережках посмотрела, а в шкатулке-то… Ты взяла, больше некому!

Слова Кирсановой падали на Полину голову как тяжелые камни. Леша с Сашей молчали. Мария Ивановна смотрела ненавидяще, наверное, не могла простить «проклятой воровке» свою несчастную племянницу.

–Я не брала! – Поля упрямо вскинула подбородок.

–Да-а-а? А кто взял?! – топнула Лена.

–Я не брала, – Поля заставила себя развернуть плечи.

–Может, ты сама их в комнате где-нибудь уронила? – неуверенно спросил сестру Кирсанов.

–Мы ж искали! – возмутилась Лена.

–Ну… они такие крохотные, – вяло поддержал друга Карелин. – Могли завалиться куда-нибудь…

–Ах, завалиться?!

Поля стояла как натянутая струна, щеки ее пылали, сердце билось у самого горла, в ушах звенело. Она почти не слышала Лениных криков. Лишь удивилась, когда Кирсанова с Марией Ивановной и Лешей исчезли из комнаты.

Правда, Карелин с места не сдвинулся. И Софья Павловна сидела все в той же позе, не спуская горящего взгляда со своей юной компаньонки.

Поля посмотрела на стул, но сесть не решилась, хоть ноги едва держали, предательски подламываясь в коленях. Она сцепила пальцы в замок за спиной, чтобы никто не заметил, как дрожат руки, и звонко спросила Карелина:

–Куда они все?

–Э-э… обыскивать твою комнату, – неохотно буркнул Саша. – Где ты переодеваешься.

–Это смешно, – гневно фыркнула Поля. – Если б я утащила сережки, зачем мне их прятать в доме?

–Ну… – Саша пожал плечами, – ты могла вчера не рискнуть их вынести.

–Ага, как же! Струсила вынести вчера, пока никто не знал о краже, и оставила все на сегодня, когда