Этот мир, где Пушкин и Шекспир,Где зубная боль и поцелуи,Где сижу я, удивленный, и слежу я,Этот странный, этот четкий мир…Сам в себе, как в театральной ложе,С каждым днем внимательней и строже,Я слежу. — Сравнительно большойПроплывает мир передо мной.Проплывает отрочеством дальним(Лодка над рекою и купальня),Проплывает поцелуем у ворот(Очень близкая щека и рот),И войною девятнадцатого года(На рассвете — рокот пушек по шоссе),Папиросою ночного перехода,Конской гривою в росе.Проплывает этим садом и окном,Лампою над письменным столом,Этим стулом проплывает, торжествуя,Где сижу я, удивленный, и слежу я.Сам в себе, как в ложе театральной,С каждым днем и строже и печальней,С каждым днем и чище и нежней, —Из прозрачной глубины моей.
Я доверьем горд несравненным:Чья-то строящая любовьМне вручила клочок вселенной —Эти звезды и эту кровь.Сам себе я дан без условий,Лишь один завет берегу:Из порученных звезд и кровиСделать лучшее, что смогу.Сделать лучшее, что сумею,На свой собственный риск. — И вновьВ руки прежние, холодея,Возвратить и звезды, и кровь.
Удалось однажды родиться.Обещали: жизнь впереди.От надежд голова кружится.Сколько силы в плечах, груди.Вот и юность. — Теперь уже скоро.Вот и старость. — Где же? Когда?За окном: решетка забора,Телефонные провода.Это всё? — Конечно, до гроба.Это жизнь? — А что же? — Она.Значит, это лишь так, для пробы.Значит, будет еще одна.
«В единственном, но далеко не настоящем мире…»[96]