этого все ее знания о России ограничивались тем, что там много медведей, очень холодно и живут бородатые казаки. Однако Серве привез из России, как он ей сказал, целое состояние… и Лиз решилась поехать в таинственную холодную страну. Дело было не только в деньгах. Она надеялась тяжелыми испытаниями заглушить в сердце боль утраты.
В 1849 году Христиани приехала в Санкт-Петербург. Но ей не повезло — в столице объявили траур до конца года в связи со смертью дочери Александра II. Тогда она намерилась ехать в Сибирь, о которой столько была наслышана. О богатствах сибирских купцов и золотопромышленников ходили легенды. Лиз наняла русскую служанку и немца-аккомпаниатора, и втроем они отправились в путь. По дороге, в больших городах, Христиани давала концерты, так же как и в Европе, сводя с ума от восторга публику.
Как только виолончелистка приехала в Иркутск, ее пригласила к себе жена генерал-губернатора Восточной Сибири Екатерина Николаевна Муравьева, до замужества Катрин де Ришмон. Две молодые парижанки быстро нашли общий язык. Христиани мгновенно покорила всё иркутское светское общество.
Она попала в столицу Восточной Сибири, когда Николай Николаевич Муравьев собирался в дорогу, чтобы объехать всю восточную окраину империи. После некоторого колебания он согласился на уговоры жены взять с собой Лиз: мало ли что может случиться в пути, его жене могла понадобиться женская помощь. К тому же ему нравилось, как уверенно и независимо держалась француженка.
Так Лиз Христиани отправилась к восточным берегам России в составе маленького отряда генерал- губернатора. С собой взяли минимум необходимых вещей. Это было условием, распространявшимся на всех участников экспедиции. Исключение составила лишь драгоценная виолончель Христиани. Лиз понимала, сколь опасно было брать в дорогу такой инструмент, но расстаться с ним, даже ненадолго, было выше ее сил.
По приказанию Муравьева, прекрасно разбиравшегося в том, что такое «страдиварий», для виолончели сделали специальный деревянный ящик, обитый снаружи железом, а внутри отделанный бархатом. Одному из своих ближайших помощников, чиновнику Бернгардту Васильевичу Струве, он поручил лично отвечать за драгоценный инструмент, не доверяя «страдиварий» никому.
О трудностях того знаменательного путешествия по сибирскому бездорожью мы рассказали в очерке, посвященном Екатерине Ивановне Муравьевой-Амурской. Они красочно и с юмором описаны в письмах Христиани, опубликованных в журнале «Tour du monde» за 1863 год.
Спутникам Христиани, без сомнения, повезло, и генерал не раз благодарил судьбу, приведшую ее в глушь Восточной Сибири. «Француженка m-lle Элиза Христиани, молодая, недурная собой, с чрезвычайно интеллигентным выражением глаз, бойкая, подвижная», — так характеризовал ее один из путешественников. Несмотря на все лишения путешествий по болотам, горам, лесам, опасные переправы через бурные реки и переходы по едва заметным тропинкам вдоль скал, дожди, холод, гнус, доводивший животных и людей до безумия, неимоверную усталость, обе француженки сохраняли присутствие духа. На привалах, когда позволяла обстановка, Лиз доставала свой «страдиварий», и божественные звуки разносились там, где и человеческий голос звучал нечасто. Даже грубые невежественные казаки, сопровождавшие Муравьева, ничего ранее, кроме гармошки и балалайки, не слышавшие, молча, затаив дыхание, слушали дивное звучание виолончели.
В начале июля 1849 года путешественники достигли Охотска, где их дожидался корабль «Иртыш», и отправились на нем дальше, в Петропавловск. Погода, что бывает крайне редко, благоприятствовала путникам, и Лиз часто играла на палубе. Долгое время «Иртыш» неотлучно сопровождали киты, Лиз вместе с натуралистом, входившим в экспедицию, решили, что огромные животные — такие же большие меломаны, как и люди.
Камчатка своей природой, конусами вулканов, горячими ручьями Паратунки, произвела на Христиани неизгладимое впечатление. Острый ум путешественницы, умение наблюдать, анализировать и делать выводы хорошо видны в ее письмах. Она писала о местных жителях, которые после завоевания полуострова казаками и насильственного крещения не приобрели ничего, кроме ранее неизвестных им болезней и пороков. Авачинская бухта ее восхитила. «Петропавловский порт — произведение природы, действительно прекрасен и великолепен. Наверное, во всем мире нет ничего подобного», — сообщала она. Лиз подробно описывала быт и нравы жителей Петропавловска.
Из Петропавловска 50 дней шли к устью Амура. Несмотря на скуку и однообразие плавания, Христиани находила удовольствие в созерцании красоты океана и неба. Она умела наслаждаться жизнью. С большим юмором описывала Лиз встречу с аборигенами Сахалина, где путешественники ненадолго высаживались.
Не встретив «Байкал», «Иртыш» направился в Аян, где Христиани ощутила наконец под ногами твердую почву. Некоторое время ей казалось, что земля качается, но это обычное явление после долгого плавания. В Аяне экспедиция Муравьева пробыла недолго и вскоре направилась в обратный путь. Была середина октября, а зима в тех краях наступает быстро. Христиани писала: «Мы снова погрузились в хаос жуткой дороги». Снег и лед покрыл горы, град сек лицо. Скользя и падая, путники тащили под уздцы лошадей, не желавших идти по скользкому склону. Когда перевалили через горы, начались замерзшие болота с буреломом, который, как капкан, подстерегал ноги людей и лошадей. По этой адской дороге они добрались до небольшой речки Майя. Дальше было легче. И только там Струве признался генералу и Христиани, что лошадь со «страдиварием», за которого он отвечал, как выразился генерал, «своей головой», рухнула в пропасть. Струве с казаком, рискуя жизнью, спустился на дно пропасти, увидел мертвое животное и… целехонький ящик с виолончелью. Не веря своим глазам, он бросился к нему и не увидел никаких повреждений. С огромным трудом двое мужчин поднялись с ящиком на тропу и привязали его на другую лошадь. На привале, укрывшись палаткой, чтобы никто не увидел, он открыл ящик и внимательно осмотрел драгоценный инструмент. К его огромному облегчению, на виолончели не было никаких следов падения. Только после этого чиновник решился рассказать о случившемся. Лиз слушала его рассказ ни жива, ни мертва. Потом она попробовала сыграть на виолончели. И успокоилась, услышав, что инструмент звучал, как и прежде.
В Якутске экспедиция ждала, пока на реках станет лед. Генерал и его подчиненные были заняты, готовили и писали отчёты, донесения, ревизовали якутское управление. Екатерина Николаевна и Лиз скучали. Заснеженная пустыня нагоняла тоску. То, от чего стремилась уехать Христиани, вернулось еще большей душевной болью. Она писала: «Я боюсь, чтобы заживо похороненная душа не притянула бы тело, как говорит Ксавье де Майтре».
По возвращении в Иркутск Лиз не стала задерживаться. Она тепло распрощалась с Муравьевыми и товарищами по путешествию. Теперь ее путь лежал в Казань. Она выехала оттуда в конце декабря 1848 года и вернулась в этот город в начале января 1850 года. Затем она уехала в Москву. Знаменитая виолончелистка провела в путешествии год и двадцать пять дней. Христиани прошла, проехала и проплыла более восемнадцати тысяч вёрст. Она повидала пятнадцать городов Сибири, совершила более 400 переправ, плавала по рекам и морям. Ездила в бричке, санях, коляске, верхом на лошадях, оленях, собаках, а порой и пешком, плыла на корабле и лодках. Лиз дала около сорока публичных концертов и несчетное количество вечеров играла для своих спутников и просто под настроение.
Но Христиани не излечилась от мучившей ее тоски. И тогда она отправилась на Кавказ, о котором ей много рассказывал Николай Муравьев, поглаживая изуродованную черкесской пулей руку. «Мои страдания увеличиваются, силы убывают, что ждет меня?» — писала Христиани.
Может быть, она искала на Кавказе свою пулю?
Судьба уготовила ей иное.
Она давала концерты в Тбилиси, Ставрополе, Грозном и Владикавказе. В конце сентября Христиани приехала в Новочеркасск, где успела дать один концерт. В городе вспыхнула эпидемия особенно злокачественного вида холеры. Француженка не успела уехать. 24 октября 1853 года Лиз Христиани заболела и через несколько часов скончалась. Ей было всего лишь двадцать шесть лет.
Сопровождавший Лиз пожилой немец-аккомпаниатор знал ценность сокровища, которым она обладала. В том же году владельцем виолончели оказался некий Бенацет из Баден-Бадена. Затем виолончель несколько раз меняла хозяев, среди которых были и знаменитые музыканты, и состоятельные люди, которые использовали ее как выгодное вложение денег. С 1936 года виолончель принадлежала компании «W. E. Hill & Sons”. Инструментам работы Страдивари принято присваивать личные имена.
