различных эпох. С одного из снимков улыбалась молодая женщина, держащая под руку загримированного под Чаплина человека. В юной особе угадывалась хозяйка квартиры. Вся комната дышала насыщенным творческим прошлым, и Игорь решил при случае поподробнее расспросить о бабушке Веру.

Он вспомнил собственную семью. У предыдущих поколений воспоминания имели осязаемую форму и запахи — плотной фотобумаги, только вынутой из раствора, виниловых пластинок и магнитных лент любительских видеокамер. И, конечно же, пузатых семейных фотоальбомов, на последних страницах которых хранятся несколько коричнево-желтых снимков, с которых по-прежнему мудро смотрят строгие прабабушки и прадедушки, облаченные в парадные кителя и платья. Всех этих вещей касались руки и время, придавая фамильным мемуарам особый вкус.

А что имеют они? Поколение, выбиравшее «пепси», со временем превратилось в покорных рабов безликой цифровой эпохи.

— Батюшки-светы, — всплеснула руками вошедшая в комнату старушка, за спиной которой вытиралась полотенцем Марина.

— Бардак, — согласился Игорь и со вздохом провел пальцами по присыпанным пылью волосам, будто стряхивая с них седину.

Близился вечер. Город медленно выдыхал от нещадного дневного зноя, варясь в густом облаке дымчатых испарений. Грузовик вполз на улочку, усаженную тополями, за которыми виднелась череда аккуратных коттеджей.

— Значит, знания — сила?

— Перестань, — в который раз отмахнулся от подколки Игорь. — Кто ж знал, что Фукс такой оригинал.

— Ну-ну… Ты никогда с ней не расстаешься? — поинтересовалась Марина, взяв лежащую на торпеде ковбойскую шляпу. — Талисман?

— Был у меня на втором курсе предмет, который назывался дискретной математикой. Теория автоматов, кодирования, машинная арифметика и сортировки — в общем, все в таком духе. Профессору, который это хозяйство вел, сдать было практически невозможно. За исключением девиц, которым хватало ума прийти в юбке покороче, — Игорь улыбнулся студенческим воспоминаниям. — И было у него хобби — мужик коллекционировал ковбойские шляпы. Да какие! Он даже выставки в одном пабе устраивал. И вот накануне экзамена мы поспорили: если я сдаю с первого раза, он дарит мне шляпу. Если провалюсь, достаю ему любую на выбо р.

— Вижу, ты справился.

— Я уже добрую половину-то позабыл, — засмеялся Игорь. — А шляпа осталась.

— Игра стоила свеч. Вот здесь, — сказала Марина, когда автомобиль поравнялся с ее домом, возвышающимся над живой изгородью. — До завтра.

— Пока, — Игорь, облокотившись на руль, смотрел вслед Марине, которая проверила почтовый ящик, открыла калитку и вошла во двор. — Хорошо живет…

— Ее отец какая-то шишка, — зашевелился на заднем сиденье Фукс. — А не пора ли нам подкрепиться?

— Ну, ты и прорва, Карлсон, — Игорь воткнул в гнездо на «пузе» робота толстый провод питания, подключенный к двигателю автомобиля, и многочисленные индикаторы приборов коротко моргнули.

— Красота-а, — Фукс низко заурчал, что явно обозначало удовлетворение, и сузил глазки.

В кармане Игоря запиликал мобильник.

— Слушаю.

— Привет, это Аня из лаборатории, можешь говорить?

— Конечно.

— Папа просил обсудить с тобой некоторые организационные вопросы и передать удостоверение. Может, пересечемся?

— Давай, где?

— В центре есть пара местечек… — слушая Аню, Игорь неожиданно сообразил, что так и не почистился после встречи с паукопылесосом — который, кстати, еще предстояло закинуть на работу — и после наведения в квартире порядка.

— Давай через полтора часа.

— Договорились.

Первый рабочий день, а его уже куда-то приглашают. Отключив телефон, Игорь с улыбкой оглядел улицу, по которой гоняла мяч азартно галдящая детвора, и мягко нажал педаль акселератора. Жить становилось все интереснее.

Поскольку в фургончике Тибю душа не было, к проблеме мытья пришлось подойти по-научному. Под кабинку была приспособлена найденная на свалке старая телефонная будка, обшитая ржавым листом. К ней протянули местами перемотанный скотчем шланг, воткнутый в видавший виды насос, который качал воду прямо из залива. Чистоту процедуры обеспечивал фильтр, закрепленный позади будки.

Покидав в корзину грязную одежду и вкратце описав приятелю причину такого внешнего беспорядка, Игорь вооружился добрым куском хозяйственного мыла и наскоро помылся, отфыркиваясь под бьющими из самодельной лейки прохладными струями. А пока вытирался, лихорадочно придумывал, чего бы поприличнее надеть. Несмотря на то что кое-какие вещи с квартиры ему удалось прихватить, — холостяцкий гардероб был не слишком велик. С другой стороны, чего так париться. Это ведь не свидание, а встреча с коллегой по работе. Или…

Что «или». Куда разбежался, дорогой? Игорь вытерся, заправил в джинсы чудом подвернувшуюся чистую рубашку, брызнул на выскобленную станком шею каплю старого одеколона и, выскочив из фургончика, запрыгнул на водительское кресло грузовика.

— Буду поздно! — он махнул Тибю и рванул с места.

Они сидели в полутемной уютной кафешке с живописным видом на Аничков мост и неспешно потягивали горячий душистый улун из глубоких расписных пиал.

— Люблю это место… — Анна Дроид была совершенно не похожа на других девушек, которых ему доводилось раньше встречать. Холеная, затянутая в строгий консервативный наряд как в броню, которая лишь добавляла стройному телу женственности. Открыто недоступная. Слишком открыто. Нужно получить достаточно сильный подзатыльник от жизни, чтобы заставить человека спрятаться за такой маской. Особенно женщину. Глубокие зеленые глаза в обрамлении пушистых ресниц на миловидном, словно фарфоровом личике смотрели с интересом и легким оттенком высокомерия. Смешанный образ из классической купринской аристократки с воздушной нотой Шанель, приправленной легким ароматом жасмина. — Нравится у нас?

— Притираемся помаленьку.

— А Марина? — в зеленых глазах мелькнула лукавая искорка.

— Немного заносчива, — Игорь подул на свой чай.

— Несчастная любовь, перебесится. Пару месяцев назад у нее произошел разрыв с молодым человеком. Она до сих пор терзается, но скрывает это за независимостью и бравадой. Вроде это был куратор ее диплома. Первый опыт, яркие впечатления и жестокий удар — так кончается детство.

— А почему ты стала робопсихологом?

— Сначала была просто психологом, долго стажировалась в Америке. Но там бы так и осталась шринком [17]. А хотелось большего, чем сеансы с диванными пациентами, — Аня посмотрела в окно, за которым монолитная бронза росчерком великого гения укрощала четверку рвущихся с пьедесталов коней. — Устала от людей. От их страхов, эгоизма, мелочных проблем. Коп аешься в человеческой душе, а такое ощущение, что препарируешь труп. Поэтому со временем начинаешь по-другому воспринимать окружающий мир. В общении с человеком никто не может застраховать тебя от предательства. Машина не предаст никогда.

— Если ее не запрограммировать, — Игорь покачал головой.

— Тоже верно, — вздохнула Аня, отпив из пиалы, и облизнула острым кончиком язычка краешек