Впрочем, что удивляться, я познакомилась с Алешей через месяц после того, как он благополучно вселился в квартиру Ларисы, а у той ведь все условия для того, чтобы содержать любимого в образцовом порядке: бодибилдинг бесплатно, в бассейн абонемент, над каждым прыщом в салоне девчонки будут колдовать, что масоны над февральской революцией. Ботокс, откачки жира, любая пластика задаром. Отчего же мужику и не держать себя в форме в таких-то условиях?

Лариска тоже довольная ходила, белые крашеные волосы не то что раньше – жженые-пережженные перекисью водорода, а точно грива роскошной лошадки, кожа – ни малейшего изъянчика, хотя уже и в возрасте – за сорок, мужики на Ларискину красоту оглядывались, шеи сворачивали, а уж как она сама своим Лешиком была довольна, слов нет. Он ведь у нее, можно сказать, что и не альфонсил совсем, скромно продолжал трудиться медбратом в одном из родильных домов.

Сколько Ларка его ни просила уволиться с низкооплачиваемой должности, заканчивать тренерские курсы и идти к ней работать, – ни за что.

Тоже, на самом деле приятно, когда мужик свою волю имеет, свой путь, свои убеждения.

И дома Лёшик – чудо из чудес. Готовил только сам, причем, Лариса хвасталась, пальчики оближешь. Жены с утра и до вечера дома нет, а сам он работал то ли два через два, то ли через сутки. Ну, в общем, в свободное время все по дому сделает, сам за продуктами на машине прошвырнется, не муж – сказка.

Все мы считали, что большое счастье Ларке подвалило, и сказка эта ее добрая и замечательная, точно старый голливудский фильм с хорошим концом. Ан нет. Страшной оказалась сказка бизнес-вумен Ларисы. Страшней не придумаешь.

Как-то вернулась она раньше обычного домой, красавец муж на кухне трудится. Ларка руки помыла, в домашний халатик юркнула и на кухню, помогать.

А по кухне уже запахи чудные разливаются, аж слюнки текут.

Поставила Ларка тарелки на стол, взяла в руки поварешку, открыла крышку суповой кострюли и чуть дара речи не лишилась. Из кастрюли к ней, точно из адова пекла, тянется крохотная детская ручка со всеми пятью уже сварившимися пальчиками…

Муж-то ее оттого и холеным был, что последы в роддоме себе на супчик брал, а когда последы другим в очередь доставались, и против деток мертвых, что после аборта остаются, не брезговал.

Лариса после этого ужаса в дурку попала, а Лешика ее адвокаты долго еще уговаривали миром развестись и на деньги бывшей супруги не зариться.

Отказался, когда Ларкина охрана за дело взялась.

Впрочем, так и не понял он, отчего ему любимая супруга от ворот поворот дала. Думает небось, что раз никого не убил, а взял что все равно на выброс предназначалось, так и не виноват ни в чем.

Так и живет небось до сих пор холеный, красивый ГАД!!!

Было это в стародавние времена, называемые также «лихие девяностые». Только что со звоном и скрипом рухнул железный занавес, и закрытый игрушечный мир вдруг открылся, демонстрируя всем и вся свои сомнительные прелести, точно застигнутый в туалете пионер.

На улицах появились точно вышедшие из леса волосатые грязноватые хиппи в фирменных дорогущих джинсах и круглых очках под Джона Леннона, разноцветные, похожие на аляповатых попугаев и одновременно индейцев-гуронов панки. Точно из-под земли выползли богатеи с массивными золотыми цепями и печатками, напоминающие призраки Эльдорадо – золотой страны инков. Появились первые вызывающие малиновые пиджаки, первые милитари в мундирах давно исчезнувших дивизий.

Все или почти все носили оружие, и нередко люди погибали только из-за того, что кому-то вздумалось проверить, не сбит ли прицел на новеньком, только что полученном в подарок пистолете.

Появились новые профессии: пользовались спросом ремонт и доведение до ума редкой импортной техники.

Возле станций метро выстраивались рядами кооперативные ларьки, наперебой предлагающие свой разнообразный товар.

В то время питерский поэт Саша Смир[39] не польстился ни на малиновый пиджак, ни на стиляжные штиблеты, не нравились ему и цепи металлистов и длинные, мешающие в работе волосы.

Впрочем, и он умел когда надо показать, что имеет свой собственный стиль и знает, как вести себя в обществе.

К слову, когда поэт говорит вам, что он может подать себя как действительно светский человек, не верьте ему, если это не Константин Мелихан[40], не Вишневский и не Илья Резник. У поэтов своё собственное представление о высшем свете, его законах и правилах. Поэт живет в своем собственном индивидуальном мире и если время от времени и заглядывает к вам, то исключительно выпить, рассеянно порассказывать и послушать свежие новости, чтобы, наполнившись впечатлениями, вновь нырнуть в теплую, уютную раковину собственного бытия.

В то время Саша носил длинную, покрывающую грудь бородищу и длинный же, напоминающий эсэсовский, плащ.

На голове его была странного вида кожаная кепка, могущая сойти за летный шлем. В общем, картина «Партизан впервые после Великой Отечественной войны вышел из леса».

С ним же рядом можно было встретить стройную грациозную красавицу с волоокими глазами и обольстительными, растущими от ушей ногами.

Девушка выглядела ухоженно и представительно. Ее ножки были обуты в изящные сапожки на шпильках, роскошное тело согревала дорогая белая, натурального меха шубка.

Впрочем, если весь прикид да и внешний вид Сашиной спутницы мог вызвать невольную зависть менее удачливых женщин, то Юлина шубка!.. Как назло, именно этот стиль и покрой шубки в то время был выбран за эталон стоящими на панелях проститутками. И хотя ее шуба была на несколько порядков дороже искусственного меха на продажных телах путан, на расстоянии ее вполне могли спутать с одной из таких девушек.

В тот день, о котором я хочу рассказать, Саша и его подруга счастливые и довольные возвращались с концерта Кости Мелихана.

Обходя солидного размера лужу, на какой-то миг они оказались на приличном расстоянии друг от друга, и этого мига хватило для того, чтобы перед Сашей плавно притормозил черный «бумер». Стекло поплыло вниз, открывая далеко не отрадное зрелище четырех явно бандитских харь.

– Поды сюда, – с сильным южным акцентом подозвал поэта водила, маня его пальцем с круглой печаткой.

– Это твоя дэвушка?

Саша кивнул.

– Скажи ей, что она поедет с нами.

На Сашу в упор смотрели четыре пары глаз.

Плохо понимая, что он делает, и отдавая себе отчет в том, что с четырьмя качками ему нипочем не справиться, Смир вдруг качнулся в сторону машины и, положив руки на стекло, просунул в салон бородатую морду.

– Все, что вы хотели сказать ей, можете теперь сказать мне, – выдохнул он ровным, почти безэмоциональным тоном, точно заказывал в ресторане гарнир к мясу. Обреченность придавала спокойствия.

Повисла пауза.

Какое-то время бандиты разглядывали наглого мужика, пытаясь угадать, с кем они имеют дело и… так ничего и не поняв, решили ретироваться подобру-поздорову.

Длинный плащ, под которым запросто спрятать ствол, бородища и, главное, спокойный уверенный тон сделали свое дело.

– Чего они хотели от тебя? – спросила подбежавшая к Саше сразу же после того, как отъехал бумер, Юлька.

– Да так, спросили, как пройти в библиотеку, – утирая с лица крупные капли пота, выдал он.