«экспромт» получался после обязательной работы на дядю.
Работаешь, обрастаешь знакомыми, находишь новое место, а потом уже…
Рената начала танцевать в клубе, каждый день считая заработанные на ней хозяином деньги.
Растущая по крохам сумма медленно, но верно приближала ее к тому дню, когда она освободится и будет работать на себя…
А дальше начиналась какая-то странная магия. Изначально Рената поступила в клуб с долгом в три тысячи долларов, но едва она отработала хозяину две с половиной, тот сообщил, что дела его резко пошатнулись и он вынужден спешно перепродать танцовщицу своему приятелю.
И вот снова на ней долг в три тысячи баксов, и текут, ползут, вяло тащатся тошнотворные дни в грязном, пропахшем сивухой и табаком кабаке.
И опять все повторилось в точности: едва сумма перевалила за пару тысяч, новый хозяин сбыл ее с рук.
Я описывала эту историю в «Изнанке веера». Подлинная, между прочим, история. Впрочем, как и все остальные.
И похожих случаев тьма!
Я долго думала, как же не попасться. Сама-то я ездила по настоящим контрактам, там, где нас и встречали, и регистрировали в полиции. Все честь по чести.
Я не говорю об отчаянных головушках, отправляющихся в Египет, чтобы оттуда нелегально перейти пустыню ради устройства на работу в публичный дом Израиля. Тут уж кому что нравится. Кто-то и в собственном доме как на каторге, заложница «женского счастья». Для мужа – раба, для ребенка – служанка.
Я говорю о девушках, не собирающихся торговать собой, а желающих честно работать и честно же зарабатывать себе на жизнь. Им-то что делать? Им-то как разобраться в сложившейся ситуации? Как правильно прочитать контракт, понимая, какие мины замедленного действия заложены между его строк?
Вращаясь в актерской тусовке, я была вынуждена с завидной регулярностью слышать о новых и новых жертвах нечестной игры торговцев человеческими жизнями.
На самом деле больше всего раздражало маниакальное желание похитителей людей подписывать на работу в публичных домах девчонок, которым подобная жизнь была, мягко говоря, чужда.
Ведь что скрывать, кого-кого, а представительниц древнейшей профессии во все времена было с избытком. Почему бы в конце концов для работы в борделях не набрать потаскух, которые и опытнее, и смышленее в таких делах, и кочевряжиться, если что, не станут, изобразят и покорность, и доминантность – что изволите.
Хотите б…й с артистическими способностями – возьмите шлюх с актерским образованием. Уверена, таких найдется больше чем нужно. Или идите сразу же в один известный клуб на Невском, где крейзи-меню и, по слухам, можно запихнуть руку по локоть в вагину танцовщицы.
Но для чего непременно нужно втаптывать в грязь человека, который этой самой грязи чурается?!
После того как у меня буквально из под носа увели, дай бог памяти, десятую девочку, которую я знала лично, решила хоть как-то разобраться в этом вопросе.
Одну из фирм-кидал я знала. Не самих работодателей, паразиты числились дочерней компанией фирмочки посолиднее, но не пойдешь же прямо в офис к шефу, чтобы поговорить с ним по душам.
Впрочем, почему же не пойти? Только что именно эти гады отправили группу парней и девушек в Италию, где морили их голодом и били до тех пор, пока те не согласились «добровольно» стоять на панели.
Так что некоторые счеты к фирмочке у меня были, и этим бы, собственно, и ограничилось, не доведи они меня до состояния, когда уже на все наплевать. Знаете, нечто подобное бывает во время боя, когда не чувствуешь боли и просто летишь куда-то, не понимая уже, какие делаешь движения, бьешь сам или отражаешь удары, когда уже не командуешь руками и ногами, а как бы наблюдаешь извне за тем, как прыгает на ниточках чем-то похожий на тебя тряпичный паяц.
Я заранее заявилась в фирму под каким-то благовидным предлогом и свела дружбу с секретаршей. Девочка оказалась словоохотливой, и я без особого труда выяснила, когда в офисе никого нет. То есть вообще никого: она на обеде, шеф еще не проснулся, уборку либо уже сделали, либо только собираются. То есть идеальное во всех отношениях время.
Ну, перетрусила я, конечно, не то слово. Явилась, поднялась на нужный этаж. Все как и должно быть, секретарши на месте нет, у шефа кабинет открыт, по пустынным коридорам, судя по звукам, кто-то методично шваброй елозит.
Страшно, конечно, до жути, но что поделаешь, не сыщика же нанимать, да и какие мои средства.
Вошла я в кабинет, дверь специально оставила открытой, где бумаги лежат, знала заранее. Девушка, которая приходила наниматься на работу в Германию, говорила.
Села в барское кресло и только-только расположилась вольготно с чужими бумаженциями, на пороге возникает сам хозяин конторы.
Внешность – отпад! Вот никак не ожидала, что воровать наших девок будет мужчина явно гомосексуальной ориентации. Причем, типичный «passive» с подкрашенными ресничками, с розовым галстуком на шейке.
Наверное, нужно было бежать. Или что-то объяснять. Впрочем, что я говорю? Внизу полно охраны, и стоит этому красавцу только нажать на какую-нибудь кнопку и…
Что делать?
А, была не была!..
Бросаюсь ему на шею и начинаю бешено целовать!
Он сначала попытался вырваться, а потом тонко так, противно заверещал: мол, не трогайте меня, девушка!
Гневно отталкиваю его, с размаха бью по лицу с криком: «Ах ты, педик проклятый!» и потом с обиженным видом вылетаю из кабинета.
Эффект что надо. Человек, напрочь забыв о промышленном шпионаже, сначала понял, что его нагло домогались на рабочем месте, а потом еще и побили, выяснив его сексуальную ориентацию.
Думаю, именно эта тактика дала мне некоторую фору во времени. Я пробежала по коридору, чуть не сбив уборщицу, затем кубарем скатилась с лестницы, пролетела мимо флегматично уставившихся на меня «шкафов»-охранников (я же говорила, что они тупые и неповоротливые). И, вылетев на улицу, ринулась ловить машину.
Кстати, со страху я все-таки обнаружила там то, что искала. В такие минуты внутренне мобилизуешься как-то и обычно выдаешь что-нибудь такое, чего нипочем не сотворила бы в нормальном состоянии.
В контракте, в пункте об оплате значится, сколько девочка должна получать, и тут необходимо смотреть, когда конкретно ей должны быть вручены деньги. Ведь если там стоит, что платить ей будут по завершении работы через шесть месяцев, то возникает резонный вопрос: а чем она будет питаться означенные полгода? Не из дома же мешок сухарей тащить.
Да и мама из России вряд ли много прислать сможет.
Поэтому в некоторых клубах поступают так: деньги мы тебе честно заплатим, все до последнего цента по завершении работы. А если есть хочешь, думай. Работу мы тебе всегда найти сможем.
Пойдет она на сторону калымить – поймают, побьют, обратно притащат. И ничего не сделаешь, контракт надо было дома читать.
Сию благую весть я распечатала на всех возможных сайтах, позже не раз помещала информацию в разные свои книги и даже как-то говорила об этом по телевидению и радио. А сама вышеупомянутая история есть в романе «Интернат боли». Вот как все перекручено.
Рассказывая про это, не боялась ли я?
Ни капельки, потому что к тому времени, как я начала открыто говорить о своей вылазке, никого из этой фирмы уже не было в живых. Прошли очередные и весьма своевременные бандитские разборки, и… преследовать меня оказалось некому.
