лепестком.
Но не с пионами, а именно с сиренью ассоциируется мой незабвенный дедушка – с сиренью, в которой он умер, покрыв себя напоследок цветами, точно вышедший на последний поклон к публике актер.
Я уже говорила, что в поселке росли три вида сирени – белая, сиреневая и розовая.
Мой дедушка умер в соседском саду, ломая диковинную синюю сирень! К тому моменту он жил уже кусочком сердца, оставшимся ему после четырех инфарктов. Когда он протянул руку к невероятным синим цветам, его сердце лопнуло, пальцы сжались и, падая, дедушка пригнул тоненький стволик, покрыв себя с ног до головы цветами.
В тот же день обеспокоенная отсутствием супруга бабушка попросила нас с братом поискать деда в саду, но мы… мы не нашли его, скрытого от нас сиренью.
Представляю, каково было бы мне найти своего любимого деда мертвым! Каково мне было бы увидеть его мертвым, если спустя год после его смерти я каждую ночь видела во сне, как он приходит ко мне, уверяя, что вместо него похоронили кого-то другого, а он жив!
Пару раз дед, правда, признался, что он действительно умер, и даже водил меня с собой в рай. Запомнились хрустальные беседки. Звонкий, блестящий хрусталь на фоне бесконечного неба и сочной зелени огромного сада.
Мне до сих пор кажется, что, скрывшийся от нас в сирени, дед совершил акт милосердия по отношению ко мне. Как это принято в Японии, он умер, будучи в полном сознании и даже в осознании настоящего и будущего, сохраняя верность своему кодексу чести, своему личному Бусидо.
Я специально начала именно с этой истории, с самого страшного события своей жизни, с самой на сегодняшний день ужасной потери.
Своему дедушке я уже во взрослом возрасте написала вот такое стихотворение:
Моему дедушке Н. Ф. Котову
…Дядя самых честных. Правил…
Через много лет после смерти дедушки уже нескладным подростком я как-то гуляла по Воейково. В этот раз рядом со мной не было моих подружек, да я и не нуждалась особенно в общении – гуляла, думала о чем-то, вроде пыталась рифмовать.… Не суть.
Шел мелкий дождик, трава была сочная и мокрая, так что техасы (такие брюки, отдаленно напоминающие недоступные тогда джинсы) давно промокли, а в резиновых сапогах было влажно. А я все равно гуляла, закрывая голову капюшоном и засунув руки в рукава. Такая погодка как раз по мне. Мокро, слякотно, приятно.
Как-то так получилось, что ноги сами собой довели меня до небольшого кургана, на котором располагалась могила. Чья эта была могила, в поселке не знал никто. Курган скорее всего насыпной, хотя всякое бывает.
Была маленькая – думала, что здесь похоронили боевого командира и над могилой поставили красное знамя, как в мультике про «Мальчиша-Кибальчиша». Красивая получалась картинка: изумрудный холм и развевающееся над ним красное знамя…
Из могилы действительно торчала какая-то железная труба, в которую, как я считала, вполне можно было воткнуть древко флага.
Работавший со мной позже психоаналитик долго изумлялся моей неосведомленности.
– На могилах никогда не ставили знамен! – ругал он меня. – Следовало несколько раз подумать, для чего на могилу кто-то вмонтировал эту трубу, не для того ли, чтобы лежащий в ней мертвец мог свободно дышать или принимать пищу. И что вас вечно заносит во всякие странные места?..
Впрочем, с психоаналитиком мне тоже повезло!
Однажды еще ребенком на этой самой могиле я нашла переливающиеся радугой пирамидки и долго играла с ними, пока не потеряла.
И вот ноги сами собой вывели меня на странное место. Зачем? С собой у меня не было похищенных пирамидок, к тому же я не любитель кладбищ.
Хотела уже уйти, как вдруг у меня за спиной словно сам собой или даже из-под земли возник незнакомый мужчина.
Вздрогнула от неожиданности, но убегать, естественно, не стала. Мало ли кто здесь шляется и зачем. А дядечка вел себя так, словно ему определенно что-то нужно было от меня. Сами посудите: дождь, мокрая трава выше колен, и для того, чтобы подняться на холмик, нужно сначала спуститься по дороге, а потом еще и лезть сюда.
Да, ему определенно была нужна я.
Зачем?
Предложил закурить.
Я отказалась.
Завязался разговор ни о чем. Поговорили о погоде, обо мне. Снимаю ли я дачу в Воейково или приехала на выходные.
После смерти деда квартиру у нас отобрали и на летнее время переселили на крошечное Горское озеро, где мы жили несколько лет, после чего выгнали и оттуда, так что пришлось снимать комнаты в частном секторе. Как говорила бабушка: «Пока ноги покойника не остыли, можно всего наобещать, а после…».
Оказалось, что новый знакомый имел в Воейково домик, где проживал постоянно.
Устав стоять на дожде, пошли вместе в поселок. Новый знакомый говорил о своей сломанной машине, о пристройке к дому, которую собирается сделать. Я рассказывала об училище, куда только что поступила.
Когда мы добрались до остановки, он показал рукой в сторону деревянного дома и сказал, что это его дом. Потом поворот на 180 градусов, и его рука застывает в направлении желтого восьмиквартирного дома, в котором я сама провела столько счастливых лет. В доме моего дедушки.
– А в этом доме когда-то жил мой отец.
– Ваш отец?
– Да, Котов Николай Фаддеевич, – незнакомец улыбнулся. – Вы, молодежь, о нем ничего не слышали, а когда-то он был величина….
Забавно – получалось, что я познакомилась со своим дядей!
Мы зашли к нему домой, пили чай и разговаривали. Игорь Николаевич оказался интересным собеседником. Он занимался астрологией, психологией, как и отец, практиковал йогу.
Несколько раз после этого мы встречались в городе, ходили вместе на семинары к Павлу Глобе и Рыжову, много разговаривали.
Так прошли осень и зима. Весной же мы с мамой подготавливали к лету сад, оставшийся нам после деда.
– Вот в этом доме, – мама показала в сторону знакомого мне дома, – живет твой дядя, сын твоего дедушки от первого брака, Игорь Котов, – шепнула она мне, когда мы стояли на остановке. – А вот и он сам.
Я хотела уже помахать Игорю Николаевичу, но рука вдруг повисла в воздухе, а я сама вытаращилась с открытым ртом и выпученными от удивления глазами. Там, куда показывала мама, на грядках стоял совершенно другой человек.
С того дня Игорь Николаевич перестал мне звонить, и больше я его не видела.
Странная история.
О лесном озере и его хранительнице
Я начала было рассказывать о Горском озере, куда нас после смерти дедушки услали из поселка,
