Дети получали всестороннее образование и их учили многому, вот только никто не учил их любить. Научиться любить можно, только наблюдая за кем-то, и практически все они были лишены этого.
Все дети, живущие с Аресом под одной крышей, были для него серой массой. Он не пытался различать их имен и лиц, знал только некие контуры – вес, рост, цвет волос. Так он мог понять на своем ли месте тот или иной человек, не несет ли он угрозы. Он не видел причины, по которой должен был бы заинтересоваться кем-то. Единственная, кого он отличал от остальных, была Мелисса. С самого первого дня пребывания в стенах приюта Арес запомнил ее имя и лицо, ее прикосновение. Ему доставляло удовольствие наблюдать за ней, за ее игрой, интонациями, жестами. Он открыто смотрел на нее, зная, что маленькая девочка не замечает его. Она действительно, как и он, не выделяла никого из детей, не искала их внимания, не играла с ними. Привязана она была только к тете Мери. Арес примечал все это и видел в ней родственную душу. Ему так хотелось, чтобы Мелисса запомнила его, подружилась с ним, но он не видел способа сделать это. Виделись они довольно редко, ведь весь день Арес был в школе на учебе, потом на занятиях борьбой и приходил в приют уже под вечер. В столовой он наблюдал, как Мелисса помогает накрывать на стол и не понимал, зачем ей это надо. Когда девочка спешила помочь какому-то другому ребенку, сердце Ареса щемило, он испытывал жгучую ревность, хоть и не знал названия этому чувству. Арес не умел любить и не знал что это такое. Сентиментальные фильмы он еще не смотрел, никаких проявлений чувств вокруг себя не видел и не понимал, почему его так тянет к этой девочке. Посоветоваться, конечно, было не с кем, да и повода для этого Арес не видел. Проблемы не было никакой, она ходит рядом, живет, улыбается, и Аресу этого было достаточно. Он про себя решил, что она может быть его сестрой и поэтому он испытывает чувство родства. Почему-то мальчик решил, что об этом никто не должен знать, и ему было даже приятно, что в его жизни была тайна.
Вот поэтому Арес и не заговаривал с Мелиссой, не пытался сблизиться, а просто наблюдал за ней на протяжении еще двух лет.
За эти годы они оба подросли и прижились в приюте. Отстояв однажды свою независимость, Арес стал более дисциплинированным. У него появились мечты и цели. Они были еще детскими и не до конца сформировавшимися, но одно он знал точно - Мелисса всегда будет рядом. Девочка же в свои шесть лет была на редкость уступчивой и мягкой. У нее так и не было периода непослушания и своеволия.
Правда благодаря этому никто от нее ничего и не требовал, ей доверяли все делать самой. Ведь все взрослые знали - это же Мелисса, зачем ей указывать, что надо убрать постель, если она и так это сделает раньше других и поможет остальным? Это касалось любых вещей, будь то уроки или уборка. Поэтому в свои шесть она имела больше свободы, чем старшеклассники. Этот выбор был ее личный, осознанный. Какой бы тихой и послушной она ни была, она добивалась всего, чего хотела.
Тетя Мери работала в приюте уже двадцать лет. Она была бесхитростной и простой женщиной, и недостаток ее образования восполнялся трудолюбием и добрым отношениям к детям. Она как старожила делала в приюте, что хотела и считала свои методы воспитания самыми правильными. Если она и ослушивалась директора, то только потому, что искренне верила в то, что она лучше знает. Девочки были к ней очень привязаны, да и многие мальчики тоже. Она всегда находила минутку для любого, кто к ней обращался, а уж поговорить вообще обожала. Она могла рассказывать детям о своих проблемах, делах и увлечениях во всех подробностях без всякой задней мысли. Тетя Мери всегда укладывала девочек спать вечером и сидела с ними допоздна, тогда как вторая воспитательница миссис Пот никогда этого не делала. Потом тетя Мери шла в комнатку воспитателей и включала электрочайник. Ее мучила бессонница, и женщина могла полночи читать книгу, попивая чай. Электрочайник был строго запрещен в комнате, но тетя Мери прятала его под кровать, замотав в старые гамаши. Ей неоднократно говорили, что здание очень старое, что проводка в нем не менялась, и они не рассчитаны на современные бытовые электроприборы, которые появились в таком количестве в последнее время. На кухне проводку заменили, а вот больше нигде этого не сделали. К тому же чайник ее был старым и недавно стал барахлить, иногда не срабатывал механизм, и он не выключался при закипании воды. Тетя Мери не видела в этом ничего страшного, ведь она всегда была рядом и выключала его сама. А то, что она нарушала правила, то это было позволительно за то, что она все эти годы посвятила приюту.
В тот вечер Мередит как обычно уложила девочек, выложив им перед сном историю жизни своей племянницы, взаимоотношения той с мужем и детьми и, удовлетворенная, отправилась к себе. Комнатки воспитателей находились между комнатами малышей и старших, чтобы всегда можно было услышать, что там происходит.
Мередит осталась одна и поставила чайник. Насыпала заварки и с удовольствием достала новую книгу. В этот момент ей послышался звук, доносящийся из комнаты малышей, и она поспешила туда. Маленькой Кейти приснился страшный сон, и она плакала сидя на кровати. Тете Мери пришлось долго успокаивать девочку. После она уложила ребенка в постель, с нежностью накрыла одеялом и пошла к себе в комнатку. Войдя, она тут же вспомнила о чайнике, который все это время продолжал кипеть, так и не отключившись. Из носика валил пар и почти вся вода из него выкипела. Мередит спокойно выключила его и налила новой воды. Когда чайник вновь закипел, она налила себе кипятка и улеглась читать книгу. Книга оказалась на удивление убаюкивающей и Мередит крепко заснула. Этого с ней не случалось уже очень давно.
В этот момент в распределительном щитке разогретые провода начали искрить. Старая проводка и тонкие провода не были рассчитаны на электрочайник и уж тем более на столь длительное его кипение. От того, что он не выключился вовремя они стали плавиться и, в конце концов, заискрили. Распределительный щиток находился прямо за старым шкафом, в котором воспитатели хранили свои вещи. На самом шкафу стояла большая коробка со старыми рисунками и поделками детей, выкинуть которые не поднималась рука ни у одного воспитателя. И вот пластмасса стала плавиться, и вскоре небольшая искорка отскочила на старую коробку, и маленький несмелый огонек заплясал в бумагах. Старая пыль, покрывавшая бумаги, стала хорошим топливом, и вот не прошло и трех минут, как пламя уже веселее заиграло, заплясало и побежало дальше. Совсем как малый ребенок, остановить которого, раз он разыгрался, было не просто. В какие-то считанные минуты пламя перекинулось на старый деревянный шкаф, а оттуда и на занавеску. Дым стал заполнять комнату и тетя Мери, закашлявшись, наконец, проснулась. Спросонья она никак не могла понять, что же происходит, ей казалось, что сам ад разверзся в ее комнате. Она суеверно взирала на происходящее, не переставая молиться при этом. Потом старушка все же вспомнила о детях и своих прямых обязанностях. Первым делом она забежала в дальнюю комнату, где спали младшие девочки. Схватив, первого же спящего ребенка, она стала кричать и тормошить девочек. Те просыпались нехотя, не понимая, что происходит.
Поднялся настоящий переполох, дети кричали и мешали друг другу. Мередит пыталась объяснить девочкам, что надо просто выходить из комнаты, но многие малышки расплакались, и она не могла их перекричать. Тогда Мередит выбежала из этой комнаты и ринулась через воспитательскую в комнату старших. Там женщина разбудила самую старшую девочку и объяснила ей, что в задании пожар, что та должна разбудить остальных и позвать мистера Брукса. Девочка, не видя пожара, не поддалась панике и выполнила все поручения тети Мери. Спустя еще несколько минут весь приют стоял на ушах, спящих не осталось никого. Мистер Брукс побежал на помощь Мери, а заспанные мальчишки в возбуждении толпились у комнаты девчонок. Наконец появились воспитатели, неся на руках двух самых маленьких девочек, а за
