— Ортон, ты не передумал идти в Ривеллен? — осторожно спросила я. — Мне кажется, кроме храма есть много всего…

Он широко улыбнулся:

— Я пойду с тобой в Ривеллен. А оттуда — в столицу. Загляну в академию, спрошу, нет ли где нужды в не слишком опытных боевых магах. Обычно в приграничье не слишком перебирают, принимают всех, кто хоть на что-то способен. А там — вспомню, что к чему, будет видно, куда дальше.

— Если только из-за меня… дошла сюда — дойду и дальше. Тем более, что эти, — я кивнула в сторону соглядатаев, скромно приютившихся в углу, — все равно следом пойдут.

— Пойдем, госпожа. — Подтвердил один из них. — Государь велел лично доложить, как до места доведем. Так что хочешь — не хочешь, а придется уж тебе нас потерпеть. Можем глаза и не мозолить, если что.

— Брось, — отмахнулась я, — раз уж показались, чего теперь по кустам прятаться будете. — Снова обернулась к Ортону: — Так как? Видишь, доведут…

— Да ладно тебе, — улыбнулся он. — С меня ж… один наш общий знакомый голову снимет, если узнает, что я тебя одну бросил. А он узнает.

Да уж, этот узнает… И что теперь, мне всю жизнь провести под его негласным присмотром? Ладно, сегодня я слишком устала, об этом потом. Вроде все на сегодня? Нет, еще не все…

— Вы, двое… Как звать-то — не кричать же «эй, ты»? — вообще-то, их имена я уже знала. Но то истинные, дома данные, их кому попало не открывают… хотя по большому счету басня о том, что знание истинного имени дает власть над человеком — всего лишь басня.

— Я Саир, — сказал тот, что не был ранен. — А он — Инолл.

— Аларика. А это — Ортон. — хотелось просто упасть и спать… но осталось еще кое-что.

— Саир, нежить успела тебя зацепить? Ортон, это и тебя касается. — Со вторым я уже поработала, даже если что и было — больше не опасно.

— На мне ни царапины, — ответил маг.

— Ничего такого, что стоило бы внимания, госпожа.

Ох, тоже мне, умник нашелся…

— Саир, позволь мне самой решать, что стоит внимания, а что — не очень. Любая царапина, нанесенная нежитью, если ей вовремя не заняться, заканчивается заражением крови. — Тон у меня, надо сказать, был весьма недружелюбен. — И мне совершенно не хочется надрываться, вытаскивая тебя с того света только потому, что вишь, гонор взыграл.

— Госпожа… Кажется, плечо задело. И бок…

— Иди сюда, показывай.

От свечей толка было немного и я снова зажгла магический огонек. Склонилась к обнаженному торсу, исчерченному старыми шрамами. Да, плечо… и по ребрам успели когтями полоснуть, и левое предплечье, везде скользящие раны. Не будь виновником — нежить, действительно и возиться не стоило бы, перевязать — и вся недолга. Но…

— Аларика, позволишь мне посмотреть, как это делается? — Ортон. Ладно, смотри… если я в самом разгаре работы не свалюсь. Нейтрализовать заразу — ох ты, уже по телу разошлась, чего ж я раньше про них не вспомнила. Ну что теперь…

— Все. — Выдохнула я. — Голова кружилась и перед глазами плясали темные точки. Повторила: — Все. Теперь спать.

На следующее утро Саир с Иноллом ушли в степь ставить силки — «раз уж все равно день тут сидим» — и к обеду приволокли здоровенного зайца. Сами же и разделали его, наварив густой похлебки с полбой и травами. Ортон весь день пропадал в храме — собирал вещи, складывал в сундуки то, что на себе не унесешь — книги, утварь — все, чем успел обжиться за годы здесь. Складывал так, чтобы потом можно было вернуться с повозкой, и забрать если не все, то хотя бы самое ценное. Я спросила было, не нужна ли ему помощь, и, получив отказ, не стала настаивать. Справится так справится… признаться, последние две недели вымотали до невозможности. Так что полдня я просто отсыпалась — когда еще удастся поспать в тепле, под крышей и на кровати. После обеда Ортон принес охапку вещей. Долго извинялся, говоря что вовсе не хотел лезть не в свое дело, но ему показалось, что теплого у меня ничего нет да и на смену неплохо бы было. Все не новое, и не по размеру, конечно — но хоть что-то. Услышав благодарность почему-то смутился и снова исчез в храме — а я весь остаток дня подгоняла вещи под себя и приводила в порядок то, что было на мне. К вечеру котомка изрядно потяжелела — но зато теперь было ясно, что до Ривеллена я все-таки доберусь… последние дни я шла на одном упрямстве, не зная, проснусь ли утром или так и закоченею во сне.

Мы ушли едва рассвело. Ортон долго стоял, глядя на покинутую деревню, потом догнал нас и зашагал рядом. О доме вслух он больше не вспоминал.

Идти вчетвером оказалось куда спокойнее чем в одиночку. Ну и вечерами я больше не пялилась в костер, крутя в мыслях одно и то же. Плохо было лишь то, что мужчины, словно сговорившись, бросились меня опекать — так что порой я чувствовала себя до невозможности неуютно — носятся, словно с наследной принцессой какой, выхватывая из рук все, что тяжелее ложки. Ладно хоть, мешок не отобрали — и то, наверное, только потому, что у самих было что на горбу тащить.

Когда мы входили в ворота Ривеллена шел первый снег. Я ловила на ладонь летящий с неба белый пух, мигом превращавшийся в прозрачные капли, и думала о том, что скоро все закончится. Больше никаких дорог, опасностей и смертей. Вот только выдержать еще один разговор…. ох и тяжелый будет разговор, но никуда от этого не деться. И — все, и появится, наконец, время, чтобы просто отдышаться… просто прийти в себя, а там видно будет. Не бог весть какие планы на будущее — но заглядывать сейчас вперед я просто не могла. Уже один раз попробовала — и чем все закончилось… Не думать об этом, не надо. Пока не могу… Все еще не могу. Пока мне нужен просто свой теплый угол. И все.

Дверь в кабинет отворилась почти неслышно — только сквозняк зашелестел листами пергамента. Ритан поднял голову, поспешно вскочил, поклонился. Король плотно притворил дверь, оперся о косяк, скрестил руки на груди:

— Ритан, зачем?

— Государь?

— Я еще могу понять бойню у Ривеллена — в голосе короля прорезалось холодное бешенство. — Сообщить о разыскиваемой преступнице — тем более, что формально она и числилась преступницей, не упомянув о том, что она не одна.

— Государь, я…

— Прекрасно зная, что без боя я не дамся, а вооруженное сопротивление властям пресекается быстро и безжалостно. Для всех король с минимумом охраны объезжает с инспекцией границы, почти не показываясь на глаза. Прямых наследников нет… и если он однажды внезапно исчезнет, то в курсе всех дел только ты.

— Государь, я невиновен.

— Правда? — ухмыльнулся король. — Ритан, я чувствую ложь. Всегда. Впрочем, есть и доказательства. Поэтому не трать зря время. В конце концов, если боевой маг государя смог занять трон, то почему бы то же самое не сделать первому советнику короля? Это понятно. Но объясни, чем тебе помешал Ирвилл?

— Я невиновен.

— Так не давало покоя письмо, что я написал ему, вступив на трон? Знаешь, что он ответил? Что все эти дворцовые игры его не интересуют. Если я прикажу — он подчинится, но не более того. И я не стал настаивать.

— Я невиновен, государь…

Король усмехнулся:

— Что ты там когда-то говорил о допросах и признании как доказательстве? — он распахнул двери, мигом появилась стража. — Вот и проверишь, достанет ли сил, как ты говоришь, невиновному… Заодно и расскажешь, зачем тебе понадобился парень. Заложник на всякий случай?

— Тарилл, я двадцать с лишним лет был на твоей стороне — даже когда ты был сопляком, только-только появившимся во дворце. Когда верность тебе означала пойти против Рии и угрозу опалы!

— Был. — Согласился король. — И просто покушение я бы тебе спустил… в память о былой верности. Имение в дар где-нибудь на юге, пожизненная пенсия от короны… негласный домашний арест и строгий присмотр. Но семью Ирвилла — не прощу. — Он махнул страже:

— Увести.