Вечером я сидела в общем зале постоялого двора, неторопливо прихлебывая пиво, и размышляла. День прошел быстро — в библиотеке время летит незаметно. Вместо того, чтобы, как планировала, навести справки о том, не нужны ли где в округе целители, я зарылась в хроники. Реальная или нет, Риа Сельман знала, куда бить. Судя по гравюрам, мне снилась действительно советница прежнего государя — но это не доказывало ровным счетом ничего. Говорят, сумасшедшие не осознают своего безумия, принимая все, как должное. Не знаю. Мне казалось, что реальность теряет очертания, ускользает, и не за что ухватиться. Что все это происходит не со мной. Портрет… я могла где-то случайно увидеть его раньше и забыть. Чтобы потом, потерявший опору рассудок вспомнил это лицо и придумал все остальное.
Если верить летописям, король из династии Кирмаллов умер от неизвестной болезни. Юрилл Кирмалл не успел жениться и оставить наследника. Перед смертью в минуту прояснения сознания он попросил боевого мага короны взойти на трон. Складно. Те, кто мог сесть на престол из других ветвей рода, тоже умерли от вполне естественных причин. Ну, холера, выкосившая провинцию. Ну, лошадь понесла на охоте. Дуэль. Двое умерли от старости в своих постелях. Всякое бывает. Вот только вместе картинка получалась очень уж интересная. Особенно если прибавить, что советница прежнего короля умерла в день, когда огласили завещание, по которому трон принадлежал Карну. Но я-то тут причем?
Кружка показывала дно. Я заказала еще. Напиться бы в стельку и забыть обо всем. Если днем еще можно было зарыться в книги и не думать, то сейчас воспоминания возвращались снова и снова. Как заставить себя забыть и жить дальше? Как вообще жить дальше, если ночью снятся умирающие родители, а то и вовсе бред про короля, а днем, стоит на миг забыться, и в каждом встречном начинают мерещиться те, из подземных казематов?
Занятая своими мыслями, я не заметила, как стемнело, зажгли свечи, зал наполнился народом. В углу подвыпившая компания горланила песни. Рядом со мной плюхнулся основательно набравшийся мужик:
— Что пить будешь, красавица?
— Ничего, — я попыталась уйти, но он ухватил за руку:
— Да что ж вы все отворачиваетесь! Что я, рылом не вышел?
— Отпусти, скотина! — я судорожно дернулась. — Не смей ко мне прикасаться!
— Ах, ты…, — замахнулся он.
Сидящий за соседним столом парень развернулся и перехватил буяна за запястье:
— Оставил бы девочку в покое.
Мужик заковыристо выругался и размахнулся другой рукой. Молодой человек увернулся мягким, текучим движением, словно бы неспешно, а на самом деле невероятно быстро. Пьянчуга потерял равновесие и влетел в поющую компанию. Грохнула об пол посуда. Раздался крик «наших бьют!». И понеслось…
Проклиная свой длинный язык, я прижалась к стене, размышляя, куда бы исчезнуть. Хоть под стол не лезь, право слово. Рядом с лицом разбилась миска. Визжали служанки. Какой-то тип с ножом оказался передо мной. Я увидела, как этот нож нацелился в спину вступившегося за меня парня, и со всей дури опустила на голову мужика добрую пинту пива в тяжелой глиняной кружке. Тот рухнул. Молодой человек оглянулся, окинул взглядом лежащее на полу тело, покрытое осколками, выпавший из руки нож, мое испуганное лицо.
— Спасибо, — и, как ни в чем не бывало, устроился напротив за столом. Словно и не бушевала вокруг драка.
В дверь влетели стражники — и начали вязать драчунов, не особо разбираясь, кто прав, а кто не очень. Парень напротив безразлично оглянулся на них, точно ничего особенного не происходило. Может, так оно и было — кто их знает, эти города? Стража, вроде бы хватавшая всех, как оказалось, не тронула никого, кто сидел за столами или жался по углам, пытаясь избежать драки. Наконец, все закончилось — зал снова наполнился негромким гулом голосов.
— Из-за меня ты осталась без пива, — улыбка у юноши была потрясающая. — Позволишь заказать снова?
Я вздрогнула, начала выбираться из-за стола. Вот только мужского внимания и не хватало. Или он надеется, что в награду перепадет благосклонности?
— А из-за меня ты ввязался в драку. Так что квиты. — Пробурчала я, изо всех сил стараясь не удрать с визгом. Посмотрела на него чуть внимательнее… и потеряла дар речи. Медленно опустилась обратно на лавку. Сидящий передо мной не был человеком. Правда, заметить это оказалось непросто. Если бы не тень сознания, столь не похожая на людскую, внешне он ничем бы не отличался от парня моего возраста или чуть старше. Возможно, лишь выражение глаз… такого взгляда не бывает у молодых людей. Но его разум не походил на человеческий. В старых книгах дома (у нас была очень хорошая библиотека, слишком хорошая для знахарки и наемника) встречалось описание такой тени сознания. За столом напротив сидел эльф.
Этого не могло быть. Их существование давно считалось легендой. Книги, хранившиеся в нашей семье много поколений, книги, возможно более древние, чем само Сэйргийское королевство, говорили, что эльфы жили на этой земле. До тех пор, пока…
— Разве не все эльфы ушли из этого мира? — Вырвалось прежде, чем я успела понять, что несу. — Неужели порталы еще открыты?
И поняла, что не ошиблась. Дело было даже не в его изумленном лице — после таких слов любой бы опешил. Мужчина замер, глядя на меня, точно на привидение.
— Неплохо для беседы за кружкой пива. Как ты узнала? Откуда?
Я вздохнула. Вовсе не собиралась ошарашивать его до такой степени. Да и общаться не тянуло, учитывая, что эльф вполне мог оказаться просто фантазией больного разума.
— Тень сознания. Твоя не похожа на человеческую. В старых книгах писали, что такая может быть только у одной расы. И твое имя… я имею в виду истинное имя: ни у кого из людей не повернется язык выговорить его.
Похоже, объяснение не устроило. Эльф усмехнулся:
— Никто из людей не видит тень сознания. Тем более — истинное имя.
— Как никто? — теперь пришла моя очередь изумленно таращить глаза. Это первое, чему меня научили родители. Тень сознания и истинное имя. Первое простейшее колдовство, такое же естественное, как дыхание…
— Никто из людей не видит тень сознания, — повторил он.
— Может, ты просто не знаешь… — я осеклась, поняв, что он не обманывает. Или… Неужели все-таки бред? А что, дивно получается — мертвая советница, которая на самом деле не мертвая, артефакт, теперь вот — эльф. Буйная у меня, оказывается, фантазия.
— Послушай, все это на самом деле? — голос дрогнул. — Вот этот трактир, свечи, эти люди, ты… Или я просто сошла с ума?
— Интересно, — он поднял бровь. — А с чего бы этим стенам не быть реальными? Кстати, можешь звать меня Тайрон.
— Потому что я уже вообще ничего не понимаю, — я закрыла лицо руками. — То ли явь, то ли… То ли на самом деле схожу с ума.
Служанка поставила на стол две кружки, и я схватила одну, точно стоило захмелеть, и все кончится.
— Это не помогает, — тихо сказал эльф. — Что случилось?
И тут меня прорвало. Целый день я пыталась жить так, точно ничего не произошло, но случившееся все же догнало меня. Слез не было. Я просто рассказывала ровным бесцветным голосом. Как ночью нас поднял крик отца. Как горела деревня. Огонь с воем перекидывался с крыши на крышу, заглушая вопли заполошно мечущихся по улице людей. Детский плач, свист стрел из ниоткуда. Бездыханные тела под ногами. Страшный запах горящей плоти. Летящие во все стороны боевые заклятья отца и братьев. Наверное, мужчины смогли бы уйти, если бы не я с мамой. Если бы не прикрывали нас до последнего. Магия убивает наверняка, но ни у кого не хватит сил творить боевые заклинания бесконечно, а врагов было слишком много. Наверное, они смогли бы уйти — если бы не оказались единственными, кто отчаянно и умело дрался, пытаясь выбраться из покорно погибающей деревни. Я видела, как упал отец со стрелой в горле. Как ятаган обрушился на шею брата. А потом что-то ударило меня по голове.
Я не видела лица Тайрона. Не могла поднять глаза — нельзя так исповедоваться первому встречному. Наверное, только простая вежливость удерживала его от того, чтобы просто встать и уйти. Но и остановиться я уже не могла. И рассказывала, как фейерверком взрывается что-то внутри, когда от души прилетает по лицу. Каково отбиваться до последнего, изворачиваясь в чужих цепких руках, отчетливо понимая, всю тщетность этого нелепого сопротивления. Как крик вязнет среди камня, сменяясь осипшим воем. Про очень кстати уснувшего стража. Что удавка оставляет на ладонях темные полосы, а кровь в полумраке кажется черной. И о снах, которые не были снами.
Тайрон молчал.
Я опустила голову на сцепленные ладони.
— Не знаю, что делать. Все время кажется, что это неправда. Что сейчас проснусь, и все будет по-старому. Только утром ничего не меняется. Ничегошеньки.
Он мягко отнял мои руки от лица — я вздрогнула, но вырываться не стала — заставил приподнять подбородок и посмотреть ему в глаза:
— Ты. Не. Безумна, — его взгляд был полон сочувствия. — Бедная девочка…
Я закусила губу, и вылетела из-за стола. Пронеслась по лестнице в свою комнату. Закрыла дверь на задвижку и сползла по косяку, содрогаясь от рыданий.
Разумеется, спокойно поспать не удалось. Мертвая советница не собиралась сдаваться. Мы препирались всю ночь.
