уничтожить, а ненависть в этом – лучший помощник. Ведь если эмоции из моей человеческой части создателям искоренить не удалось, то почему бы не направить их угодно заданию? Разумеется, маг должен быть старый. Выслеживая первых колдунов-отступников, силы Аненербе перебили почти всех их молодых адептов. Старики опаснее, от них можно ждать чего угодно…

Здесь темно, обычный человек был бы абсолютно слеп. Напрягаю зрение – и мрак становится несколько прозрачнее. Винтовая лестница колоссальной спиралью тянется вверх. Металлические ступеньки скрипят, прогибаясь под подошвами. Сомневаюсь, что маг пользуется этой лестницей, скорее, она предназначена для слуг. Ну вот, как раз один из них уже спешит навстречу…

Он огромный – голова торчит меж плеч без малейшего намека на шею. Явно не человек, а если и человек, то бывший. Причем шустрый. Ловко уклонившись от залпа молнией, он целится в меня из какого- то пистолета, кажется, люгера. Но выстрелить не успевает, я рисую стволом короткий штрих, надавив на спуск. Вспышка, треск, и ладонь слуги, сжимающая оружие, со звяканьем катится вниз. Утробный вопль заставляет разглядеть мерзкий, похожий на лопнувшую язву, рот.

Молния меркнет, медленно гаснет танцующий на конце ствола разряд. Щелкаю спуском – бесполезно, села батарея. Бросаю ружье, лихорадочно соображая. Вариантов два: либо бежать вниз за люгером, либо готовиться к рукопашной. Второй, так как соперник уже рядом и хватает за мои обнаженные ребра здоровой рукой. Оторвав меня от ступенек, с размаху бьет о стену. Сильно. Дважды. В голове что-то ломается, лицо заливает теплой густотой.

Тварь визжит от боли, как только мне удается через ребра ударить ее током. Падаю… Ступеньки гремят подо мной, пока я не ударяюсь лбом об уцелевшую створку ворот. В висках звенит, мрак пробирается в глаза. Пытаюсь встать, чувствуя, как искрит левое плечо, а локти дрожат от напряжения. На несколько секунд замирает механическое сердце. И бьется снова. Только слабее, гораздо слабее.

Я должен подняться. Сейчас! Быстрее! Иначе не поднимусь уже никогда. Моя смерть будет не менее мучительна, чем человеческая. Не знаю почему, но я в этом уверен…

Тяжелые шаги останавливаются рядом, и шипованая подошва упирается мне в спину, прямо по центру позвоночника. Чувствую, как он прогибается внутрь. Нервные центры не выдерживают, боль взрывается во всем туловище и жгучим импульсом ударяет в мозг.

Все тише и тише звучит довольный рев противника…

– Я разрежу тебя здесь, здесь и здесь, – тонкий, разбухший в суставах, палец мага поочередно тыкает меня в лоб, грудь и живот. – Как тебе такая перспектива?

Молча смотрю в потолок и слушаю гудение каких-то приборов. Больше мне, прикованному ремнями к операционному столу, делать нечего. Старик наклоняется, скудные седые пряди касаются моих щек. Неестественно налитые красным глаза пристально смотрят, не моргая. Чувствую вонь, прущую сквозь его кривую ухмылку:

– Ну, чего молчишь? У меня здесь редко гости бывают. Последний пару лет назад мимо проходил, его мозг вон в той склянке на шкафчике. Наверно, до сих пор жалеет, что не захотел потешить старого человека беседой.

Действительно, на шкафчике у правой стенки лаборатории, среди прочих колб и реторт со всякой гадостью, блестит гранями сосуд с комком извилин в мутной жидкости. Но большего внимания заслуживает уже знакомый телохранитель мага, заслоняющий половину шкафа. Яркий свет шара, подвешенного цепями к потолку, позволяет рассмотреть верзилу более подробно. Да, он неслабо погостил в потайных лабораториях Аненербе. Непропорционально вздутые мускулы растягивают на нем полосатую форму узника концлагеря. Серая кожа с черными прожилками выдает продолжительную консервацию в растворе. Судя по моей более-менее здоровой светлой шкуре – я подобной участи избежал. Шеи у этого индивида и вправду нет, подбородок, сросшийся с грудью. Лицо – карикатура на человеческое. Злая карикатура. Во всем, кроме пасти, больше напоминающей кривой продолговатый нарыв.

– Красавец! Правда? – замечает маг направление моего взгляда. – Как и ты, раньше был человеком. Только он относится к более ранним экспериментам, более дерзким и свободным творчески. Мало того, я его… усовершенствовал. Его зовут Гюнтер. А у тебя, кукла, есть имя? Во всяком случае, раньше наверняка было…

Смотрю в потолок – шестиугольный, с рельефными демоническими рунами. Маг старательно изображает разочарование в голосе:

– Ну, что потом прикажешь написать на банке с твоими потрохами?

Отворачиваюсь и любуюсь, как Гюнтер озадаченно щупает заново пришитую ладонь. Колдун картинно вздыхает:

– Я бы давно рассортировал тебя. Отдельно железяки, отдельно органику. Если бы не одно «но»… Откуда ты взялся? Вопрос интересный. Аненербе исчезло двенадцать лет назад, я лично видел падение замка Вевельсбург, ее штаб-квартиры. Спаслись лишь некоторые свободные искатели, вроде меня…

«Отступники, – мысленно поправляю я мага, – ренегаты».

– В любом случае, – продолжает он, – я давно ни с кем не связывался. Возможно, моя башня – последнее, что осталось от Аненербе, а может, и от всего Вермахта. Если даже где-то есть еще какие-то силы, на связь они не выходят. Да и плевать я хотел… Меня и так все устраивает. Я все-таки маг, для меня важнее не война, а наука. Потому-то и ушел тогда… А нынешняя обстановка вокруг прекрасно способствует моим гениальным опытам! Я уже даже стал подзабывать о былых битвах, и тут на тебе! Некий не живой, но и не мертвый зольдат приперся за моей головой! Да еще с гербом Аненербе на лысом затылке!

Про герб не знал, затылком своим никогда не любовался. А вот лысина – дело понятное, у таких как я волосы не растут. Нигде. У Гюнтера вон тоже долбешка гладкая. В остальном слова чародея меня интересуют мало. Убить я его пришел, а не слушать. Не будь кандалов, давно вырвал бы ему позвоночник, и никакой громила Гюнтер не помешал бы. Чувствую, я вполне еще боеспособен, некоторые раны почти затянулись, повреждения уже не так критичны.

Старик, шурша черным балахоном, отходит в угол и устало опускается в кресло. Теперь четко видны его эсэсовские знаки отличия на воротнике, плечах и груди.

– Мне надоело, – говорит он, – ты скажешь наконец хоть слово?!

– Я убью тебя.

Просиявший маг хлопает в ладоши:

– Хорошее начало! А перед смертью я узнаю твое имя?

Помню. Это одно из немногих воспоминаний о прошлой, настоящей жизни. Короткое слово. Без картинки, без смысла…

– Эрих… Полегчало?

Гюнтер задумчиво слушает, оттопырив штопаные-перештопаные уши. Маг ехидно улыбается:

– Хорошее имя! Глядя на твои голубые глазки и форму черепа, я просто уверен, что раньше твои волосики были светлыми-светлыми, ну как солнышко! Как же такой славный мальчик угодил на разделочный стол в Аненербе? Небось провинился в чем-то серьезно, а?

Молчу, стиснув зубы. Не знаю я этого. Да и настоящее пока волнует сильнее, чем прошлое…

– Хотя какое там Аненербе? – чешет колдун подбородок. – Ты же свеженький, как мартовский подснежник. Судя по операционным шрамам и некоторым деталям, тебя сделали не раньше трех-четырех месяцев назад. И, что больше всего настораживает, ты совершенно не похож ни на один из некромеханизмов, известных мне, ни на одну химическую машину. Твоя плоть теплая и кажется совсем живой! И регенерирует с потрясающей скоростью! Клянусь, само легендарное творение Франкенштейна по сравнению с тобой – игрушка на пружине. Кто же этот волшебник, создавший такое чудо? Где он и почему так меня не любит?!

И этого тоже не знаю. Я очнулся в развалинах какого-то дзота около двух недель назад. И сразу понял, что должен найти и убить черного мага. Цель явно зашили в подсознание… А что еще нужно такому, как я, кроме цели? Ничего… Колдун тем временем, продолжает:

– Кто-то из мастеров уцелел и решил продолжить дело Аненербе… Быть может, скоро к моим воротам подойдет еще десяток таких вот очаровательных кукол? Что скажешь?

Ничего не скажу. Даже если бы знал… Проклятый колдун! Ненавижу эту мразь! И этого Гюнтера! Клянусь, придет время, прикончу обоих! Вот только от моих чувств они пока не испытывают ни малейшего дискомфорта.