Со всех вывесок улыбались красотки, находившиеся на последней стадии истощения. Они до такой степени не экономили на красоте, что на еду у них денег уже не оставалось. Впрочем, призывы умерить свой аппетит также обрушивались на Гийома со всех сторон. Он заметил по текстам, что их адресатом были только женщины. Зная особенности диеты взрослого населения Тотгендама, Гийом понимал, что почти все здесь живут впроголодь. Бойцов в городе хватило бы на полноценную бригаду, а для того, чтобы даже взвод живых мертвецов хотя бы перестал яростно рычать и отгрызать друг другу уши и пальцы, требовался город размером с половину Тотгендама. Сытыми и благостными Гийом видел слуг Короля Льда за всю войну только один раз – после штурма самого крупного города людей. Но, как точно знал Гийом, аппетиты мертвых женщин ничуть не уступали мужским. Раньше бы он удивился тому, что призывы потуже затянуть пояса обращены только к женщинам. Однако он успел хорошо изучить людей за последние пятьсот лет.
Гийом почувствовал, что он на улице не один. В тени рекламной растяжки стоял старик, прислонившись к воротам во двор, и курил. Гийом поглядел на него с большим интересом. Этот человек был, несомненно, очень стар. Кожа его стала серой, как пергамент, и складок кожи на шее не постеснялся бы и крокодил. Но он был живым –
Старик тихо и вкрадчиво спросил:
– Желаете девочку, господин? Нежненькая, сладенькая…
В этот момент под аркой Гийом заметил невысокую фигурку в темном плаще. По знаку сутенера девушка распахнула плащ. Ее худое полудетское тело не изменилось с тех пор, когда Гийом видел ее в последний раз. Но узнал он ее по волосам – роскошной гриве рыжих кудрявых волос, что спадали до лопаток.
– Нет, – сказал Гийом. – Господин желает знать, где все.
– В ратуше, – ответил старик.
Он сделал замысловатый зигзаг рукой, долженствующий, видимо, указать направление к ратуше.
– С утра орут и провопят еще до вечера, покуда не охрипнут. Вам некуда торопиться, господин.
Девушка в арке призывно качнула обнаженными бедрами.
– Свежая, как утренний ветер, – добавил зоркий старик.
Гийом перевел на него насмешливый взгляд и спросил:
– А чего орут-то в ратуше?
– Санитарные проблемы, – сдержанно ответил старик.
Гийом снова посмотрел на девушку. Ее груди, маленькие, которым не суждено было сформироваться до конца, торчали подобно двум кулакам, которым невесть почему вздумалось вырасти именно здесь.
– Пальмовое масло, натровый щелок и самая капелька Кипящего Льда? – спросил Гийом.
Старик побледнел.
– Не знаю, господин, – сказал он очень медленно и так осторожно подбирая слова, словно они были хрустальными шарами, которыми он жонглировал. – Она мне такая досталась по наследству от моего отца, а ему – от его отца. Я только разбудил ее, когда… Кто знает, чем пользовались древние колдуны? Она всегда была такая.
– Не всегда, – сказал Гийом. – И ты не всегда был таким.
– Великий Шабгни, – растерянно пробормотал старик.
– Вот именно. Как тебя зовут?
– Хардин.
Гийом покачал головой:
– Великое имя.
Старик втянул голову в плечи. Гийом не сказал: «… и ты позоришь его», но окончание фразы ясно читалось в его голосе.
– Ты ведь последний некромант в Тотгендаме? – осведомился Гийом. – Вот уже десять лет, как торгуешь прелестями этой мумии. Почему ты изменил своему ремеслу?
– Шестнадцать лет, господин, – словно во сне, поправил Хардин.
В темных глазах Гийома на миг отразилось нечто, чего старик не хотел бы видеть никогда. Он шумно вздохнул.
– Даже так? Шестнадцать? – переспросил Гийом. – Так в чем же дело?
– Войди в мой дом, господин, – сказал Хардин. – Я не могу отвечать тебе на улице.
Гийом обвел пустую улицу преувеличенно внимательным взглядом. Она постепенно раскалялась под лучами не по-весеннему жаркого солнца. Девушка, ждавшая клиентов в тени арки, исчезла как серый призрак.
– Прошу тебя, великий, – добавил Хардин, последний некромант Тотгендама.
Бидон Гийома врезался прямо под колени пастору Люгнеру, и он упал.
– Куда ты прешь, идиот! – заорал пастор.
Люгнер был крайне возмущен – не оттого, что упал, а потому, что Гийом вырвал его из кучи кричащих людей, которые явно занимались (или собирались заняться) чем-то очень интересным. Гийом даже знал чем.
Они собирались перекусить.
– Да ты еще с бидоном! – Люгнер задохнулся от ярости. – Кто ты такой?
– Я крысолов, – ответил Гийом.
Он произнес эти слова негромко, но все пространство ратуши заполнилось ими. Так раскаленная капля стекла мгновенно наполняет уготованную ей форму. Люди, стоявшие ближе к Гийому, замолчали и обернулись, не заметив сами, что раздвигаются, давая путь страннику с бидоном. Одежда его, хоть и добротная, была основательно поношена. Но кожаный ремень, пересекавший грудь, был крепким, и крупные капли бирюзы украшали его. Странник не променял драгоценности на мясо или новый плащ.
Позабытая Имме незаметной тенью проскользнула по коридору, добралась до ниши в стене, где когда- то стояла статуя основателя города, и притаилась там. Клара в ее руках дрожала. Ярость, которой не дали вырваться наружу, сотрясала это маленькое тело. Или страх? Или Клара тоже знала, кто сейчас идет между людьми? Колесики бидона гремели. Люди смотрели на богато и мрачно изукрашенный чехол за спиной Гийома. Там вполне мог поместиться небольшой меч.
Но все знали, что там находится на самом деле.
Когда Гийом остановился у трибуны, в ратуше установилась такая тишина, что муха, если бы она здесь пролетела, была бы слышна. Но в Тотгендаме давно не водилось мух.
Судя по лицу Марка Талика, неприветливо глядящего на гостя, он эту сказку тоже слышал.
– Крысолов, – повторил Марк Талик и усмехнулся. – И сколько же ты хочешь за свою работу?
Гийом молча указал на свой бидон.
– Бидон черножизни? – недоверчиво переспросил Марк. – Что же ты собираешься с нею делать, крысолов? Купаться?
Он вопросительно всплеснул руками и задел длинные, напудренные локоны своего парика. Парик чуть съехал в сторону. Гийом, стоявший близко, видел, что парику помогла соскользнуть с головы чья-то забинтованная рука. Но вряд ли это видел кто-то еще. Парик сполз на самую макушку, обнажая голову бургомистра. Марк все еще не чувствовал этого. Как и не чувствовал, что среди полусгнивших остатков волос безмятежно копошатся белые черви. Но в этот миг все горожане Тотгендама увидели, что череп их бургомистра прогнил и черви поедают его мозг. Горожане, не очень-то мирные и в обычное время – а ведь последние два дня они жестоко голодали. Горожане, которые совсем уже собрались закусить отвратительной ведьмой, но добыча ускользнула у них прямо из лап. С Имме не успели даже платье стащить, не смогли урвать ни кусочка из этого вкусного свежего тела.
– Или обливаться, может быть? – насмешливо продолжал Марк Талик.
Он был опытным политиком, и если бы наглость бродячего крысолова не удивила бы его сильно, то он
