тыкали и какая зараза сейчас по моему организму расползается».

— Я скрываю свою сущность от мира, — продолжала Ника, — потому что полна решимости выполнить задуманное. Довести дело до конца. На благо Поднебесной. На благо всего мира. На благо людей, которых вы, наставник, не знаете и никогда не узнаете. И оттого я не отступлю. А теперь, наставник Фэй, нападайте. Если вам угодно.

Ника выставила перед собой меч, застыв в диковинной стойке.

— Благородны помыслы ваши, — медленно кивнул Фэй Лун.

— Вы печетесь о благе Поднебесной больше, чем о собственной жизни. И хотя в словах ваших много туманной неясности, но вам верит смотритель Лю и вас выбрал благовещий зверь… Я помогу вам. Такова воля Неба.

— Ха! — радостно воскликнул Лян Большой.

— Благодарим вас, наставник Фэй! — облегченно выдохнул Чижиков: он боялся, что у костра вот-вот закипит очередное сражение.

Как бы ни обманывала его Ника, но сейчас именно она была его единственной надеждой очутиться снова в две тысячи девятом году. И если бы с Никой что-то случилось…

— С вашей помощью мы преуспеем, — закончил он свое выступление.

Странно, но императорские гвардейцы умудрились неведомым образом разыскать беглецов. Даже невозмутимый флейтист Фэй Лун слегка изменился в лице от удивления, когда их небольшой отряд, еле заметной тропой пробиравшийся сквозь лес к столичному тракту, был внезапно атакован.

Чижиков — после того, как Ника в очередной раз проявила себя с самой неожиданной стороны — за всю дорогу не сказал ей ни полслова; уже там, на поляне у костра, словно что-то замкнуло в Коте: он не хотел, не мог больше с девушкой разговаривать. Ни о чем. Ни спрашивать, ни выслушивать объяснения. И Сумкин, похоже, разделял его чувства. Когда Ника, вложив меч в ножны, вернулась к спутникам, Коти хватило лишь на то, чтобы равнодушно поинтересоваться, отчего девочка из будущего не использовала свой темпоральный корректор для спасения Суня Девятого. И не менее равнодушно выслушал ответ: «Но ведь Лю Бан важнее!»

Странный фатализм овладел Котей. А может, это просто сказывалась усталость от нескольких почти бессонных ночей и постоянного нервного напряжения. Так или иначе, но Нику Чижиков игнорировал.

Оттого в нем ничто не дрогнуло, когда Ника, молча забрав у него меч, встала рядом с Фэй Луном. Это была даже не за сада: просто на очередной полянке они вдруг столкнулись с гвардейцами.

Гвардейцев было дюжины две, к беглецам же помимо Фэй Луна присоединилось всего трое лесных воинов; остальным нашлось другое важное дело, как перед выходом пояснил флейтист. Силы были явно неравны: хорошо вооруженные, одетые в доспехи гвардейцы, слаженно подчиняясь командам начальника, невысокого, но широкого в плечах сотника, мгновенно рассыпались по поляне, окружая беглецов. Те в ответ ощетинились клинками.

Прошло несколько томительных секунд.

— Воры и каторжники! — зычно крикнул сотник. — Повелеваю вам немедленно сложить оружие и сдаться!

— Кто в беспечной дерзости своей смеет говорить нам такие слова? — спросил Фэй Лун и улыбнулся. — Уйдите с дороги и не пострадаете.

— Я — императорский сотник Бу Вэнь! — был ответ. — И нет в Поднебесной ни одного человека, который ослушался бы воли божественного императора! Сдавайтесь или будете убиты!

— К чему слова? — неведомо кого спросил Фэй Лун и прыгнул.

Только тут Чижиков воочию убедился в том, что имел в виду Фэй Лун, когда просил Нику «не вынуждать его». Такое Котя видел лишь в гонконгских исторических боевиках или в эпических кинополотнах Чжана И-моу[4] — с той разницей, что в рассчитанных на зрелищность фильмах поединки на мечах и прочие сражения занимали гораздо больше времени, нежели в реальной жизни.

Фэй Лун практически летал. Тренированные гвардейцы не поспевали за его проворными бросками и стремительными выпадами флейты. Да-да, беспечный рыбак не коснулся меча, хотя тот у него был, он действовал исключительно флейтой, причем настолько эффективно, что дух захватывало. Вот стремительным прыжком он преодолел окружение, метнулся к начавшим разворачиваться в его сторону ближайшим гвардейцам, неуловимо ткнул их флейтой куда-то в область шеи, и могучие воины, рядом с которыми одетый в простой халат Фэй Лун казался хрупким юношей, начали заваливаться в траву, выпустив из рук копья. А Фэй Лун был уже далеко — он молнией метался от одного солдата к другому, оставляя за собой одни бесчувственные тела. Собственно, никто больше толком и не успел вступить в бой — только Ника шутя отбила чей-то выпад, после чего полоснула нападавшего мечом по спине, да Лян Большой занес было посох для хорошего удара, но его противник уже выронил меч: за спиной его стоял Фэй Лун со своей верной флейтой. В одну минуту все было закончено, на ногах из гвардейцев остался один лишь сотник Бу Вэнь. Круглыми глазами он смотрел на валявшихся там и сям своих подчиненных, впустую сжимая рукоять меча.

— Не убегайте, пожалуйста, сотник Бу, — попросил его Фэй Лун. — Не надо.

Сотник охотно согласился: не надо!

— Ты великий воин, наставник! — сообщил Фэй Луну Лян Большой с широкой улыбкой. — Позволь мне стать твоим учеником!

И могучий разбойник опустился перед флейтистом на колени.

— И мне! И мне позволь!

Кун отбросил секиру и рухнул рядом.

— Сейчас не время для этого, — легко повел рукой Фэй Лун. — Встаньте. Быть может, позже…

— Хорошо, наставник, хорошо!

Лян и Кун поднялись на ноги.

— К чему это, госпожа Кэсы, — укорил Нику флейтист, глядя на тело убитого ею гвардейца. — Зачем убивать, если можно на время лишить сознания?

Ника лишь виновато улыбнулась.

Сумкин бросил на девушку сумрачный взгляд.

Фэй Лун повернулся к сотнику.

— Как вы нашли нас, сотник Бу? — спросил он. — Как разыскали?

— Я… Мы… Мы искали не вас, — спертым голосом ответил трясущийся крупной дрожью сотник. — Мы искали чужеземцев… Вот их! — кивнул Бу Вэнь в сторону Чижикова и Сумкина.

— И зачем вам понадобились сии чужеземцы? — спросил Фэй Лун, пристально заглянув в глаза сотнику.

— Я… Я… Я не знаю! — лихорадочно ответил тот. — Так приказал императорский советник Гао! Не убивайте меня!

Чижиков присмотрелся к сотнику: что-то в его лице показалось Коте странно знакомым. Да нет. Не может быть! Котя шагнул ближе.

— Советник Гао? — вопросительно поднял брови Фэй Лун. — Ему никогда не найти ни нас, ни их. Мы пойдем к озерам и затеряемся в лесах и узких протоках.

С этими словами он ткнул сотника флейтой в шею и Бу Вэнь рухнул в траву. Чижиков нагнулся над упавшим. Теперь, когда лицо его застыло и уже не было искажено гримасой ужаса, Котя понял окончательно, на кого был столь сильно похож сотник Бу. На антиквара Вениамина Борисовича с улицы Чайковского в Петербурге. Только лет на тридцать помоложе. Азиатские черты лица сотника были очевидны — и тем не менее сходство поражало.