кольце прицела.
«Мессершмитт-110»
В тот день в 34-й иап прилетел на новеньком МиГ-3 заместитель командира 6-го иак П. М. Стефановский, который направился в штаб. В это время высоко над аэродромом появился немецкий двухмоторный самолет. Отец только что вернулся из боевого вылета и ждал на стоянке, когда его самолет подготовят к следующему вылету. Командир эскадрильи бросился к отцу:
— Давай в воздух, на перехват!
— Мой самолет заправляют.
— А этот чей?
— Стефановского.
— Взлетай на нем!
Эмблема эскадры Ме-110 SKG210
«Немец» уходил. Как рассказывал отец, взлетев, он дал двигателю «полный газ» и не сбавлял его, пока не догнал самолет противника на высоте 6 тыс. м, попытался скрытно подойти к нему сзади из нижней полусферы и открыл огонь, но все-таки и сам нарвался на очередь немецкого стрелка. Он видел, что попадает, но Ме-110 шел как заговоренный. Тогда отец нажал гашетку пулеметов и не отпускал ее, пока «немец» не загорелся и рухнул на землю. Приземлившись, он поставил самолет на прежнее место. Однако после боя из-за длительного полета на максимальном режиме и непрерывной стрельбы вид аэроплана был ужасен — залитый маслом, в копоти и пулевых пробоинах, стволы пулеметов деформированы и в окалине.
Появившийся Стефановский оторопел:
— Какой варвар летал на моем самолете?!
Ему показали «варвара» и доложили о произошедшем.
— Немца-то сбил?
— Сбил, товарищ полковник.
— Ну и забирай эту машину себе — сам на ней летай.
Взял в полку У-2 и улетел, куда ему было надо.
Много лет спустя Герой Советского Союза, генерал-майор авиации и известный летчик-испытатель П. М. Стефановский подарил отцу свою книгу «Триста неизвестных» с надписью, напоминающей об этом случае:
Немного запамятовал Петр Михайлович — был сбит не Ю-88, а Ме-110.
Видимо, опыт этого боя заставил отца впоследствии, как правило, избегать атаки самолетов противника сзади из нижней полусферы, хотя они кажутся более безопасными из-за того, что стрелку противника трудно наблюдать за атакующим истребителем и вести заградительный огонь по нему (мешают фюзеляж и «хвост» собственного самолета). Однако такая атака затянута, так как ведется с набором высоты и малой скоростью сближения. Поэтому отец и успел «принять» на свой самолет несколько пробоин.
Он говорил, что после этого предпочитал атаковать сверху, пикированием на цель, на повышенной скорости. В этом случае приходилось идти прямо на пулеметы стрелков самолета противника, но атака была скоротечной. Надо было только успеть прицелиться и открыть огонь раньше, чем это сделает противник. Как свидетельствует боевой счет отца, ему это иногда удавалось, а его противникам — ни разу.
Далее в летной книжке новые записи о воздушных боях при патрулировании в районе Ржева и перехвате противника: два боя — 7 октября, еще один — через день в составе четверки с Герасимовым, Бубновым и Бардиным. В эти дни 34-й полк понес первые потери. 8 октября в воздушном бою с тремя Ме- 109 погиб заместитель командира эскадрильи старший лейтенант И. Е. Лукин. Через два дня младшие лейтенанты командир звена А. А. Макаров и летчик И. И. Дыкин не вернулись из боевого вылета после воздушного боя, который Алексей и Иван с лейтенантом А. Д. Тихоновым втроем вели против четверки Ме- 109.
В тот же день погиб адъютант эскадрильи В. К. Фокин. Владимир был в составе пятерки истребителей под командованием капитана М. М. Найденко, которая, прикрывая штурмовики Ил-2 в районе г. Белого, вступила в тяжелый бой с двумя девятками Ме-109. Михаил Найденко, Николай Мирошниченко и Сергей Платов сбили каждый по самолету противника. Однако Платов и младший лейтенант В. П. Писецкий в ходе боя были вынуждены покинуть подбитые самолеты с парашютами, а Найденко и Мирошниченко с пробитыми бензобаками совершили вынужденные посадки.
Отца в это время в полку не было. Он выехал в Москву для получения нового МиГа на авиазаводе № 1 и по дороге на несколько минут заскочил к своей матери в дом на Варшавском шоссе рядом с прядильной фабрикой им. М. И. Калинина, где она работала.
Мать встретила его попреками за то, что он якобы сбежал «с войны», и угрозами: раз мужики бегут, «фабричные бабы» решили сами защищать Москву — поливать немцев кипятком, когда они придут в город. Отец успокоил ее, сказав, что отлучился «с войны» по делам на один день, и помчался на завод, который уже начал эвакуацию в Куйбышев. На следующий день он, как и обещал своей маме, на новом МиГе вернулся «на войну»:
Через неделю в Москве было объявлено осадное положение.
А накануне, 17 и 18 октября, большие группы немецкой авиации предприняли очередные попытки прорваться к Москве, и летчики 34-го иап, отражая их, провели 16 воздушных боев, в том числе два из них — отец с «Мессершмиттами-110» в районе Апрелевки.
В эти дни в одном из боев Николай Александров, Юрий Сельдяков и Александр Потапов попали в ловушку. Они атаковали пару Ме-110, но в это время на них сверху свалились еще семь «мессеров». Трое против девяти. Воздушный бой длился 20 минут. Один Ме-110 был сбит Александровым, второй — Потаповым, остальные поспешили выйти из боя, а наши летчики вернулись на свой аэродром в полном составе.
А через три дня 22 октября под Москвой развернулось воздушное сражение. По запискам отца:
Летчики 34-го полка в тот день отличились в длительном сражении над Минским шоссе, совершили 59 вылетов, провели 24 боя и доложили о 12 победах. Но в этих боях погиб адъютант эскадрильи Н. Г. Прокопов, а младшие лейтенанты К. П. Букварев и А. Д. Тихонов вынуждены были покинуть свои машины с парашютом.
Эмблема эскадры Хе-111. KG53
В летной книжке отца в этот день две записи:
Наиболее тяжелые потери от атак летчиков полка понесла эскадра KG53 «Легион Кондор» — семь ее «Хейнкелей-111» упали в районе Одинцово и Немчиновки. Эта бомбардировочная эскадра воевала в Испании, где на ее совести была бомбардировка города Герника, участвовала в операциях в странах Бенилюкса, затем из Франции совершала бомбардировочные рейды на Англию и в начале 1941 г. была передислоцирована на Восток.
Надо сказать, что «Хейнкель-111» отличался высокой защищенностью (пушка, крупнокалиберный пулемет и 5 пулеметов калибром 7,9 миллиметра). Мнение об этом бомбардировщике летчиков-
