тоном, которым говорят какие-то очень важные вещи:

— Ты знаешь, Маруся, я хочу тебе признаться кое в чем.

— Признайся, — сказала я.

— Ты знаешь, я сегодня нечаянно, не специально, порезал ножницами свою майку.

И ребенок показал на разрез.

— Как же это у тебя получилось? — поинтересовалась я, рассматривая разрез на майке прямо в области живота.

— Я ножницы не той стороной взял и нажал нечаянно, они майку и разрезали…

— Ну что же, я надеюсь, этот поступок научил тебя быть внимательнее, потому что ты испортил вещь. И мог бы и поранить свой живот. Видишь — твой поступок учит тебя быть осмотрительнее, не торопиться. Я думаю, ты все понял. Сними эту майку, возьми в комоде другую…

Ребенок ушел. Я улыбнулась нашему разговору, его признанию. И тут только я подумала — как же он порезал майку, которая была под свитером?

Но в это мгновение внук вернулся. И сказал немного смущенно:

— Знаешь, Маруся, я хочу тебе еще кое в чем признаться.

— Признайся, — сказала я.

— Я порезал еще и свитер! Я все вместе порезал — и свитер, и майку, когда на ножницы нечаянно надавил…

Он проговорил это покаянно, именно это слово пришло ко мне в голову.

— Ну, здорово! — сказала я. — А я после твоего ухода удивилась — как же ты умудрился порезать одну только майку, если она была под свитером? Теперь я все понимаю. Ну что ж, что сделал, то сделал! Надеюсь, этот поступок тем более научит тебя быть внимательнее при обращении с ножницами…

Ребенок вздохнул с облегчением и вышел. Он вздохнул действительно с облегчением, как бы освободившись от чего-то. А его признание на самом деле освободило его от ощущения чувства вины, собственной «плохости».

Он ушел, а я подумала — какая же чистая и светлая у него душа! Светлая и чистая — как у любого ребенка, — я убеждена в этом. И как хорошо и правильно все понимает ребенок, когда ты обращаешься к его чистой душе!

Наши дети — так мало ушедшие от своей естественной природы, пока еще не погрузившиеся во взрослый, жесткий и грязный мир, — остаются еще чистыми и светлыми душами, открытыми, способными воспринимать и тонко чувствовать окружающий мир. Умеющими тонко вибрировать в ответ на воздействие на них.

И любить ребенка — это видеть в нем не озорника, шалуна, лентяя или трудного ребенка, а видеть в нем в первую очередь эту чистую Божью душу, открытую, светлую, с чистыми помыслами. Свободную от желания сделать плохо.

Любить ребенка: помнить о высокой цели воспитания

Один из уровней, который присутствует в воспитании ребенка, — это уровень навыков, которым я, как родитель, должен научить ребенка: складывать одежду, убирать игрушки, мыть за собой посуду…

Это то, на что, как правило, и был направлен фокус нашего родительского внимания в воспитании «по-старому». Потому что из этих навыков — уметь пользоваться ножом и вилкой, хорошо вести себя за столом, не шуметь в общественном месте, уступать место старшим — и состояло то хорошее внешнее поведение, воспитание которого было главной целью большинства родителей.

Но есть более высокий уровень в воспитании ребенка — это формирование качеств личности, черт характера, личности в целом.

И эта высшая цель воспитания — формирование свободной уверенной личности — включает в себя и уровень навыков.

По-другому говоря, кроме достижения большой цели — сформировать его личностью, — мы должны достичь много маленьких — чистить по утрам и вечерам зубы, самому убираться в комнате и брать на себя ответственность за какие-то домашние обязанности.

И одна из самых больших ошибок, которые мы делали, — когда мы ставили акцент на достижение маленьких целей, когда мы в погоне за достижением маленькой цели забывали о высокой цели.

Мы утыкались в маленькую цель, например научить складывать свои вещи, и, стараясь достичь ее, требовали и критиковали, наказывали и отвергали, унижали. Мы часто просто «размазывали» ребенка как личность — для того, чтобы ребенок научился складывать свои вещи на место!

Добиваясь (!) одной маленькой цели, мы переходили к следующей маленькой цели — заставить убирать за собой постель или заставить делать уроки.

Мы учили их навыкам, но не учили быть личностью. И ребенок становился послушным ребенком с хорошим внешним поведением, воспитанный, даже образованный. Но не становился ни свободным, ни уверенным, ни самостоятельным.

Нам нужно постоянно помнить о высокой цели воспитания. Иначе мы постоянно будем находиться в погоне за очередной маленькой целью. Но тогда мы никогда не дойдем до высокой цели.

Самое удивительное заключается в том, что когда ты помнишь о высокой цели воспитания, когда нацеливаешься на высшую цель и идешь к ней, видя в ребенке личность, — любой навык формируется сам, незаметно, без усилий.

Воспитывая уверенного, самостоятельного, уважаемого мной человека, я помогаю формированию этих навыков уже одной верой в то, что он может это сделать, что у него это получится. Я даю ему свободу выбора, которая сама притянет желание попробовать себя в этом навыке.

Я много раз на консультациях родителей слышала о том, как трудно формировать такой простой навык — чистить по утрам и вечерам зубы.

Удивительно, но это просто камень преткновения между родителями и ребенком! Мы требуем, чтобы они чистили зубы. Они — не хотят. Мы требуем жестче — они еще больше сопротивляются. Сколько ссор и непонимания из-за этого!

И каждый раз, когда я говорила родителям:

— Да оставьте вы в покое его зубы! Перестаньте на него давить! — я слышала одно и то же:

— Как это оставить? Он же испортит себе зубы, если не будет их чистить!

— А то, что вы портите всю его личность в этих ссорах и унижениях — это не считается? А то, что вы портите друг другу настроение — это как, пустяки? А то, что вы из-за этих зубов стали врагами, это нормально?

Я помню одну такую маму, доведенную, как она говорила, ребенком (!) из-за этого нежелания чистить зубы «до белого каления».

— Вы не представляете, что она творит! — говорила она мне. — Изворачивается, как хочет. То у нее голова болит, и она не может чистить зубы. То у нее щетка колючая. То паста невкусная. То делает вид, что пошла чистить, но я же не дура, я подслушиваю — у нее просто вода течет! То придет, скажет, я почистила, а от самой — пастой не пахнет, я проверяла…

И когда я терпеливо, подбирая слова, объяснила ей, что у них с ребенком идет война, и война эта никогда не кончится, потому что ребенок отстаивает свое право быть личностью, которую при таких методах обращения с ней просто уничтожают, что единственный способ прекратить войну — это признать в девочке личность, сказать ей, что мама любит ее любую, дать ей право самой выбирать — будет ли она чистить зубы. И если даже она откажется, сказать ей о том, что это — ее зубы, и за сохранность их она отвечает сама, и сказать ей об этом не трагичным голосом — мол, пропади ты пропадом со своими зубами, а с любовью и к девочке, и к ее зубкам…

Мама пришла ко мне на другой день. На лице ее была написана растерянность. Зайдя в кабинет, сказала неожиданное для меня и смешное:

— Вы волшебница!

И рассказала, как по дороге домой много думала о моих словах и, придя, сказала дочери все, что я посоветовала: что она любит ее любую, что дочь у нее умница, что она большая и хорошая девочка, что она уже выросла и сама может решать — чистить ли ей зубы. Что, конечно же, маме нравится, когда она чистая, и зубки чистые, и от нее так вкусно пахнет. Но она больше не будет ее заставлять. Действительно, она уже