такую возможность, пока они один на один. Он начал разговор, надеясь, что зубы не вышибут друг дружку изо рта.

— Так вы знакомы с мистером Джеком со школы?

— Знаю, знаю, в это трудно поверить, да? Я выгляжу гораздо моложе Грегора. Но да, мы жили рядом — в трех улицах друг от друга. По-моему, Бильбо жил на одной улице с Разорёхой. Секстон и Мэкки тоже жили на одной улице, но на другой. Сьюи и Гаук жили чуть подальше от школы.

— Что же вас всех объединило?

— Не знаю. Забавно, но я никогда об этом не думал. Ну, наверное… мы все были достаточно умны. Так, на этом повороте сбросим скорость… и… черт, вот дерьмо-то…

Ребусу показалось, что сиденье сейчас сомнет его тело.

— Больше похоже на мотоцикл, чем на машину. Что вы думаете, инспектор?

— Вы поддерживаете связь с Мэкки? — спросил наконец Ребус.

— Так вы знаете про Мэкки? С Мэкки… нет, в общем, не поддерживаю. Разорёха был связующим звеном. Наверное, я и с остальными поддерживал связь только потому, что поддерживал с ним. Но после Мэкки… после того, как его посадили в психушку… нет, я не поддерживаю с ним отношения. Кажется, Гаук ездит к нему. Знаете, она в нашей компании была самая умная, а посмотрите, что с ней сталось.

— А что с ней сталось?

— Вышла замуж за этого кретина и принимает валиум бочками, иначе ей не сдюжить.

— Так о ее беде все знают?

Он пожал плечами:

— Я знаю только потому, что видел, как это случается с другими людьми… в другое время.

— Вы пытались поговорить с ней?

— Это ее жизнь, инспектор. У меня у самого проблем выше головы.

«Стая». Что делает стая, когда один из ее членов становится больным, калекой? Бросает его умирать, и самые сильные бегут прочь впереди стаи…

Понд, казалось, прочел мысли Ребуса.

— Прошу прощения, если это звучит грубовато, но в сестры милосердия я не гожусь.

— А кто-то из ваших годится?

— Секстон всегда была готова подставить сочувственное ухо. Но потом она уехала на север. Сьюи, кажется, тоже. С ним можно было поговорить. Ответов у него никогда не было, но слушать он умел.

Ребус надеялся, что Сьюи сумеет и рассказать кое о чем. Вопросов к нему становилось все больше и больше. Ребус решил послать Понду пару крученых мячей (так вроде бы это называется у американцев).

— Если бы Элизабет Джек обзавелась любовником, то кто, по-вашему, это мог быть?

Понд даже чуть сбросил скорость. Он задумался на несколько секунд.

— Я, — сказал он наконец. — В конце концов, с ее стороны было бы глупо искать кого-то другого, не так ли? — Он снова усмехнулся.

— А за неимением лучшего?..

— Ну, ходили слухи… Слухи всегда ходили.

— Ну?

— Господи, вы хотите, чтобы я вам всех перечислил? Хорошо. Во-первых, Барни Байерс. Вы его знаете?

— Я его знаю.

— Барни, думаю, подходящий кандидат. Он, правда, помешан на том, чтобы все было высший класс, но в остальном хороший парень. Они были довольно близки какое-то время…

— Кто еще?

— Джейми Килпатрик… Джулиан Каймер… Думаю, этот жирный ублюдок Киннаул тоже попытал счастья. Потом говорили, будто у нее была интрижка с этой… бывшей женой лавочника…

— Вы имеете в виду Луизу Паттерсон-Скотт?

— Можете себе представить? Болтали, что после одной из вечеринок они утром проснулись в одной постели. Ну так что?

— Кто еще?

— Да их, может, сотня.

— А вы так-таки?..

— Я? — Понд пожал плечами. — Мы несколько раз целовались-обнимались. — Он улыбнулся этому воспоминанию. — Могло бы зайти и дальше… но не зашло. Лиз была такая… щедрая. — Понд несколько раз кивнул, довольный, что нашел точное слово, прямо готовая эпитафия.

— Можно воспользоваться вашим телефоном? — спросил Ребус.

— Конечно.

Он позвонил Пейшенс. Вечером пытался дважды, но оба раза без толку. На сей раз она ответила. Он вытащил ее из постели.

— Ты где? — спросила она.

— Еду на север.

— Когда увидимся?

В ее голосе не было никаких эмоций, никакого интереса. Ребус подумал, уж не свойство ли это мобильного телефона?

— Завтра. Точно.

— Так дальше не может продолжаться, Джон. Правда не может.

Он попытался найти слова, которые ободрили бы ее и в то же время не осрамили перед Пондом. Он искал их слишком долго.

— Пока, Джон.

Трубка замолчала.

Они добрались до Кингасси задолго до рассвета — дороги были почти пусты, ни одной патрульной машины на пути. Они захватили фонарики, хотя нужды в них не было. Дом стоял в дальнем конце деревни, чуть в глубине от дороги, но свет от уличных фонарей освещал его вполне достаточно. Ребус с удивлением обнаружил, что это современное бунгало, со всех сторон окруженное живой изгородью, кроме пространства для ворот, за которыми открывалась короткая гравиевая подъездная дорожка к дому.

— Когда Грегор и Лиз купили себе «Гнездо глухаря», я подумал: какого черта! Только мне не хотелось всей этой старины, как у них. Хотелось чего-нибудь более современного. Меньше очарования, больше удобств.

— Хорошие соседи?

Понд пожал плечами:

— Я их почти не вижу. Они тоже приезжают только по выходным. И таких домов в деревне — половина.

Он снова пожал плечами.

— А миссис Хеггарти?

— Она живет по другую сторону шоссе.

— Так что того, кто побывал здесь, никто…

— Тут можно приезжать и уезжать, и об этом никто не узнает — это факт.

Понд оставил включенными фары и пошел открывать дверь. Внезапно в прихожей и на крыльце вспыхнул яркий свет. Ребус, наконец выбравшись из железной клетки, разминал затекшие ноги, чтобы не идти на полусогнутых.

— Это тот самый камень?

— Он, он, — подтвердил Понд.