светлое дерево дверей, кое-где приоткрытых, оттуда слышались голоса, волнами, под глухой перестук накатывала музыка из динамиков. Заканчивалось лето, закан-чивалось время летних отпусков и школьных каникул, народ возвращался к родным берегам. За окнами на этой стороне всё так же набегали и отставали пласты смешанного леса.
— Путешествовал по Германии, — приостановился двигавшийся впереди Сухов, — на ав-томобиле, так у них зачастую предместье одного города плавно перетекает в предместье другого. Не то, что сплошного леса, порой, кучки деревьев не увидишь — тесно живут, а здесь…
Он открыл дверь в тамбур. В бархатный шорох коридора выплеснулся металлический лязг, Коля поспешно прикрыл массивную дверь за собой. По тамбуру медленно слоился та-бачный дымок, в подвешенной жестяной пепельнице коптила непотушенная сигарета, но сам закуток пустовал.
Сухов простецким жестом легонько ткнул Николая кулаком в плечо.
— Действительно, рад знакомству. Пашка тебя уж так нахваливал, а его рекомендации дорогого стоят.
Странное дело, от дружеского касания в мышцах плеча возникла зона тепла, сначала тепло подогрело уши, потом теплотворная инъекция, словно подхваченная током крови, по-бежала по жилочкам, вымывая состояние некоторой зажатости и, одновременно, окатывая горячей эйфорийной волной. От неожиданности Николай едва не выдал себя восклицанием — в точности такое ощущение он испытывал в момент обучения навыкам дивера. Капитан Полежаев, передавая неофитам боевые умения, брал с них самую святую клятву о неразгла-шении методов обучения и о неиспользовании полученных умений во зло. Ну и ну, неужели и Сухов тоже…? Было бы здорово! Но клятва…. И Коля, оберегая тайну, ничем себя, как ему показалось, не выдал. Он, всего лишь, признательно улыбнулся.
— И я рад. Командир столько о вас рассказывал.
— Получается, заочно мы давно знакомы. Тогда, — Фёдор, достав из пачки сигарету, по-щёлкал зажигалкой, прикурил, с видимым удовольствием затянулся, — давай, друг мой, Колька, по делу. Скоро долгая стоянка, курильщики, как водится, рванут на перрон, а мы тут, без лишних ушей. Я не ошибаюсь, ты в Среднегорск? Что-то этот город стал часто мелькать в наших сводках. Такое впечатление, будто именно там находится некий центр. Выясним, никуда не денется. Давай-ка коротко о поставленной задаче.
'Друг мой, Колька', — так обращались к нему ребята из разведроты капитана Полежае-ва и, естественно, сам командир. Так сейчас обратился Сухов, и Николай с удовольствием признал за ним это право.
— В 'Новой Азии' меня в киллеры вербанули. Я, как положено, не возражал. Вот еду выполнять заказ. Тамошний бизнесмен Жордания Илларион Константинович, известный в определённых кругах под кличкой Дато, им чем-то не угодил.
— Я и говорю, — задумчиво пыхнул дымом Сухов, — все нити тянутся в Среднегорск. Где Москва, а где…, и какое дело московским 'азиатам' до какого-то там Жордании?…А те-перь по порядку.
…Вряд ли кто-то из водителей обратил внимание не невзрачную серую 'Волгу', без наглости влившуюся в поток со стороны скрытого деревьями пятачка. Человек за рулём без-раздельно управляет собственным миром, поэтому отличается от пешехода особым миропо-ниманием, и все остальные миры интересуют его лишь настолько, насколько способны по-мешать его поступательному движению. А если устаревшая модель параллельного мира, ни с кем не соперничая и никому не мешая, куда-то там тащится — ради бога — обогнал и забыл.
Ната вела машину спокойно, и с нервами у неё всё было в полном порядке. Коля, иско-са поглядывая на неё, потихоньку удивлялся: откуда в молодой женщине столько…бессердечия, что ли? В каких купелях так закалилась её психика? Ведь только что она стала свидетелем события, по человеческим нормам, страшного, и рядом с ней сидит не просто безобидный попутчик, а, как ни крути, натуральный душегуб. Пусть там, на пятачке расстались с жизнью отвратительные, творившие беду нелюди, чья бесчеловечность принесла нескончаемый кошмар и пожизненную боль отдельным семьям, и могла бы обернуться болью для других, но она-то увидела их впервые и, по обычаю, должна была воспринимать, как людей. Сам он чувствовал себя далеко не безмятежно, а он за свою короткую жизнь повидал столько, что иному хватило бы на десять полноотмеренных.
Первые пару минут они не разговаривали — Ната пока отмалчивалась, а Николай никак не мог определиться по теме. Оправдываться нелепо, задавать наивные вопросы, тем паче, приставать с любовными уверениями — ещё нелепее. К тому же, судя по личному состоянию, сексуальный дурман напрочь выдуло из салона сквозняком. Помалкивать? Что может быть лучше уютного молчания рядом с любимой женщиной, особенно после такого…? Наконец…
— Как себя чувствуешь? — Спросила девушка.
— А что? — Коля сделал вид, что не понял подтекста.
— Ну, всё-таки…
Вопрос самый, что ни на есть, простенький, безобидный, можно сказать — органичный. Молодец, Натуся — профессионалка, психолог с ненавязчивым тестом. Только вот иной пси-холог, в своей профессиональной самоуверенности, иногда забывает, что всякая беседа пре-дусматривает обратную связь, и испытуемый вполне в состоянии использовать наводящие вопросы для создания нужного ему образа. Работаем привычного к смерти солдата с искале-ченной в окопах моралью. Что ему чужая жизнь?
— Чёрт, поспешил! Всё-таки надо было закопать. Машинёшку наверняка приняли бы за утиль. Может, ещё не поздно?
— Нет уж! — В голосе девушки прозвучала нормальная, человеческая паника, она поспе-шила соскользнуть на другую тему. — Где ты научился так драться? В Чечне?
— А у меня, — Коля подпустил гордости, — к этому с детства талант. Рождаются же, к примеру, люди с абсолютным слухом? Ну, и обучали, конечно.
— Да, опасный ты боец, Коленька. Если ещё и стреляешь так же…
— Когда-то умел. Пять лет без практики.
— Практика будет, — заверила Ната и, словно спохватившись, что сказала лишнее, зата-раторила, — о, мы подъезжаем. Паспорт при себе? Я-то проеду, а тебе, Коля, нужно будет с документами пройти через проходную. Сумку оставь, тебе её вернут.
Николай, коснувшись её руки, с надеждой спросил:
— Мы увидимся?
Девушка улыбнулась.
— Ты хочешь? Я постараюсь, Коленька. Всё, всё, иди!
Он, нехотя, вылез из машины и окинул рассеянным взглядом высокую кирпичную сте-ну. Приличная стеночка. По верху установлены прожектора, из-под кожухов целятся видео-камеры, похожие на 'маузеры' времён Гражданской. Въездные ворота стальные, массивные, проходная торчит непробиваемым бастионом. Серьёзные здесь ребята. Интересно, от кого они намерены обороняться?
Поднявшись по ступенькам, он с удивлением уставился на стальную плиту без ручки, изображавшую дверь. Должна же быть где-то кнопочка звонка. Где? Дверь сама собой с гу-дением втянулась в стену. Коля перешагнул порог. В узком проходе стальными пальцами растопырился на три стороны блок турникета. Справа, за тонированным и, вероятно, пуле-непробиваемым стеклом смутное шевеление — силуэт, и ничего более.
— Документы, — прозвучал сверху металлический голос.
Из окантованного металлом лючка на уровне пояса выдвинулся этакий сегмент — лоток с бортиками, Коля положил паспорт в пенал, и тот, помедлив, уехал назад. Минут пять ничего не происходило, потом пенал вытолкнул паспорт обратно. Прошитый металлом голос подсказал:
— Из проходной сразу налево. Сто метров. Красное кирпичное здание в два этажа. Там вывеска — 'отделка дров'.
Отделка дров? Зачем она мне? Кому это надо?
Тем не менее, Коля пошёл в указанном направлении и, подняв глаза, чуть не расхохо-тался. На вывеске значилось: 'Отдел кадров'.
И в кого я такой бестолковый? Однако у этого на проходной совершенно чудовищное аканье. А,
