раскладывает принесенное на столике. Тридцать тысяч долларов. Пистолет пусть пока полежит в стороне. Теперь бумаги.

Руки женщины начинают мелко дрожать. Перед ней четкие фотографии, сделанные полицейским экспертом. Малышка в розовом платьице и одной туфельке. Сломанная куколка. Маленький белокурый котенок. Ее Аннушка. Она не видела ее такой. Вот оно. Лидия Петровна лежит на асфальте в залитом кровью белом костюме. Шляпка отлетела, подол задрался, обнажая все еще красивые ноги. Вернее, ногу. Вторая нога превратилась в месиво.

— Твоя смерть была нелегкой. — Женщина плачет. — Ты осознала, что случилось. И почувствовала боль.

Отчет с места происшествия. «По словам свидетеля, женщина в белом костюме оттолкнула девочку, приняв удар на себя, но водитель не справился с управлением, машина вильнула…»

— Ты попыталась спасти ее ценой собственной жизни. Жизнь была не нужна тебе — если бы не стало Аннушки. Как не нужна мне теперь моя собственная. Отчего ты умерла? От ран или оттого, что увидела, как умерла Аннушка? Ты не хотела отпустить ее одну в этот страшный путь, правда?

За окном ветер забавляется тем, что сбивает с веток зрелые каштаны. Женщина в номере гостиницы гасит свет. Мертвым ни к чему свет.

Адвокат Иванова явно собиралась использовать собранную информацию. Дана просмотрела бумаги и фотографии, которые забрала с собой. Видимо, господин Градский даже не подозревал, что пригрел на своей груди настоящую змею. От паршивой девки не укрылись никакие мелочи. Вот счета из массажных салонов — и фотографии оттуда же. Вот выписка из истории болезни — психоаналитик советует клиенту серьезно лечиться. Вот документы о махинациях с денежными средствами и отмывании капиталов. Вот свидетельства нескольких несчастных случаев со смертельным исходом.

— Целый букет тут у тебя, парень. Но теперь, когда ты прочно сидишь в своем кресле, достать тебя — значит вмешаться в политику и изменить политический курс. Жаль, что тебя не посадили раньше. Виталька отсидел за тебя, и погибла моя девочка. Виталька ни в чем не виноват, на его место нашлись бы другие желающие. Виноват ты — сумасшедший ублюдок.

Дана разговаривает сама с собой. Она сидит на широкой кровати в уютной комнате — эту квартиру она сняла вчера, переехав из гостиницы. В шкафу висит новая одежда, на столике громоздится косметика, а Дана сидит на кровати и рассматривает бумаги.

— Это бесценная информация. Наверное, она собиралась продать ее тому, кто больше заплатит. Возможно, уже вела переговоры с заинтересованными лицами. А Градский — настоящий психопат. Впрочем, остальные, скорее всего, ему под стать — если судить по бардаку в стране.

Дана идет на кухню пить чай. Она спокойна, но на душе остался осадок.

— Словно в навоз окунулась. А я-то иногда думала, правильно ли мы сделали, убив Крата. Этот же парень ни о чем подобном думает. Ну ничего, теперь ему придется задуматься. Я его заставлю, никакая охрана не поможет.

Дана включает телевизор. Интересно, скажут ли по телевизору хоть что-нибудь о приснопамятной Дарье Андреевне? Дана увеличивает громкость.

«Сегодня утром в своем офисе была найдена мертвой известный адвокат. По предварительным данным, смерть наступила от сердечного приступа…»

Мелькают кадры. Знакомый холл, кабинет с трупом на полу. Дана цепенеет. В кабинете царит хаос. Вспороты кресла, разбросаны бумаги, сейф распахнут настежь. Дана отлично помнит, что единственным проявлением беспорядка в этом кабинете было тело на полу.

«Кто-то там побывал после меня, возможно, мы разминулись всего на несколько минут. — Дане становится страшно. — Значит, Иванова вела переговоры о продаже компромата. Либо сам виновник торжества что-то пронюхал. Вот теперь начнется настоящая потеха».

Дана допивает чай и одевается. Пора познакомиться с Градским-младшим. Судя по досье, парень весь в отца.

«Но путь этот будет долог и полон скорби». — Дана примеряет дорогой костюм, отделанный стразами. Удобные кожаные ботинки с высокой шнуровкой сидят как влитые, она набрасывает куртку и выходит. Ее путь лежит к ночному клубу «Мэрилин».

Коробки типа «Мэрилин» разбросаны по всему миру. Они могут отличаться названием, меню или цветом клиентуры, но их суть одна: секс, наркотики, безделье. Это три кита, на которых стоит бизнес ночных клубов. Дане это известно, она платит за вход и входит в полутемный зал.

На подиуме извивается довольно крупная девица, обнимая ногой шест. За столиками и за стойкой сидят посетители. В соседнем зале дискотека. Народ оттягивается.

Дана заказывает томатный сок и садится напротив подиума. Девица ушла, и теперь мускулистый парень снимает костюм-тройку. Дана с интересом наблюдает за его манипуляциями.

— Вы не находите, что это извращение?

Дана поворачивает голову. Рядом приземлился тощий паренек с рыжей шевелюрой.

— Нет, а почему?

— Ну, мужской стриптиз…

— Это в вас говорит мужской шовинизм. Хотя я согласна, мужское тело менее впечатляет. Если бы у меня выросло спереди что-нибудь подобное, я бы этого не вынесла. Эта штука, по-моему, здорово мешает ходить. А уж думать-то она точно мешает. Но посмотреть на красивого парня я не откажусь.

— Он вполне доступен. Можно не только смотреть. Я вас тут раньше не видел.

— И что?

— Ничего. Меня зовут Руслан. А вас?

— Илона.

— Я вас угощу. Что вы хотите?

— Я просто хочу отдохнуть. Но теперь, похоже, мне не удастся.

Руслан смотрит на Дану. Она видит, как удивленно поднялись его брови, а глаза блеснули холодно и угрожающе.

— Вы считаете, что я клеюсь к вам?

— Вот именно, приятель. Я так считаю.

— И вам это не нравится?

— А что, должно?

— Так чего ты сюда пришла?

— Я должна отвечать?

— Конечно. Потому что я спросил.

Дана молча выливает содержимое своего стакана парню на голову.

— Остынь чуток.

Он делает замах. Так долго, что слона можно освежевать за это время. Дана бьет его по лбу стаканом из толстого стекла, толкает с высокого табурета, а носок ее ботинка входит под ребра нахалу. Она не любит, когда к ней обращаются на «ты». Она не любит наглых ублюдков. И ей совсем ни к чему сдерживаться, потому что давно хочется сорвать на ком-нибудь злость.

Парень пытается подняться, но Дана увлеченно избивает его ногами. Вокруг собирается толпа. Двое охранников проталкиваются в круг.

— Немедленно перестаньте, или нам придется применить силу.

— Не трогайте ее, уроды, пусть позабавится, — из толпы зевак слышен одобрительный смех, — мы заплатили за вход.

— Точно, пусть еще немного попинает, вам что, жалко?

Дана садится на табурет. Рыжий парень поднимается с пола. Его лицо покрыто смесью сока и крови.