Ветер, поджидавший ее на улице, разочарованно вздохнул и полетел искать себе другую партнершу. Женщина избавилась от его холодных настойчивых объятий. Она идет в «Макдоналдс». Когда-то давно ей нравился этот ресторан. Он тоже из сна о счастье.

Она знает, куда пойдет потом. Где-то в этом городе живет уродливая адвокатесса в синем платье. Женщина помнит раздражение, которое вызывала у нее эта девка.

«Даже не знаю, что в ней так меня напрягало. Ничего, это поправимо. И исправлю я это уже сегодня».

Она доедает картошку и чизбургер и направляется к телефону. Парни, сидящие за высокими столиками, провожают ее взглядами, думая об одном и том же: неплохо бы переспать с ней. Но женщине совсем нет дела до их красноречивых взглядов.

— Адвокатская контора «Эгида».

— Добрый день. Мне нужна госпожа Иванова. К ней можно записаться на прием?

— Конечно. — Голос на том конце провода профессионально доброжелательный. — Когда вы хотите прийти?

— Если можно, то сегодня вечером. До которого часа вы работаете?

— Дарья Андреевна примет вас в любое удобное вам время.

— Тогда я приду где-то в половине десятого.

— Хорошо. Как вас записать?

— Никак. Просто передайте ей, что у меня срочное дело.

Женщина кладет трубку и идет дальше. Она поднимается к Исаакиевскому собору, кружит по улицам, осень танцует в обнимку с ветром, и женщине одиноко и страшно. Ей хочется остановиться, присесть, но пустота внутри гонит ее вперед, и она кружит по городу, чтобы немного унять ноющую боль в груди. Боль, не покидавшую ее давно.

Этот город был когда-то ее домом. После рождения Аннушки дни, наполненные хлопотами и радостями, стали похожи друг на друга. Как и раньше, Стас приносил домой работу, и все чаще Дана делала ее за него, пока он сидел с малышкой. Тогда же Стас разбил сад, чтобы дочка могла рвать яблоки с веток. И качели, и горка — все делалось для нее.

Дана не понимала, как это раньше не было Аннушки. Не было ее смеха. И этого запаха волосиков — запаха воробушка. И лукавого взгляда голубых, как у Стаса, глаз. Девочка постоянно находила губную помаду и обмазывалась ею с ног до головы. Она чувствует себя маленькой дамой, важно выступая в своих кружевных и бархатных платьицах. Все, чего у Даны не было в детстве, было у Аннушки.

Дана сама справлялась с домом и хозяйством. Можно было кого-нибудь нанять, но она не могла даже помыслить, чтобы впустить в свой дом чужого человека. Ребенок должен есть пищу, приготовленную матерью. Дана успевала все.

Работы у Стаса прибавилось. Его взяли в совет директоров компании, Дана с интересом слушала его, готовила для него отчеты, составляла сводки и проверяла бухгалтерию. Стаса считали невероятно работоспособным, и она радовалась его успехам.

— Смотри, вот здесь и здесь, — Дана показывает Стасу несколько договоров. — Что это за тип — Градский С.И.? Кто он?

— Ну, ты сама понимаешь. При наших налогах честно работать нельзя. — Стас обеспокоенно оглядывается, словно боится, что его могут услышать. — Этот мужик — наша «крыша» в мэрии. Он сейчас как раз на взлете, мы его поддерживаем.

— Он очень неосторожен, если расписывается в платежной ведомости.

— Все на законных основаниях. А вот когда он зай-мет кресло, на которое нацелился, тогда уже другое дело. Почему тебя это беспокоит?

— Меня ничего не беспокоит. Просто, глядя на все это, я теряю веру в человечество.

— Господин Градский — отнюдь не все человечество.

— Я хочу тебе кое-что сказать.

— И что?

— У нас опять будет ребенок. Если мы решим его оставить.

— Что значит — решим оставить?

— Я так и думала. Он появится на свет в апреле.

— Он? Откуда ты знаешь, что будет мальчик?

— Потому что девочка у нас уже есть.

— Женская логика — вещь непредсказуемая.

— Только для мужчин. Я всегда получаю то, чего хочу.

— Значит, тогда ты захотела меня?

— Точно. И ты пошел за мной, стряхнув Вику с плеча.

Вика. Стас почти забыл ее, он совсем не помнил, какая она — Вика. Он был счастлив настолько, что никакие воспоминания, в которых не было Даны или Аннушки, не волновали его. Они сдружились с Вадиком Цыбиным. Стас видел его слепую преданность Дане, но не понимал ее природы. Когда он пытался расспрашивать Дану, она отмалчивалась. Прошлой жизни не было места в ее сне о счастье. То совсем другой сон. И другое счастье. Кошкины зрачки настороженно смотрели в глаза Стасу, и в эти минуты ему казалось, что он видит Дану впервые.

Иногда Стас пытался расспрашивать Вадика, но тот тоже молчал. Верный Цыба приезжал навестить крестницу практически каждый месяц. Он привозил Аннушке игрушки и книжки, платьица и сладости. Аннушка обожала его и не слезала с его коленей. Ни о Витальке, ни о Тане Цыба не рассказывал, а Дана не спрашивала.

Это было счастливое время. Зима, старый Новый год, в камине горел огонь, Дана сидела в кресле, наблюдая, как мужчины играют с Аннушкой. В углу сверкала елка. Дана всегда наряжала елку. Ее не интересовали модные веяния в дизайне новогодних украшений. Она наряжала такую елку, какая была когда-то у них дома. Много-много игрушек и дождика. И обязательно — подарки. Даже когда жили в общежитии, родители устраивали для Даны елочку, а наутро она находила под ней подарки. И Виталька с Танькой тоже приходили к ним и находили для себя сюрпризы. Вячеслав Петрович считал немыслимым оставить детей на Новый год без подарка от Деда Мороза. В том, что не хватает денег, дети не виноваты.

Стас унес Аннушку спать, а Дана и Вадик остались одни.

— Ты счастлива?

— А что, не видно? Рассказывай, что у тебя нового.

— Почти ничего. Вот жениться собираюсь.

— Это здорово! — Дана искренне радуется. — Давно пора, честно говоря. И на ком ты женишься?

— На Таньке.

Этого Дана не ожидала. Но разговор закончился. Цыба просто хотел сказать Дане то, что, по его мнению, она должна знать, но не более того. Вадик Цыбин неплохо изучил мир, хоть и на ощупь. Он не стал рассказывать Дане, как Виталька поступил с Таней и как он, Вадик, долго-долго выхаживал ее, почти умершую от горя. Танька пустилась во все тяжкие, и Вадику многое пришлось стерпеть и увидеть, пока она хоть немного оттаяла. Единственное, что угнетало Таню сейчас, это мысль о том, что она разлучила Витальку и Дану, разбив этим их компанию.

И теперь они с Вадиком решили пожениться. Он понимал, что ему нужна обычная, земная женщина, а не фея, постоянно ищущая непонятно чего. Ему хотелось внятного мужского счастья, разговоры на сложные темы — не для него. И Дана — это Дана. Виталька понимал ее, а вот Вадик так и не понял. Даже не пытался.

— Я рада за вас обоих.

— Спасибо. Я ей передам. Стас у тебя — золотой мужик.

— Я знаю, Вадик. Я отлично это знаю и люблю его.

— Тебе идет быть беременной.

— Шуточки у тебя, однако. Это никому не идет, но куда же денешься?

За окном завывала метель.

— Она уже спит. — Стас вносит в комнату поднос с напитками. — Вадик, пивка?