становится почти неизбежным. Так что вполне возможно — то, что максимальная пассажировместимость «овалов» была ограниченна именно двадцатью местами, во многом было вызвано именно этими соображениями. Но сейчас их в «капле» оказалось около трех десятков. И ничего. То есть ни по каким подгруппам они не распадались. Двадцать два человека просто сидели на полу и слегка испуганно пялились на еще троих, стоящих в передней, средней и задней частях «капли» и спокойно, даже как-то эдак небрежно, посматривающих на остальных.

Как так получилось, Тиэлу не понял, но всем, находящимся в «капле», отчего-то было совершенно понятно, что именно эти трое контролируют ситуацию. Впрочем, возможно, именно это и могло именоваться «распадом на подгруппы», хотя назвать происходящее в «капле» не просто свободным, но и вообще хоть каким-то общением, мастер бы остерегся. Хотя, как знать, общаться ведь можно не только словами, но и визуальными образами, и жестами, и тактильно, и даже вкусовыми ощущениями. Уж Тиэлу-то знал это куда лучше подавляющего большинства киольцев. А визуальный посыл со стороны этих троих был куда как понятен. Какая уж тут конкуренция…

Полет оказался недолгим. Всего через полчаса после старта «капля» резко пошла вниз, а когда люк снова распахнулся, мастер увидел большую поляну, по краям которой росли огромные, величественные деревья. Более ничего разглядеть сразу не удалось, потому что проем люка тут же занял один из троих «настоящих руигат», как он решил их называть ранее. Высунувшись наружу и окинув окружающее пространство цепким взглядом, он ловко спрыгнул на землю и, развернувшись к «капле», резко махнул рукой, коротко приказав:

— Выгружаемся, быстро!

Когда все прибывшие оказались снаружи, все тот же «настоящий руигат» подал команду:

— В колонну по два — становись!

Все недоуменно переглянулись, не понимая, что означают эти слова, и тут снова влез «гимнопевец»:

— Братья-руигат, мы должны все вместе, как один… — Что они должны были там сделать «вместе, как один» он сказать не успел. Потому что стоявший в паре шагов позади от их толпы второй из «настоящих руигат» сделал шаг вперед и, протянув руку, ухватил «гимнопевца» за воротник, а затем сильно встряхнул и, эдак, вкрадчиво, даже где-то ласково произнес:

— Тебя закинуть в «каплю» и отправить обратно, или ты наконец прекратишь мешаться?

От подобного обращения «гимнопевец» слегка обалдел… а может, и не слегка, поскольку даже не стал возмущаться, а сразу же заткнулся и молча встал на то место, на которое ему указал его… ну, можно аккуратно назвать его собеседником. Да и вообще, такое неприкрытое, не вызванное никакими внешними факторами насилие над Деятельным разумным, похоже, привело в шок и всех остальных. Даже Тиэлу почувствовал себя очень неуютно.

Нет, после опубликования материалов по проекту Алого Беноля все здесь знали, что руигат практикуют насилие. Более того, все пришли сюда именно для того, чтобы, кроме всего прочего, научиться ему. Даже уже видели его образчик в тот момент, когда этого же «гимнопевца» при погрузке на заднем дворе вот так же за шиворот закинули внутрь «капли». Но одно дело считать, что ты к чему-то готов, и совсем другое — действительно быть готовым к этому. Тем более что при погрузке еще было возможно как-то объяснить это смущающее всех действие некой иллюзией необходимости помощи в преодолении высокого порога люка и всего такого прочего. Сейчас же насилие было прямым и, так сказать, незамутненным, поскольку использовалось именно для того, чтобы один Деятельный разумный принудил второго Деятельного разумного к какому-то действию против его воли! Мастер почувствовал, как его слегка замутило и… испугался. А что если он ни физически, ни психологически не способен воспринять насилие? Значит — все, ему никогда не стать руигат?

— Бего-ом — арш!

Тиэлу вздрогнул и огляделся. Пока он копался в своих ощущениях и страхах, «настоящие руигат» успели превратить их беспорядочную толпу в нечто несколько более упорядоченное. Впрочем, именно «несколько более». Поскольку вся упорядоченность выразилось в том, что их даже не построили, а тычками и рывками вытянули в некую кривую толпу, ширина которой оказалась куда больше ее длины. Да и эта упорядоченность, как выяснилось, сохранилась только до поступления последней команды. Потому что часть прилетевших, услышав ее, рванули с места вперед, часть осталась на месте, недоуменно озираясь, а еще часть ринулись в разные стороны. Ну, сказали же бежать — значит, надо бежать… куда-то. Парочка таковых даже рванула просто вокруг поляны.

— Вот чугунные бошки! — выругался тот, что отдал команду. — Ну до чего бестолковы! Стоять!

— Себя вспомни, Алкор, — со смехом отозвался третий. — Такой же телок был. Только под нож.

Тот, кого назвали Алкором, досадливо скривился и, ничего не ответив смеющемуся, прорычал:

— Всем вернуться к тому месту, на котором находились до моей команды!

Тронуться с неким подобием порядка им удалось только с третьей попытки. Впрочем, судя по реакции старшего из их сопровождающих, результат, полученный с третьей попытки, все равно был очень и очень далек не то, что от оптимального, но и от хотя бы приемлемого. Тот все время кривился и бормотал:

— А растянулись-то, растянулись, как кондом после шестого траха… — Или: — Еле ползут, как беременные черепахи… — И тому подобные непонятные комментарии, изобилующие массой незнакомых слов. Во всяком случае, мастер, как ни старался, так и не смог припомнить, что означает слово «кондом»…

До полевого лагеря… потому что назвать это место никак иначе у Тиэлу язык не поворачивался, они добрались через полчаса непрерывного бега. Причем, большинство изрядно запыхавшись, чему мастер довольно сильно удивился. Он сам преодолел это расстояние вполне себе спокойно, поскольку в развитии телесной составляющей своей личности отдавал предпочтение анаэробным нагрузкам. Во время них ему хорошо думалось. А вот большинство остальных из прилетевших с ним, похоже, не умело даже правильно дышать. Они что же, вообще не развивали свою телесную составляющую? Как вообще такое возможно в их обществе?

Лагерь был заполнен народом. Когда их толпа (а никак иначе это назвать было невозможно) доскакала до большой открытой площадки в самом его центре, из десятков примитивных шалашей, довольно беспорядочно разбросанных по всей территории лагеря, поползли наружу группки людей. Физиономии многих были небриты, а кое у кого заспаны. Тиэлу удивленно огляделся. Судя по той информации, что он получил от того, кто дал ему адрес места, где принимали «в руигат», и информации из общепланетной сети, он представлял лагерь руигат несколько по-другому. Да и трое «настоящих руигат», прилетевших вместе с ними, так же не очень вписывались в увиденную картину.

— Они точно здесь все поклонники Киноэля Темри, — с легкой дрожью в голосе произнес кто-то рядом с мастером. — Ты только взгляни на их шалаши!

Тиэлу обернулся, чтобы взглянуть на произнесшего это, но в этот момент из головы их растянувшейся колонны послышалась команда.

— Стой! — И сразу же: — Напра-во! — Отчего все тут же смешалось, поскольку часть бегущих немедленно остановилась и опустилась на траву, жадно заглатывая воздух разинутыми ртами, часть продолжила бег, собираясь остановиться лишь после того, как сократит растянувшиеся интервалы до тех, которые были при начале движения, а еще часть не только остановилась, но еще и развернулась направо. Причем, кто прямо на месте, а кто — заложив плавную дугу. На месте прибытия мгновенно воцарился абсолютный хаос.

Тиэлу удалось увернуться от парочки налетающих на него соратников, получить тычок еще от одного, которого он не заметил, и, наконец, занять присмотренное место в самой голове их рассыпавшейся колонны, в паре шагов от стоявшего тут же и ругающего сквозь зубы «настоящего руигат», командовавшего ими с момента прилета на «капле».

— Да уж, Алкор, здесь из собранных нами никто не подарок, но твои — это что-то. И где только ты таких отыскал?

— Привет, Ликоэль, — шумно выдохнул тот, которого назвали Алкором. — Это не я. Это группа, так