Третий поход, 1908–1909 гг.
Начало третьего по счёту плавания, намеченное на 29 сентября, было смазано аварией крейсера «Олег», зачисленного в состав отряда. 27 сентября он, следуя из Кронштадта в Либаву, приткнулся к мели у маяка Стейнорт на глубине около 2,5 м. Осмотр повреждений «Олега» выявил невозможность участия его в дальнем походе, и 4 октября отряд, переименованный к этому времени в Балтийский, в прежнем составе вышел в плавание. На время ремонта «Олега» было решено включить в состав отряда крейсер «Адмирал Макаров», который, спешно изготовившись к походу, вышел из Либавы на соединение с остальными кораблями 30 октября. [130]
Перейдя штормовое Северное море, «Слава», «Цесаревич» и «Богатырь» втянулись в пролив между Англией и Францией (Ла-Манш, или Английский канал, как предпочитают именовать его британцы), разделившись для следования полным ходом. После 9-часовой гонки ходом в 15–16 узлов корабли соединились и вечером 8 октября прибыли в Плимут, где простояли девять дней. При традиционно уже благожелательном внимании со стороны англичан офицеры и гардемарины осмотрели военный порт и верфь, где высился на стапеле готовый к спуску дредноут «Коллингвуд», представитель второй серии из трёх единиц британских линкоров нового типа.
Погрузив уголь («Слава» — 908 т), отряд 18 октября вышел в Виго, куда пришли после двухсуточного перехода 20-го. Здесь простояли до 4 ноября, проводя во время продолжительной стоянки разнообразные учения и занятия. 10 ноября Балтийский отряд прибыл в Бизерту, проведя по пути к месту новой стоянки стрельбы на ходу. «Слава» и «Цесаревич» вели огонь по щиту, который буксировал «Богатырь». К пункту временного базирования на африканской земле прибыли при ухудшившейся погоде, со шквалами и дождём. Здесь периодически выходили в море для артиллерийских стрельб и учений, в том числе по щиту, буксируемому корабельным катером.
19 ноября к отряду, стоявшему в Бизерте, присоединился «Адмирал Макаров». Проведя 24-го контргалсовую стрельбу, выявившую закрепление устойчивых навыков у артиллерийских расчётов, 30 ноября корабли вышли в Августу на Сицилии. Здесь оставались до 13 декабря, проводя время в артиллерийских стрельбах, рейдовых занятиях и шлюпочных гонках. По субботам и воскресеньям половине офицеров разрешался съезд на берег.
В час пополуночи 15 декабря 1908 г. произошло страшное землетрясение, стёршее с лица земли курортный город Мессина. Русские корабли, стоявшие на рейде Августы, внезапно развернуло на 180°, до вахтенных донеслись приглушенные крики и шум с берега, затем всё стихло. Утром после подъёма флага отряд, на котором ещё были не в курсе происшедшего, вышел в море на стрельбы; вернулись под вечер. На ещё не успевший стать на якорь отряд немедленно прибыл представитель сицилийских властей, сообщивший русскому флагману на «Цесаревиче» о происшедшем. Контр-адмирал В. И. Литвинов, намеревавшийся простоять в Августе ещё две недели, принял решение об оказании немедленной помощи Мессине и, проведя совещание командиров, не дожидаясь получения разрешения из России, в час ночи 16- го вышел в море с «Цесаревичем», «Славой» и «Адмиралом Макаровым». «Богатырь» оставили из-за отсутствия достаточного количества угля, а также для поддержания телеграфного сообщения с материком через Палермо, поскольку с Мессиной связи не было; крейсер присоединился к отряду через сутки.
Бывший в этом походе на «Славе» гардемарином В. Н. Янкович вспоминал: «Никто из нас ещё не представлял, что придётся делать в Мессине. Но в течение всей ночи люди не спали. Из всевозможных материалов делали носилки, машинная команда отковывала ломы, кирки, топоры. Приводили в порядок лопаты…» [131]
Достигнув к 6 часам утра внешнего рейда Мессины, линкоры попытались встать на якорь, но «Славе», намеревавшейся отдать якорь там, где по карте значилась подходящая глубина, это удалось не сразу: якорь унёсся в глубину вместе с канатом, оторвав его — землетрясение изменило очертания берега, осложнив постановку. [132] Немедленно после расположения на рейде старшим офицером «Славы» была произведена короткая разведка, по результатам которой он доложил, что «из развалин всюду слышны крики и призывы людей о помощи». На берег был отправлен весь экипаж линкора, за исключением лишь самых необходимых специалистов и больных.
Совершавший поход на «Цесаревиче» В. А. Белли вспоминал: «На подходах к Мессине и в Тесинском проливе кругом видны были плавающие предметы обстановки и оборудования домов, смытых волной с берега: шкапы, двери, ящики, столы и т. п. Встали на якорь, отсалютовали. Какая-то батарея на холмах ответила на салют. Офицеры и матросы с кораблей повахтенно свозились на берег днём и ночью для работ по спасению людей, засыпанных развалившимися домами. Люди трудились совершенно героически, не зная отдыха. Город был совершенно разрушен, остались лишь остовы больших каменных зданий». [133]
В тяжелейших условиях, в обстановке пожаров и непрекращающихся подземных толчков, команды русских кораблей разбирали завалы и спасали людей. В. Н. Янкович вспоминал: «… приходилось разгребать развалины, вытаскивать брёвна, доски. Известковая пыль обжигала руки и лицо, пальцы и ладони растирались в кровь. Спасённых клали на носилки или створки дверей и несли на набережную к нашим медпунктам…» [134]
В сообщениях из Мессины неизменно с особой симпатией отмечалось геройство русских моряков. Вот что писала британская «Дэйли телеграф»: «Англичане работали блестяще, так поступали и итальянцы, но, конечно, они не могут надеяться сравниться с русскими… Это были люди, которые шли только туда, куда, по-видимому, людям нельзя проникнуть… Русские совершали всякие невозможные дела». [135]
Вечером 16-го подошли британский броненосный крейсер «Сатлидж», русские канлодки «Гиляк» и «Кореец», команды которых также сразу включились в спасательные работы. Через несколько часов прибыл итальянский линкор «Рома» под королевским флагом. На следующий день королева Елена, черногорка по национальности, посетила «Славу» и на неплохом русском произнесла перед моряками «Славы» речь, полную горячей признательности за их немедленную и эффективную помощь. [136]
17 декабря, на второй день спасательных работ, с наступлением темноты, заполнив свыше 700 ранеными все помещения, «Слава», а вместе с ней и «Цесаревич» покинули рейд Мессины и вышли в Неаполь. Во время перехода на «Славе» скончалось 10 человек, их похоронили по морскому обычаю. Имена их остались неизвестны.
Командующий отрядом контр-адмирал Литвинов телеграфировал 18 декабря в Морское министерство: «… прибывшие в Мессину Король и Королева Италии посетили корабли „Цесаревич“ и „Славу“ и благодарили за помощь населению. Бедствие ужасное. Средств для спасения засыпанных мало. Погибших не менее 50 000 в одной Мессине, не считая унесенных волною в море. Работа всего личного состава вверенного мне отряда выше похвалы».
Самоотверженность русских команд вызвала небывалые чувства у итальянцев. С острова Капри в Неаполь, куда «Цесаревич» и «Слава» доставили спасённых («Адмирал Макаров» был отправлен в Сиракузы), прибыл М. Горький, который оставил об увиденном такие строки: «Судно, прибывшее в Неаполь, это наша „Слава“. Воистину команда этого судна оправдала его имя, как горячо и единодушно
