О роли, сыгранной Лопухиным в «самую тяжелую, решительную пору» в жизни Жуковского (1814), см.: Тихонравов: III, 417–418; а также: Проскурин: 117.

Жуковский узнал о смерти своего «благодетеля» от А. И. Тургенева летом 1816 года. На просьбу Тургенева написать стихи в честь памяти Лопухина Жуковский отвечал, что обязательно напишет, но не сейчас, а «в такую минуту, в которую душа будет более достойна прошедшего, живее, выше. Теперь стихи, то есть хорошее, из нея не льется. Дай воскреснуть» (ПЖТ: 158).

О теме пробуждения в творчестве Штиллинга см.: Schwinge. Теме «Штиллинг в России» посвящена монография: Hogi. Восприятию главного героя сочинений Штиллинга русскими писателями 1810–1830-х годов см.: Виницкий 1998.

В другом письме к Лопухину, относящемся еще к 1804 году, Штиллинг говорил о провиденциальной роли России следующее: «С приятностию предполагаю я, что Император Александр есть тот Орел, который крылами своими осенит и покрыет Церковь Господню. Кто знает, может быть Крым, вол/ж/ския страны и Астрахань назначены для оной Солимы?» (ОР РГБ. Ф. 14. № 1534. Л. 3 об.; русский перевод этого письма опубликован нами в: Виницкий 1998: 297–302). Именно Лопухин, по всей видимости, стоял у истоков русского «штиллингианства», то есть культа учения Юнга-Штиллинга, отличающего русскую духовную и интеллектуальную жизнь 1810-х годов (переводы Лабзина, Ф. П. Лубяновского, статьи М. И. Невзорова, проповеди о. Феодосия Левицкого, «мистический дневник» Д. А. Облеухова и т. п.).

В файле (цитате) — полужирным — примечание верстальщика.

Здесь и далее цитаты из Штиллинга приводятся по лабзинскому переводу его наставительных книжек для народного чтения «Угроз Световостоков» и относятся к периоду между 1811 и 1816 годами, то есть ко времени работы Жуковского над «Вадимом».

Следует заметить, что одним из вероятных мест второго пришествия, по Штиллингу, была Астрахань, близ которой находилась колония немецких гернгутеров. Интерес к гернгутерским общинам в 1810-е годы был исключителен: в них видели прообраз церкви избранных, готовящейся к сретению Господа. Мнение Штиллинга о гернгутерах см.: Сионский вестник. 1806, март. С. 352–364. Глубокое влияние этих общин на русскую духовную жизнь конца XVIII — первых двух десятилетий XIX века отмечалось о. Г. Флоровским в его книге «Пути русского богословия».

Впрочем, чем ближе был этот год, тем осторожнее становился Штиллинг, отодвигая финал истории на более позднее время — 1819, 1836. Штиллинг умер в 1817 году.

В альбоме Асмуса более позднего времени (1820) имеются выписки из Юнга-Штиллинга и ряд немецких переводов стихов Гебеля, «именно те самые, которые были переведены в Дерпте Жуковским» (Салупере: 441). Следует также заметить, что швабский поэт Гебель находился под сильным влиянием своего «бодрствовавшего» соотечественника.

14 января 1817 года она вышла замуж за профессора медицины И. Ф. Мойера. По мнению друга и чуткого биографа поэта Карла Зейдлица, описание венчания Вадима и одной из дочерей Громобоя написано «под влиянием совершившегося над Машею и Мойером обряда в дерптском Успенском соборе» (Зейдлиц: 108).

Блудов в своей статье 1817 года о «повести» Жуковского отмечал, что «она лишний раз доказывает, что поле чудесного у современных народов отнюдь не истощено и что обряды нашей религии, христианские небеса и ад принадлежат поэзии, несмотря на презрение современных философов и авторитет Буало» (Арзамас: II, 99). Эта попытка создания христианской поэмы была близка эстетическим взглядам самого Блудова, ставившего перед отечественной литературой