— Он умер не зря. Если б не он, я бы так и не понял, кто вы. Но шестизначный номер, вытатуированный на предплечье, дал ответ на этот вопрос. Стало ясно, что вы — Вольштейн.

— Вам повезло.

— Знаю. Я рассказал все. Близко к истине?

Вольштейн рассмеялся.

— Очень близко. Невероятно близко. В каких-то мелочах вы, конечно же, ошибались. Но именно в мелочах, мистер Лондон. Никакого существенного значения они не имеют, — он тяжело вздохнул. — Никогда бы не подумал, что вы узнаете так много. Как вам это удалось?

Я наблюдал, как он достает сигареты. Похоже, он совсем не нервничал. Его интересовал не выход из западни, в которой он оказался. Он хотел понять, где же допустил ошибку. Я решил все ему растолковать. Почему нет? Никакой выгоды извлечь из этого нельзя.

— Фокусник сказал бы, что вы перестарались, отвлекая зрителей. Моя подруга-актриса сказала бы, что вы переигрывали. С самого начала мне пришлось искать ответ на вопрос: а какова ваша роль в этой истории. Утверждение о том, что вы зарабатываете на жизнь, появляясь в нужном месте в нужное время, не выдерживало никакой критики. Вы слишком много знали, то есть варились в гуще событий. Поначалу я предположил, что вы — один из воров.

— Именно эту мысль я и старался вам внушить.

— Но перестарались. Вы подробно описали мне Вольштейна, причем, по вашим словам, он не имел с вами ни малейшего сходства. Блондин, высокого роста, истинный ариец. А вы, наоборот, маленький, смуглый, темноволосый. Неприятный тип, этот Франц Вольштейн, совсем не такой человек, как вы.

Легкая улыбка.

— Может, так оно и есть.

— Не знаю. Но у меня возник вопрос: если вы один из воров, то откуда так много знаете о Вольштейне? Вроде бы не должны знать. И вы потратили так много времени, рассказывая о нем. Мне не оставалось ничего другого, как прийти к выводу, что за простого вора принимать вас не стоит.

— Это все?

Я покачал головой.

— Отнюдь. Вы рассказали мне достаточно о профессиональных проблемах воров, но не обмолвились ни словом о самом ограблении дома Вольштейна. Вот я и предположил, что никакого ограбления не было. Вольштейн — это вы, и вы унесли с собой собственные драгоценности.

Он покивал, переваривая мои слова.

— И я с самого начала связал вас с Алисией Арден. Не потому, что вы о ней говорили. Вам удалось обойтись без конкретных деталей. Но вы всегда называли ее Алисией, опуская фамилию. Я же был у вас мистером Лондоном. Баннистер — мистером Баннистером.

— Я этого даже не осознавал. Она всегда была для меня только Алисией. Это естественно. — Вольштейн встретился со мной взглядом. — Я мог бы предложить вам много денег. Но ключи у вас. Вы можете забрать драгоценности без моей помощи. И потом, подозреваю, вы не берете взяток.

Я заверил его, что так оно и есть. Он вздохнул.

— Что теперь, мистер Лондон? Ваши дальнейшие действия?

— Это зависит от вас.

— Позволите закурить, мистер Лондон?

Я позволил. И взял его на прицел, но он обошелся без лишних движений. Вытряс из пачки сигарету, взялся за один кончик губами, поднес ко второму зажигалку. Сигарета не взорвалась и не ослепила меня. Зажигалка оказалась настоящей, не переделанной в пистолет. Вольштейн глубоко затянулся. Я опустил «беретту».

— Если вы сдадите меня в полицию, у вас могут возникнуть осложнения. Полиция заинтересуется вашей ролью в этой истории. Вы нарушили пару-тройку законов. Перенесли тело с места преступления. По существу стали сообщником убийцы. Не сообщили полиции важную информацию — это тоже преступление. Не говоря уже о сердечном приступе мистера Баннистера.

— Сердечный приступ можно списать на самозащиту.

— Вам придется доказывать это полиции. Они могут классифицировать случившееся как убийство. Вас посадят в тюрьму.

Я пожал плечами.

— Не посадят, если я сдам им вас. Думаю, в этом случае они пойдут на уступки.

Он поджал губы.

— Вы — официально зарегистрированный частный детектив, не так ли? Они могут аннулировать вашу лицензию?

— Если захотят.

— Столько проблем. И они, возможно, даже не повесят меня. Могут, конечно, но я в этом сомневаюсь. Доказать, что я — убийца, будет нелегко, еще сложнее — преднамеренность. Я могу получить пожизненное заключение, но смертный приговор — вряд ли.

— Вы только что цитировали «Балладу Редингской тюрьмы», — напомнил я. — Помните и другие строки?

Он кивнул.

— Я очень люблю Оскара Уайльда.

— Тогда вы не забыли его описание тюрьмы. Разумеется, у вас есть и личные впечатления о тюрьмах.

— Наши тюрьмы были хуже, мистер Лондон. Гораздо хуже. Этот австрийский фельдфебель не любил людей. Американские тюрьмы не идут ни в какое сравнение с немецкими.

— Американские тоже не благоухают розами, — ответил я. — А если суд отправит вас на электрический стул, мало не покажется. Ожидание неминуемой смерти — занятие не из приятных.

Минуту или две мы смотрели друг на друга. Словесная перепалка не доставляла мне удовольствия. Хотелось выбраться отсюда и больше его никогда не видеть.

— Получается, что создавшаяся ситуация не устраивает нас обоих. Самое простое — отпустить меня. Но вы на это не пойдете.

— Нет.

— Потому что я — Франц Вольштейн?

— Потому что вы убили эту женщину.

Долгий, тяжелый вздох.

— Должно быть, вы — человек высоких моральных принципов, мистер Лондон. Это печально.

Я покачал головой.

— Дело не в морали. Жить в мире с собственной совестью нелегко. И будет еще труднее, если я отпущу вас. Так что я исхожу из сугубо практичных мотивов.

— То есть для вас проще сдать меня в полицию, чем отпустить?

— Да.

— Несмотря на проблемы, которые могут при этом возникнуть?

Мы опять помолчали. Небо все чернело с твердым намерением разразиться дождем. Я гадал, как прошло прослушивание у Мэдди, где она сейчас и что делает. Очень хотелось быть с ней.

— Мистер Лондон… Я уже это говорил, хотя и в другом контексте. Мы оба — здравомыслящие люди.

— Конкретнее.

— Разумеется. Есть способ, который позволит вам достигнуть цели без лишних хлопот. Мы оба решим все проблемы. Так будет лучше для нас обоих.

Я кивнул.

— Вы знаете, о чем я?

— Думаю, что да.

— Справедливость восторжествует. И с совестью вам удастся договориться. — Он поднялся. — А теперь не спускайте с меня глаз. Держите на прицеле. Потому что я убью вас, если вы предоставите мне такую возможность. Не давайте мне этого шанса.