— Убили бы, это точно. Убийств на вашем счету много. Еще одно ничего не изменит.

Он рассмеялся.

— Болван. За четырнадцать лет я никого не убивал сам. Ты будешь первым, если только Ральф не очнется и не избавит меня от лишних трудов.

Я взглянул на Ральфа, погребенного под тушей Билли, и решил, что если тот и очнется, то нескоро.

— Пусть сами вы на спусковой крючок не нажимали, но приказывали другим. А это одно и то же. Вы — убийца, Баннистер. Вы убили воров, укравших драгоценности, чтобы сэкономить сто «штук». Вы убили женщину, которая попыталась вас обмануть. Теперь убьете меня. Поздравляю. — Как мне показалось, мои обвинения его только забавляли. Я же сжал «беретту», указательный палец лег на спусковой крючок. Оставалось только радоваться, что оружейные фирмы изготовляют такие маленькие пистолеты. «Беретта» даже не оттопыривала карман. — Вы — свинья, — продолжил я словесную атаку. — Со всеми вашими деньгами и властью вы не желаете вылезать из канавы. Нравится вам валяться в грязи. Вы убиваете, как животное, и будете жить, как животное, пока кто-нибудь не разнесет вам голову, или вас не посадят на электрический стул.

Но Баннистер разительно отличался от Билли. Он даже не разозлился. Его скрипучий голос остался ровным и спокойным.

— Дурень. Знаешь, что у тебя вместо мозгов? Вместо мозгов у тебя дерьмо. И всякий раз, когда ты пытаешься сказать что-нибудь умное, ты дуреешь и дуреешь.

— Неужели?

— Можешь не сомневаться, болван. Думаешь, я заказываю убийство ради того, чтобы убить? Просто так не убивают. Это глупо. Воришек убили только потому, что они пытались обмануть меня. Если кто-то тебя обманывает, ты обязан ударить в ответ. Они пришли ко мне и попросили за свои драгоценности сто «штук». Я им заплатил, а они попытались удрать и с деньгами, и с драгоценностями. Поэтому их убили, а деньги вернулись законному владельцу.

— А как насчет женщины?

Он пристально смотрел на меня.

— Алисии?

Я кивнул.

— Ты действительно глупеешь на глазах. Мы ее не убивали. Зачем нам ее убивать?

— Потому что она вас обманула.

— Она обманула всех. И не могла уйти от возмездия. Но зачем убивать ее до того, как она отдала бы мне брифкейс? Черт, я даже не знал, где она пряталась. Она слишком быстро исчезла.

— Тогда как вы узнали, что брифкейс у меня? Если вы не знали, где она жила, то не могли видеть, как я выходил из ее квартиры. Как вы меня засекли?

— Никто тебя не засекал.

— Вчера вечером вы организовали за мной слежку. Я как следует отделал вашего парня. Щуплый такой мужчина. Он зацепился за меня в «Раскине», где живет Армин. А потом…

Лицо Баннистера расплылось в широкой улыбке.

— Вот, значит, где он остановился.

Я попытался зайти с другой стороны. В странную я попал историю. Чем больше узнавал, тем больше все запутывалось.

— Итак, вы не видели, как я выносил тело Алисии, но решили, что брифкейс у меня. Так?

— Ну ты и тупица. Мне позвонили. По телефону можно узнать многое. Вот я и узнал, что брифкейс у тебя. И ты действительно мне его принес.

— Кто вам позвонил?

— Какая разница? Ты задаешь слишком много вопросов. Мне уже надоело на них отвечать. Сейчас я в тебя выстрелю, и ты умрешь. Ты умрешь, и все для тебя закончится. Через час тело твое закаменеет. Руки и ноги станут белыми. Белыми, как мел. А через пару дней твое тело начнет разлагаться. И твои мозги тоже будут разлагаться. Вместе с вопросами и ответами. Так чего спрашивать?

— Из любопытства.

— Любопытным на базаре нос отрывают, Лондон.

Не доставая руку из кармана, я навел на Баннистера «беретту» и тщательно прицелился. Я не мог не признать его правоты. Задавать вопросы нужды больше не было. Все интересующие меня ответы я уже получил, а если какие-то вопросы и остались, то задавать их следовало не Баннистеру. Так что я более не нуждался в его услугах.

— …вот и тебя я убивать не собирался, — скрипел и скрипел Баннистер. — Не видел в этом смысла. Черт, да ты же оказал мне услугу, принес брифкейс. Я бы просто вышвырнул тебя за дверь. Что ты мог сделать? Ничего. Ты бы не пошел с этими сказочками в полицию. Знаешь, что они тебе не поверят. Я бы смахнул тебя, как лошадь хвостом смахивает овода.

— Вы по-прежнему можете вышвырнуть меня за дверь.

Он покачал головой.

— Нет. Ты убил одного из моих парней.

— Его убил Ральф.

— Нет, его убил ты. И теперь пришла твоя очередь. Ты действительно не веришь в рай? Может, хочешь перед смертью помолиться?

Он мог бы говорить еще с полчаса, но мне надоел его скрипучий голос, не говоря уже о словах, которые слетали с его языка. Надоело слушать его, надоело видеть нацеленный на меня револьвер. Поэтому я плавно надавил на спусковой крючок «беретты». Я не ожидал, что выстрел будет таким громким. Целился я в лицо, но пуля попала ниже, в горло. Лицо Баннистера перекосило от ужаса. У него подогнулись ноги, а когда колени коснулись пола, раздался выстрел. Пуля вонзилась в ковер. Сам же Баннистер упал лицом вниз. Кровь хлынула струей. Большую часть впитал ковер, но не все. В тот момент я почувствовал себя леди Макбет. «Но кто бы мог подумать, что в старике так много крови». Но мадам замучило чувство вины, я же испытывал лишь глубокое удовлетворение. Если уж кто и заслуживал смерти, так это Баннистер. Для проформы я проверил пульс. Убедился, что Баннистер-таки умер. Подошел к Билли, убедился, что и он ничуть не живее своего хозяина. Посмотрел на Ральфа. Он тоже не дышал. Не прощупывался и пульс. Может, подумал я, у него случился сердечный приступ. Или он испугался до смерти?

Тут я увидел капельки крови, выступившие из ушей Ральфа, и все понял. Билли рухнул на Ральфа с такой силой, что у того треснул череп. И он умер.

На толстом ковре лежали три трупа. Три трупа лежали под мощными балками потолка в особняке на Лонг-Айленде. Три выстрела — три трупа.

И на том же ковре, под тем же потолком стоял один частный детектив, которому очень хотелось выпить. Внезапно перед моим мысленным взором возникла другая картина. Аккуратно прибранная комната, посреди которой — мертвая женщина. Сцена, которую я лицезрел в тот момент, была столь же сюрреалистична. Может, сюрреалистична и сама Смерть, подумал я.

В особняке меня больше ничего не держало. Я протер все поверхности, к которым мог прикоснуться. Ручку двери, стул, стол. Еще раз оглядел три трупа. Несколько минут тому назад они были еще живы, но моими стараниями отправились в мир иной. И я об этом ничуть не сожалел. Я помнил, как они избили меня, во что превратили мою квартиру. Я подумал о всех тех людях, которые натерпелись от них не меньше моего. Нет, я их не жалел. Они получили по заслугам.

Я поднял брифкейс, вынес его из дома, протер латунную ручку дубовой двери, плотно закрыл ее. В особняке я оставил лишь один сувенир — пулю, пробившую шею Баннистера. Но я знал, что баллистическая экспертиза ничем не поможет копам. Питер Армин не стал бы пользоваться «засвеченным» оружием, которое могло бы вывести на него полицию. Сев за руль, я в последний раз окинул взглядом особняк. Ярко светило солнце. Меня это удивило. Я-то ожидал увидеть черные тучи. Но реальный мир никогда не придерживался баланса, свойственного готическому роману.

Я завел двигатель и двинул «шеви» с места. Откидной верх поднимать не стал, и поток чистого воздуха разогнал остатки печали. Проехав несколько миль, я свернул на обочину, чтобы раскурить трубку. В правом кармане пиджака появилась маленькая дырочка, пробитая пулей. С черными, обугленными краями.