тепленькие-претепленькие. Нет, не то чтобы пьяные. Чего там опьянеешь с бутылки-другой вина? Просто на душе было хорошо, а на мужа стало вдруг наплевать. Может, действительно, он сошел с ума и принялся готовить, убирать и поливать цветы? А что, у всех по-своему протекает кризис среднего возраста! Так что, когда я открывала дверь Любке, мир уже не казался совсем уж отвратительным.

– О, Любовь, проходи! Тебя-то нам и не хватало. Ты вина не принесла? – балагурила Машка, а Каринка (ох уж эта вечно тихая и заботливая Каринка!) уже убирала со стола и ставила для Любки чистую тарелку.

– Маш, подожди, – отмахнулась от нее Любка, сосредоточенно обкусывая губы. – Юлька, ты сядь.

– Чего? Это ты сядь, – улыбнулась я, забирая у нее из рук пакет.

– Надо поговорить. Сядь, говорю!

– Да мы и так тут целый день только и делаем, что говорим, – ухмыльнулась Машка. – И сидим.

– Да утихомирься ты! Я тут кое-что видела. То есть слышала. Юль, ты только не волнуйся. Там… там в коридоре, ну, там… на лестничной клетке..

– Что? – Я моментально протрезвела и побледнела. – Что случилось?

– Ты сядь.

– Да говори ты! – потребовали все.

– В общем, там твой муж. Я просто не стала лифт ждать и пошла по лестнице. Лифты у вас черте-те как ходят, пока дождешься, лопнуть можно. Да и полезно это, по лестнице ходить, – тянула она. Вид у нее был растерянный.

– Я ее сейчас убью, – разозлилась Машка. – Будешь ты говорить?

– Буду, – кивнула она. – В общем, я услышала его голос.

– Чей? – не поняла я. Хотя Любка изъяснялась предельно ясно.

– Мужа твоего. Все-таки у него голос такой, что не перепутаешь. И потом, сколько я его по телефону слышала. И так, вживую. В общем, я как-то сразу поняла, что это он. И короче, он там стоял, прямо за дверью, и разговаривал. С ней.

– Откуда ты знаешь? – побледнела я. – Откуда ты так уверена, что с ней?

– Он называл ее «солнышко» и говорил, что он обязательно что-нибудь придумает. И что тоже ее хочет. И что ты ни о чем не догадалась, – выпалила Любка.

– Что? Что он сказал?! С этого места поподробнее! – потребовали все. – Дословно!

– Да не орите вы, он же в любой момент придет! – рявкнула Любка. – Ну, в общем, так. Он сказал: «Солнышко, я обязательно что-нибудь придумаю, – потом помолчал и сказал: – Нет, она не догадалась, все нормально. – Потом, кстати, довольно зло так сказал: – И не надо форсировать события, я сам все буду решать. Сейчас, – говорит, – не время. Она, – говорит, – сейчас не в лучшей форме, я не могу с ней так поступить. – А дальше так примирительно: ну… как-то там он ее назвал. – Я тоже тебя люблю. Но я просто не могу, ты же знаешь. Она все-таки моя жена…»

– Как назвал? Ты не расслышала, что ли? – разозлилась Машка.

– Я все расслышала. Я же стояла от него в метре. Знаешь, как я дергалась, что он меня обнаружит?

– Фу, как ты выражаешься, – скривилась воспитанная Каринка.

А мне было плевать, хоть что, лишь бы услышать конец этого весьма познавательного рассказа.

– Ну, извиняйте. А я именно это и делала. Он стоял и мог услышать, наверное, как я старалась не дышать. Но он был так занят разговором, что вообще ничего не замечал.

– Так как назвал? – переспросила я.

– Кажется, рыбкой. Нет, не рыбкой. Как-то по-дурацки…А, рыбенком. Да.

– Повтори! – еле сдержалась, чтобы не заорать, я.

– Рыбенком, через Ы. А что такое? – Она растерянно смотрела на мое побелевшее лицо.

– Вот подлец, е-мое! – прорычала Машка.

Я же молчала. Можно было, конечно, опять убедить себя, что все не так и не то. Договориться с собой. Только вот… рыбенок. Именно так Лешка когда-то звал меня. И дочек он тоже именно так звал, когда бывал особенно нежен. Рыбенок ты мой, рыбенок. Это его слово, именно его и больше ничье. Вот и все понятно. Все ясно, так что утритесь и знайте, что ваш муж любит другую женщину. Которая даже плов не умеет готовить. А со мной он просто «не может так поступить». Причем не вообще, а именно сейчас. Потому что я не в лучшей форме. Ха-ха! Три «ха-ха»! Что-то вчера в постели он совсем не жаловался на мою ужасную форму.

– Ты уверена, что он именно так сказал? – жалостливо обняла меня за плечи Каринка.

– Уверена, – трагически кивнула Любка. – Я уверена, что она хочет вас развести.

– Кошмар! – закрыла рот рукой Каринка.

– Постой, а сейчас он где? – спохватилась Каринка.

– А, он что-то в машине забыл. Он еще после разговора чего-то стоял там, у лифтов, кажется, курил. Я уже думала, мне к вам вообще не попасть, придется отползать. А тут он взял и ушел. Перезвонил еще раз ЭТОЙ и ушел, кажется, в машину.

– Это так на него похоже, – кивнула я, удивляясь странному спокойствию, снизошедшему на меня.

Машка с подозрением меня осмотрела.

– Да, я ж вам не сказала самое главное, – спохватилась Любка. – Он же снова ей перезвонил. И сказал, чтобы она ждала его завтра. В ресторане, он сказал: «Жди меня на Таганке в ресторане, в обед».

– Юль, у твоего мужа нет любимого ресторана на Таганке?

– Есть, – еще спокойнее ответила я. – Это рядом с его работой. Там рядом «Шеш-Беш», он в него часто ходит.

– Ну, значит, завтра в обед. Он во сколько обычно обедает? – продолжила было Любка, но тут мы все услышали, как хлопнула входная дверь.

Я вздрогнула и отвернулась, пытаясь за оставшуюся секунду справиться с собой. Девчонки, как по команде, замолчали и принялись ковыряться в тарелках.

Алешка скинул сандалии и прошлепал в носках на кухню.

– Привет честной компании. А я и не знал, что у нас тут так весело.

– Да уж, мы времени зря не теряем, – выпалила Любка, злобно сверля его взглядом. Но мужчины не чувствует такого, иначе от моего взгляда в спину его бы разорвало на куски.

– Вот и молодцы. Юль, а у нас есть что пожрать?

– Пожрать? – Я задумалась, можно ли мое мясо по-французски в красном вине пожрать. – Нет, пожрать нет. Но ужин есть.

– Отлично, – кивнул Лешка и плюхнулся на табурет.

Я подошла к плите и стала наваливать ему еду, считая про себя до ста, чтобы не сказать ни слова. Ни слова. Месть – это блюдо, которое подают холодным, хотя мне очень хотелось облить дорогого супруга обжигающе-горячим соусом, чтобы стереть самоуверенное выражение с его постаревшего лица. Но… надо досчитать до ста. Надо дождаться завтра, надо швырнуть ему все обвинения в лицо и так, чтобы он не смог отпереться, сказать, что у меня нервы и что я сама не понимаю, что несу.

– Вкусно? – спросила я, просто из интереса. Может, он уже полностью перешел на жирную невкусную пищу своей любовницы, пока меня не было?

– О, сказка! Вот именно по этому самому я соскучился страшно.

– Кушай-кушай, – улыбнулась я и посмотрела на девчонок.

Кажется, я выглядела в этот момент так страшно, что испугала даже их. Но Лешечка кушал.

– Ну, а у тебя как прошел день? – из чистой вежливости спросил он.

– Прекрасно, просто восхитительно! – широко улыбнулась я.

– Да? Вот и отлично.

– Да. Я-то думала, что буду целый день убираться, но оказалось, что мои многолетние призывы наконец-то как-то разом до тебя дошли, так что… выяснилось, что все у нас в доме почти идеально, так что я просто весь день развлекалась.

– Вот и молодец, – напрягся и побледнел муж.