Охотхозяйстве надыбал. В третий раз за день загрузили мы наши баулы и прыгнули в лодку. Вован дернул за тросик, взялся за кусок изогнутой трубы, служившей рулем, и лихо развернув посудину, направил ее рассекавший водную гладь киль в сторону нашего последнего места расположеня.
Барахло разгрузили, распаковали. Я начал ставить палатку, зверье мое мне помогало. Вован надул одноместную лодку, типа «Нырок», с целью поплыть поставить пару телевизоров (это рыбацкая снасть такая, слегонца браконьерская), Димок попиздовал за дровами.
Кошка ловко подтаскивала собаке натяжные веревочки, собака закручивала их за вбитые мной колышки. Не зря, все-таки они по телеку передачи с Затевахиным зырят, вот и теория на практике пригодилась!
Костерок весело потрескивал дровишками, Вован колдовал над
ухой, закипающей в котелке.
— О-о-о! — одобрительно изрекли мы, когда Димон извлек из рюкзака литровую бутылку водки.
Я вытряхнул из своего вещмешка пару банок паштета «Из утиной печени» — самое оно для закуси на хлебушек намазать! И, не успев проглотить слюну, в предвкушении… огреб подзатыльник!
— Ты ЧТО притащил, долбо#б? — орал всегда спокойный Димок — еще бы «Печень трески» приволок!
— ????
— Нельзя на охоту ТАКИЕ консервы брать! Примета такая!
— Так написал бы сразу все приметы на бумажке! Х$ли ты мне их по одной выдаешь? — орал в ответ я.
(«Печень трески», я, как оказалось, ни кстати, тоже приволок, но предусмотрительно промолчал.)
— Хорош орать! Идите жрать! — примерительно позвал Вован, разливая в жестяные кружки по стопятьдесят: — Уха готова…
«На утку» собирались пойти, как рассветет. По этому, не засиживаясь допоздна, полезли в палатку спать.
Рассвет проглядывал сквозь поредевшие листвой деревья. Наскоро накачав еще одну лодку, в полной экипировке, соответствующей настоящим охотникам, мы с Димоном отчалили от берега.
Бесшумно погружая в воду весла, я подгребал к камышам.
Ветра совсем не было, и появившийся из-за горизонта розовеющий край солнца окрасил водную гладь в золотисто-лиловые тона.
— Красота-то какая! — не удержавшись, на выдохе пробасил я.
Тут же получив тычек в спину, обернулся.
Димон покрутил пальцем у виска, и протянул мне предмет, напоминавший свисток, только весьма странной конструкции.
— …кря….кря… — подул я в него.
— Ну, бл, селезень, в натуре! — тихонько заржала кошка, сидевшая впереди меня.
— Утоплю, сволочь! — прошипел я, между очередными «кряками».
— Утки там… — собака уши навострила в сторону ближайших камышей.
— Утки там!.. — прошептал я Димону.
— Откуда знаешь? — переспросил он, готовя ружье.
Ответить я не успел. Правым бортом лодка царапнулась о что-то твердое и по всей видимости … острое, так как тут же послышался свист, шипение… и в наше суденышко начала заливаться вода.
— Слыш, Немо, «Титаник» тонет! — заорала кошка, пробегая по еще не до конца сдувшемуся борту.
— Ой, бл#ть… — промямлил Димон и шмякнулся за борт.
Крики и всплеск спугнул уток, и они, встав на крыло, снялись с места.
Лодка совсем исчезла под водой, Дима выискивал в камышах выпавшее из рук ружье.
Я оглянулся в поисках своих животных — собака была уже на берегу, кошка уверенным баттерфляем приближалась к суше.
Около палатки довольный Вован чистил огромных размеров щуку. Рядом в пожухлой траве валялись несколько линей и еще какая-то рыбешка.
Кошка с собакой грелись у костра, свернувшись клубочками на мешке от палатки.
— Купальный сезон продлили? — стбанулся Вован.
Димон что-то буркнул в ответ.
Я молча выливал воду из кроссовок.
Оставшуюся часть утра, плавно переходящую в день, мы сушили обмундирование и ружья.
Вован нарисовал очередной пузырек, и под свеженькую уху и запеченных в углях линей, его содержимое приятным теплом разливалось по нашим организмам.
…Так я и задремал…согретый и подогретый.
— Слышь, по моиму, твои кеды горят! — собака в ухо шепчет. (Шепчет, эт что бы я спросонья сразу сильно не испугался)
Выскакиваю из палатки — картина маслом:
Димон сидит, ружье чистит, патроны проверяет.
Кроссовки мои просохшие, рядом с палаткой валяются. Пошутила собачка, блин…
Из соседней палатки показалась голова проснувшегося Вована.
Похмелились.
Оглянулись, а Димона уж и нет — умчался на свой номер.
Вован, махнув стопку, сетку проверять засобирался, кошка с ним увязалась.
Засобирался и я, в след за Димоном.
Собака со мной пошла.
Идем, а я тем временем думаю: «Нафига поперся, башка после сна не своевременного совсем не варит… Мож, вернуться к холодненькой ухе и недопитой литрухе?..»
— Стреляй! — собака как заорет.
Голову поднимаю — прямо на меня летит селезень. Ну, я его и снял. Подобрал, и думаю, ну все, можно и к водочке вернуться, наверняка Вован уже с уловом приплыл…
Иду.
Глядь, в камышах стоит Димон. Ружье на изготовку. Ждет… Тут я размахнулся и запустил своего селезня прямо ему со спины, над головой. Не растерялся Дима — успел дуплета по «летящей» птице сделать…
Переглянулись мы с собакой, похихикали тихонечко, и поплели к месту нашей дислокации.
Тока я паштетом своим, из «утиной печени» хлебушек намазал, тока Вова по соточке разлил — смотрим — идет довольный Димон, тащит «моего» селезня и еще одну подстреленную птицу.
— А этот, — бросая на кусок брезента «моего» — ва-а-аще тяжело шёл, со спины…
Я тихонечко прыснул в кулак, собака отвернулась, что б не заржать.
— Дим, а чегой-то у твоего селезня из жопы торчит? — спросил замеревший с бутылкой в руке Вован, так и не успевший накатить Димону.
Удивленный Димок дотянулся рукой до тушки, поднял, и вытащил из задницы птицы свернутую в трубочку бумажку от пачки из под сигарет «Винстон» — на ней моей трясущейся с похмелья рукой было выведено:
«Меня убил Серега»…
…Ржали, конечно, мы все. А главное — долго. Димок на мою шутку даже и не обиделся…
