— А как зовут русалку?
— Марина.
— Марина, значит <морская>. Похоже точно русалка! — завистливо присвистнул Вован, — Ну тогда не буду мешать, рад, что вовремя свинтил.
И он повесил трубку.
Конечно, по уму надо было его пригласить на улов, всё-таки удочки его. Но поймите меня правильно, Марина то одна.
Что ни говори, а жареная корюшка, это пиздато! Превозмогая себя, я налил по полста коньячку. Мы чокнулись. Марина выпила залпом, я же чуть пригубил и тут же быстро поставил рюмку на стол.
— Не можешь уже? — кивнув на бутылку, спросила она.
— Да чего-то не идёт.
— Видать хорошо погулял?
— Неплохо.
— Твоя то, эта, которая, очередная, — тут Марина засмеялась, — Когда должна вернуться?
— А хрен знает, вроде на неделю улетала.
— А какого числа?
— Какого числа, что? — всё ещё не понимая куда она клонит, спросил я.
— Улетела какого числа?
— А сейчас какое?
— Двадцатое:
Я посмотрел на батарею пустых бутылок, прикинул в уме количество выпитого, рассчитал дни запоя, накинул день на рыбалку.
— Ебать!
В прихожей раздался звонок.
— Ебать!!! Повторил я.
Марина поняла всё сразу.
— Ну вот и поели корюшки:
Из комнаты прискакали животные. Слава богу, молча.
— Может мне на балкон пока, а потом незаметно выскочу?
— Ага, разве, что с балкона.
Кошка начинает тихо подхихикивать. Не ляпнула бы чего:
— Ну так куда мне? — Марина растерянно стояла посредине кухни. Испуганная и красивая.
— Хуй с ним, давай на балкон.
Я ломанулся в коридор, открывать.
Подруга выглядела отдохнувшей и обрушила на меня прямо с порога лавину важной и нужной мне информации. Из этого потока я понял, что: у неё отрубили телефон, потому что роуминг очень дорогой, (пиздеть надо меньше, подумал я), отдохнула она прекрасно, в городе очень много <наших>, жаль только, деньги быстро кончились.
— Ты же четыре штуки взяла? — изумился я.
— Знаешь, оказывается Достоевский, однажды, проиграл там всё, что у него было, даже обручальные кольца!
<Ага>, - думаю, так же как и ты, идиотка:
— А чем это так пахнет?
— Пиздюлями это пахнет, — говорю, — Ты что, все деньги просадила?
— Почти. А что такое?
Вот ведь сука!
— А то, что зарабатываю их я.
— Ну ты же разрешил: — она присела на стул в прихожей.
— Слушай меня стоя! Я разрешил взять деньги с собой, и потратить на дело! А не проёбывать их как Достоевский. Ты хоть его читала?
— В школе проходили, — пролепетала она.
Подошла кошка. Долго смотрела на нас, потом зевнула.
— Киса, киса, — подруга протянула к ней руку, чтоб погладить и заодно снять нервное напряжение.
— Киса у тебя в штанах. — отбрила её та и не спеша прошла в комнату.
Как она заорала!
— Что это, что это? — наконец, прекратив истерику, залепетала подруга.
— Это моя кошка, а ещё собака есть, не забыла за неделю?
— Она, что, тоже говорит?
— А ты у неё и спроси.
— Боюсь.
— Ладно, иди в ванную, смой тлетворное влияние запада.
Когда из за двери раздался шум воды, я бросился к балкону. Марина уже задубела основательно.
— Пойду я тоже в ванную, — прошептала она, — Греться.
И мы на цыпочках сквозанули к дверям.
На лестничной площадке она спросила:
— А чего это она у тебя так орала?
— Обрадовалась встрече, — уклончиво ответил я.
— Жаль, что так вышло всё, — Марина расстроено хлопнула глазами, — Ну ты всё же не забывай:
— Постараюсь, — я обнял её за плечи, прижал к себе.
Куда уж тут, забыть, думаю.
— Пусти, пора мне, — сказала она, не делая попыток вырваться.
— Ага, — я отстранился но только чтобы посмотреть ей в глаза.
— Ну хватит уже мучить! — она улыбаясь выскользнула и исчезла за дверью.
Совсем как русалка.
Я прошёл на кухню, маханул стопку, тут же налил до краёв следующую.
— Посуду убери лишнюю, а то видно, что не один ты тут корюшку ел.
Собака кивнула на стол.
— Ты будешь?
— Ну давай, выручу.
Я поставил перед ней Маринину тарелку. Стопку ополоснул водой из под крана и убрал в буфет. С полотенцем на голове в кухню вошла Катя.
— Ты сердишься?
— Нет, я негодую. И выпил вторую, налив сразу же третью.
— Я думала, у нас серьёзные отношения, — начала она, но я прервал эту лирику:
— Сериалов не надо, давай, шмотки собирай и проваливай.
— Куда?
— А куда хочешь, можешь в библиотеку, можешь к маме в Екатеринбург.
— Зачем в библиотеку?
— Достоевского почитаешь.
— Значит ты меня не любишь?
Я знал, сейчас выпью третью, и будет полегче. Будет уже похуй на эти сопли. И я выпил.
— Так любишь или нет?
Катя стояла надув губки, и ждала ответа.
Вместо её, я спросил собаку:
