Авардан молчал, пораженный этой словесной атакой. Он повернулся к Шекту…

— Вы его понимаете?

— А вы знаете, — проговорил Шект, — ведь он имеет аппендикс — трех с половиной дюймов длины. Помнишь, Пола? И зуб мудрости. И волосы на лице.

— Да! Да! — вызывающе прокричал Шварц. — И я хотел бы иметь хвост, чтобы показать его вам. Я из прошлого. Я прошел сквозь время. Только я не знаю как и почему. А теперь оставьте меня в покое.

Неожиданно он добавил:

— Они скоро придут за нами. Это ожидание предназначено лишь для того, чтобы сломать нас.

— Откуда вы знаете? — поспешно спросил Авардан. — Кто вам сказал?

Шварц молчал.

— Коренастый курносый человек — это секретарь?

Шварц не мог узнать внешне человека, с которым контактировал только мысленно. На мгновение он вспомнил контакт сильного, обладающего совестью человека, который, кажется, был секретарем.

— Балкис? — с любопытством спросил он.

— Что? — переспросил Авардан, но Шект прервал его:

— Так зовут секретаря.

— Ох… Что он сказал?

— Он не сказал ничего, — ответил Шварц. — Я знаю. Это смерть для всех нас и спасения нет.

Авардан понизил голос.

— Вам не кажется, что он сумасшедший?

— Не знаю… Его череп. Он имеет примитивную форму, очень примитивную.

Авардан был поражен.

— Вы хотите сказать… Нет, это невозможно.

— И я всегда думал так же. — На мгновение голос Шекта стал слабой имитацией нормального тона, как будто наличие научной загадки заставило его забыть о положении, в котором он находился. — Была рассчитана энергия, необходимая для перемещения вдоль временной оси, и был получен результат, превышающий бесконечность, так что идея всегда выглядела невозможной. Но некоторые говорили о вероятности «временных ошибок», знаете, аналогичных геологическим ошибкам. Например, на глазах исчезали космические корабли. Из древности широко известен случай с Гора Деваллоу, который однажды вошел в свой дом и больше оттуда не вышел, но внутри его тоже не было. В галактографических справочниках последнего столетия была зафиксирована планета, которую посетили три экспедиции и привезли новое ее описание. Затем эта планета исчезла. Кроме того, в ядерной физике существуют определенные открытия, которые опровергают закон сохранения массы, энергии. Это пытаются объяснить переходом некоторой массы вдоль временной оси. Например, урановые ядра в смеси с медью и барием в определенной пропорции при облучении гамма-лучами создают резонансную систему…

— Отец, — проговорила Пола, — хватит! Это бесполезно…

Однако Авардан вмешался голосом, не допускающим возражения.

— Подождите. Дайте мне подумать. Кто может проверить это лучше, чем я? Разрешите мне задать несколько вопросов… Слушайте, Шварц.

Шварц снова поднял на него глаза.

— Ваш мир был единственным в Галактике?

Шварц кивнул и глухо ответил:

— Да.

— Но это вы так считаете. Я хочу сказать, что у вас не было межзвездных путешествий, и проверить вы не могли. Могли существовать и другие населенные планеты.

— Этого я не могу знать.

— Да, конечно. Жаль. А как насчет атомной энергии?

— У нас были атомные бомбы. Урановые… и плутониевые… Я думаю, что именно это сделало планету радиоактивной. Должно быть была еще одна война… Атомные бомбы. — И Шварц мысленно вновь вернулся в Чикаго, в свой старый мир. Ему стало жаль, но не себя, а тот прекрасный мир…

Тем временем Авардан, немного подумав, сказал:

— Хорошо. У вас, конечно, был язык.

— На Земле? Множество языков.

— А ваш?

— Английский.

— Хорошо, скажите что-нибудь на нем.

Уже больше двух месяцев Шварц ничего не говорил по-английски. Он медленно произнес:

— Я хочу вернуться домой, к своему народу.

Авардан обратился к Шекту:

— На этом языке он говорил, когда пришел к вам?

— Трудно сказать, — озадаченно ответил тот. — Странные звуки тогда и странные звуки сейчас. Как я могу их сравнивать?

— Хорошо, оставим это… Как будет «мать» на вашем языке, Шварц?

Шварц ответил.

— Угу. А отец, один, два, три… дом… человек… и так далее. — Когда Авардан наконец остановился, чтобы перевести дыхание, на лице его было выражение изумления.

— Шект, — сказал он, — или этот человек тот, за кого он себя выдает, или я — жертва самого дикого бреда, который только можно вообразить. Он говорит на языке, практически эквивалентном надписям, найденным в раскопках пятидесятитысячелетней давности, обнаруженных на Сириусе, Арктуре, Альфе Центавра и многих других планетах. Он говорит на нем. Язык был расшифрован лишь недавно, и в Галактике найдется не более дюжины человек, кроме меня, способных понять его.

— Вы в этом уверены?

— Уверен ли я? Конечно, уверен. Я — археолог. Знать подобные вещи входит в мою профессию.

На мгновение Шварц почувствовал, что броня его безразличия дала трещину. Впервые он почувствовал возвращение утраченной им индивидуальности. Секрет раскрылся, он был человеком из прошлого, и они поверили в это. Это доказывало, что он в своем уме, уничтожало его гнетущее сомнение и он обрадовался этому.

— Он был необходим мне, — вновь заговорил Авардан, сгорая в святом огне своей профессии. — Шект, вы не представляете, что это значит для археологии. Шект, это — человек из прошлого. Слушайте, мы можем заключить сделку. Ведь это же доказательство, которое ищет Земля. Они могут его получить. Они могут…

— Я знаю, о чем вы думаете, — иронически прервал его Шварц. — Вы думаете, что благодаря мне Земля может доказать, что она — источник цивилизации и что они все будут благодарны за это. Я говорю вам — нет! Я думал об этом, и я бы променял на это всю жизнь. Но они не поверят ни мне, ни вам.

— Существуют неопровержимые доказательства.

— Они не будут слушать. И знаете почему? Потому что у них есть определенные устоявшиеся идеи относительно прошлого. Любые перемены, даже основанные на правде, будут святотатством в их глазах. Они хотят сохранить свои традиции.

— Я думаю, он прав, Бел, — заметила Пола.

Авардан сжал губы.

— Мы можем попытаться.

— И потерпим неудачу, — продолжал настаивать Шварц.

— Откуда вы знаете?

— Я знаю. — В его словах было столько убежден, что Авардан умолк.

В усталых глазах Шекта вдруг появился интерес:

— Вы чувствовали какие-нибудь неприятные эффекты после Синапсайфера?

Шварц не знал этого слова, но понял его значение. Они оперировали, оперировали его мозг. Сколько нового он узнал!

— Нет, — ответил он.

— Но, я вижу, вы быстро выучили наш язык. Вы говорите очень хорошо. Это вас не удивляет?

— У меня всегда была отличная память, — холодно проговорил Шварц.

— И вы чувствуете себя таким же, как до операции?

— Именно.

Шект жестоко сказал:

— Зачем вы скрываете? Я уверен, что вы знаете, о чем я думаю.

Шварц коротко рассмеялся.

— Что я могу читать мысли? Хорошо, и что дальше?

Но Шект не ответил. Он повернул к Авардану свое бледное беспомощное лицо.

— Он читает мысли, Авардан. Чего бы я мог с ним добиться! И быть здесь… Беспомощным…

— Что?! — с силой выдохнул Авардан.

Даже лицо Полы выражало теперь заинтересованность.

— Вы действительно это можете? — обратилась она к Шварцу.