– По возвращении в Англию я обязательно изложу в парламенте ваше мнение, сэр Крейг. А вы не собираетесь сами заняться политикой? Человек с вашим кругозором и столь глубоким пониманием австралийских проблем мог бы принести большую пользу министерству колоний.

– Ценю ваш комплимент, лорд Марстон, но в данный момент я вынужден отклонить это предложение. Откровенно говоря, ужасное происшествие с внучкой выбило меня из колеи. В последние месяцы я не способен думать ни о чем другом. Я и так запустил текущие дела, а взять на себя дополнительную нагрузку – это уже совершенно нереально. Возможно, когда-нибудь в будущем…

– Сэр Крейг, мое предложение остается в силе, – положив руку ему на плечо, сказал Марстон. – Если в будущем вы сможете его принять, дайте мне знать. А теперь пойдемте заморим червячка. Я уже проголодался. «Заморим червячка» – видите, я уже выражаюсь как настоящий австралиец!

У входа в столовую Дэн Бойл отвел в сторону своего редактора.

– Дэвид, я надеюсь, никто не обидится, если я сейчас исчезну. Я обещал матери, что навещу ее сегодня. Ее уже несколько дней мучает «рюматиз», как она говорит.

– Поезжай, Дэн. Если во время завтрака произойдет что-нибудь интересное, я напишу для газеты сам.

– Ну, вы ведь по-прежнему лучший репортер Австралии. Спасибо и до свидания.

Испытывая легкое чувство вины, Дэн поспешно покинул биржу. Хотя он действительно хотел навестить мать, молодой человек собрался на ферму в общем- то не за этим.

Через полчаса перед отелем «Королевский мост» остановилась двухместная пролетка. Из вестибюля, натягивая на руки белые перчатки, появилась леди Виола Сэндерсон.

Дэн соскочил на тротуар, чтобы помочь девушке подняться в экипаж.

– Вы опоздали, – недовольным тоном сказала Виола.

– А вы просто восхитительны, – усмехнулся Дэн.

– Лесть вам не поможет, молодой человек.

Виола без ложной скромности оценивала свою внешность. Она знала, что красива, – зеркало каждое утро сообщало ей об этом. Тем не менее было приятно услышать комплимент от такого симпатичного молодого человека, как Дэвид Бойл.

Сегодня Виола надела бледно-голубую атласную юбку со складками на бедрах, чтобы подчеркнуть их ширину, и белую атласную блузку с V-образным вырезом, широкими рукавами и лентой на талии. Наряд дополняли зашнурованные по бокам ботинки под цвет юбки. На тициановской головке небрежно сидел овальный берет, украшенный букетиком цветов.

Когда молодая женщина устроилась на сиденье, Дэн залез на место возницы и тронул лошадь с места.

– Господи, какое движение! Не хуже, чем в Лондоне.

– Да, мы вас быстро догоняем. Неудивительно, если в один прекрасный день обгоним Лондон и в этом отношении, и во многих других.

– Вы только послушайте этого провинциала! – засмеялась Виола. – По сравнению с Лондоном Мельбурн по-прежнему большая деревня. Готова поспорить, что во всей Австралии меньше народу, чем в одном Лондоне.

– По последней переписи наше население составило более трех миллионов человек.

– Очевидно, вместе с кенгуру!

– У вашей милости своеобразное чувство юмора, – сухо заметил Дэн.

По мере приближения к городским окраинам людей становилось все меньше.

– А вы знаете, что после приезда сюда я первый раз выезжаю за город? Здесь красиво. Местность напоминает мне Девоншир. Посмотрите на этот дом на холме! Совершенно в георгианском стиле. А сад! Только не говорите, что все эти деревья и кусты – местные, австралийские.

– Нет, они завезены сюда первыми переселенцами, которые стремились удовлетворить тоску по родине и разбить у себя маленький английский садик. Липа, вяз, боярышник – все они английского происхождения. А вон тот дом, за лужайкой, – он чисто австралийский.

– Я бы сказала, что он странно выглядит. Как будто его возводили сразу несколько строителей, не обращавших друг на друга никакого внимания.

Дэн засмеялся.

– Вы попали в точку. Действительно, сначала построили кухню и гостиную, затем по мере необходимости к ним делались пристройки. Семья росла, и нужны были новые спальни. Затем появилась кладовая сзади. Потом комната для шитья. Еще одна кладовая, чтобы вместить старые вещи, которые заменялись новыми. Ничего не выбрасывать – первая заповедь в этой стране.

Впереди величественные эвкалипты покачивали над водой своими кривыми ветвями – будто чьи-то лохматые головы опустились к ее поверхности.

– Похоже на плакучие ивы, – заметила Виола.

– Камедное дерево и в самом деле плачет. Посмотрите, как с листьев падают капли воды.

– В самом деле! – с восторгом повторила Виола. – А почему одни из них с белой корой, а другие – с красной?

– А почему бы и нет? Господь Бог – искусный художник, с которым не сравнится ни один смертный. Посмотрите, вот у этого дерева кора голубая.

Над их головами птицы громкими криками предупреждали друг друга о приближении незваных гостей. Зажав уши руками, Виола недовольно скривилась:

– Жаль, что они поют не так красиво, как выглядят. В небе клином пролетела стая диких гусей.

– Замечательно, просто замечательно! – Виола захлопала в ладоши от восторга.

Взглянув на ее изящный профиль, Дэн вдруг ощутил в сердце такое волнение, какого еще не испытывал после исчезновения Адди.

– Действительно, красиво, – подтвердил Дэн. Желание исчезло так же внезапно, как появилось, и теперь его охватило чувство вины.

Девушка посмотрела на своего спутника с удивлением.

– Дэнни, вы так покраснели! Может, у вас лихорадка? Дайте-ка я посмотрю.

Ощутив на своей щеке прикосновение ее прохладной бархатной ручки, он весь сжался. Дэн был не в силах противиться воображению, рисовавшему перед ним соблазнительные картины. Он хотел бы лежать с Виолой на ковре из мимоз – там, где столько раз лежал с милой Адди; хотел, чтобы бархатные пальчики Виолы ласкали его обнаженное тело – грудь, живот и… «Боже! Что же я за развратник!»