отец.
25-я школа
25-я школа Октябрьского района, в которой я учился с 1932 по 1935 гг., находилась в Старопименовском переулке - одном из переулков, соединяющих Тверскую и Малую Дмитровку. Переулок был назван по церкви Св. Пимена, известной под названием 'Старый Пимен'.
25-я школа была одной из первых московских школ, преобразованных в десятилетки. 8-е классы открылись в этой школе в 1932 г. Мой отец узнал об этом, так как Наркомлес, как и 'Известия', были шефами этой школы, и меня приняли в 8-й класс.
До революции школа была мужской гимназией Креймана. Здание в Старопименовском переулке была выстроено в 1912 г., до этого гимназия Креймона, в которой учился поэт В.Я. Брюсов, находилась в другом месте.
После революции в здании на Старопименовском некоторое время находилась польская школа, в которой училась наша соседка С.А. Куницкая. Школа в которой я учился была создана в 1925 г.
25-я школа незадолго до того, как я в нее поступил, заняла первое место в соревновании школ Москвы и получила звание 'образцовой школы'
Ученики нашей школы часто приветствовали различные съезды и конференции, проходившие в Москве. Эти выступления тщательно готовились и репетировались.
Успехами школа была обязана заведующему учебной части замечательному педагогу Александру Семеновичу Толстову и директору школы Нине Иосафовне Грозе.
Вскоре в эту школу стали посылать своих детей руководители партии и правительства, лидеры зарубежнык коммунистических партий. Когда я учился в 10 -м классе, в 7 классе учился сын И.В. Сталина - Василий, а в 3 классе - дочка Светлана. Светлана Молотова училась несколькими классами моложе. Я несколько раз видел Василия Сталина - рыжего хулиганистого мальчика, не отличавшегося успехами в учебе. Светлана, напротив, была примерной ученицей. После 7-го класса Василий перешел в авиационную спецшколу, проявил себя на войне храбрым командиром, а в последние годы жизни своего отца был генералом авиации. Еще при жизни отца Василий много пил, а после его смерти окончательно спился Я видел его могилу на кладбище в Казани, он умер в возрасте 42 лет.
Светлана окончила исторический факультет Московского университета, защитила кандидатскую диссертацию, была женой выпускника нашей школы Григория Морозова, который впоследствии стал ученым-международником. Светлана имела от него сына. Сталин несмотря на это развел ее с Морозовым и выдал ее за сына члена Полетбюро ЦКВКП(б) Юрия Жданова от которого она имела дочь.
После смерти Сталина Светлана вышла замуж за индийского коммуниста, который вскоре умер, и эмигрировала из СССР.
В 1937 г. после того, как Толстов сообщил одной из учениц темы выпускных сочинений, разразился скандал и Толстов был уволен из школы. В 1939 г., после ареста мужа Грозы, авиационного генерала, ее тоже уволили.
Среди учеников школы было много таких, родители которых в 19371939 гг. были арестованы. Этих детей переводили в новую школу в соседнем Дегтярном переулке, и в 25-ой школе в каждом классе оставались две группы.
В начале войны в здание школы попала бомба. При ремонте здание надстроили - из 3-х этажного сделали 5-и этажным. Во время войны школа стала школой для девочек.
Днем встречи выпускников шлочы был назначен Международный женский день - 8 марта.
В нашей школе было много хороших учителей. Особо сильное влияние на меня оказала учительница литературы Анна Алексеевна Яснопольская, которая замечательно читала нам стихи поэтов 'Серебряного века русской литературы'
'Так окрыленно, так напевно Читает Анна Алексевна' - говорили про нее.
Очень интересно вел уроки политэкономии Матвей Яковлевич Жибков. Я и многие другие ребята приходили к нему консультироваться, будучи уже студентами. М.Я. Жибков погиб на войне.
Мы многим обязаны Ольге Симоновне Половчанской. До сих пор помним немецкие стихи и биографии Гете, Шиллера и Гейне, которые мы заучивали наизусть.
Учитель физкультуры Ефим Михайлович Новиков особое внимание на уроках уделял ребятам 'неспортивным', таким как я. Он заставлял нас стараться и отмечал наши малейшие успехи, и в четверти я получал отметку 4 и очень этому радовался.
В 1936 г. в школу был приглашен замечательный математик Юлий Осипович Гурвиц, автор учебника по которому я учился. Гурвиц стал преемником Толстого на посту завуча школы.
В 1997 г. американский историк Ларри Холмс, который изучал историю образования в Советском Союзе, опубликовал книгу о 25 школе под названием 'Сталинская Школа' и подарил мне и моей жене, которая также училась в этой школе, экземпляр своей книги.
В нашем классе учились внучки двух известных писателей Глеба Успенского - Елена и Семена Юшкевича- Сусанна, и дочери писателей - Нина Зозуля и Вика Бройде, дочь и племянница братьев- композиторов Наташа Крейн. О моих ближайших друзьях Володе Некриче, Стасе Людкевиче и Борисе Заходере я расскажу более подробно ниже.
В параллельной группе учился сын писателя Огнева Сева Розанов. Там же учился Борис Моралев, который в 1960 г., когда я приезжал в Ашхабад, был вторым секретарем ЦК КП Туркменистана. В той же группе учился Костя Мухин - руководитель школьной бригады Маяковского. Эта бригада устраивала походы в Политехнический музей на вечера, посвященные поэту. В другой параллельной группе учились Даня Проэктор, будущий доктор военных наук, автор книги 'Агрессия и катастрофа' и Ваня Соловьев, бас нашего замечательного школьного хора мальчиков.
Моложе нас на год учились будущие профессор биологии Ольга Сазонова, артист Валерий Токарев и скульптор Володя Цигаль, автор памятника Мусе Джалилю в Казани.
На два года моложе меня учились моя будущая жена Люси Давыдова, будущий академик математик Лев Овсянников, будущие профессора метеоролог Борис Гинзбург, математик Анатолий Ермаков-Мышкис, историк Александр Некрич, специалист по классической филологии Виктор Ярхо, а также адвокат- правозащитник Дина Каминская и писательница Юдифь Капусто.
В трех старших классах детей высокого начальства не было.
Из младших ребят я хорошо помню Сережу Геца, (Сергея Львова), автора многих пьес и Сережу Войта - выпускника Мехмата, крупного океанолога.
Интернациональный сектор
Володя Некрич, сын журналиста-международника и Стась Людкевич, сын польского писателя, часто выступали с докладами на темы международной жизни, выпускали бюллетень, организовывали выставки. Я переписывался на языке эсперанто с людми из разных стран. Полученные мною письма и фотографии я давал на эти выставки и наши ребята их видели. Так в нашей школе появился 'Интернациональный сектор'. Когда я получил письмо из Марокко, мы сочинили совместную статью ' Один день в Марокко', и вместе с переводом письма она была напечатана в 'Вечерней Москве'. Письма на эсперанто стали приходить в адрес школы.
В школу часто приезжали иностранные гости. Георгий Димитров, руководитель III Интернационала, стал почетным пионером нашей школы. Помню приезд в школу французского премьер-министра Эррио и польского посла Лукасевича, который беседовал со мной по-русски.
Володя Некрич окончил географический факультет Московского университета, в музее этого факультета я видел письма с фронта, написанные им незадолго до гибели.
Стась Людкевич учился на историческом факультете Московского университета. После ареста родителей его тоже арестовали и он провел несколько лет в лагерях ГУЛАГа. Я встретился с ним и с его матерью в 1965 г. в Варшаве, он был журналистом. Стась и его друг Стефан Кленович, который тоже учился в Москве и был школьным другом моей жены, подарили нам книгу о своих отцах, польских коммунистах, растрелянных в СССР в 1937 г.
Борис Заходер
В 8-м и 9-м классах я дружил с Борисом Заходером, который уже в школе сочинял стихи. Когда я сказал ему, что внутри моей фамилии спрятано слово Senf - 'горчица', он моментально разразился эпиграммой:
