– Я этого не заметила. И потом, если я делаю что-то не так, отец Александр сам скажет мне об этом. Ведь это он мой духовный отец. Только он может мне делать внушения. Если я их заслужила. Но за Пресмана он мне сказал «спасибо».
Она злится на меня пуще прежнего. Когда мы встречаемся по воскресеньям в Новой Деревне, она непременно скажет мне какую-нибудь гадость. Но ей этого мало. Она и звонит мне частенько.
– Что это вы, Маша, как колобок катаетесь по Москве? – спрашивает она с издёвкой, и телефонный провод кажется мне в ту минуту длинной змеёй, по которой сочится яд. – То вы у Каптеревых, то у Пресманов, то у Кнорре, то у Залетаева… «Я от дедушки ушёл, я от бабушки ушёл…»
Мне не хочется с ней общаться, но я зачем-то начинаю ей объяснять:
– Это – мои друзья. И я всегда буду приходить к ним на помощь. По первому зову и даже без зова. А вы что-то хотели сказать мне?
– Да просто хотела узнать, как вы поживаете. Но вас ведь не застать нигде!
– Спасибо. Хорошо поживаю.
Нет, не зря ей пришла на ум сказка о колобке. Она, хищница, хотела меня слопать – но не удалось! Потому что я – не колобок!
Я не выдержала и пожаловалась отцу Александру:
– Тяжело очень от этой женщины.
– Да, у неё железная поступь, – сказал он. – Одно могу посоветовать: старайся не обращать на неё внимания. Ты живёшь свою жизнь, а она – свою…
Литературный вечер у отца Александра, у него дома – в Семхозе.
Он собрал молодых прихожан, пишущих стихи. Здесь и Гавр, и его младший брат Максим, и Валя Алфутов, и Алик Мень-2, и много других ребят, которых я встречала в Новой Деревне. Но здесь и вездесущая женщина с сиреневыми губами! Хотя она далеко не молодёжь и могла бы посидеть дома, отдохнуть.
Все читают стихи, по кругу. Я читала в тот вечер стихи про Марию, написанные летом, в Ужгороде.
Улучив момент, женщина с сиреневыми губами подошла ко мне и прошипела:
– А вы что тут делаете? Разве я звала вас сюда?
– Меня позвал отец Александр!
К сиреневому цвету на её лице добавился зелёный. Но больше она ничего не сказала.
И всё же, на обратном пути, в электричке, она подсела ко мне и отчеканила голосом железного командарма:
– Запомните! на будущее! Прошу: сообщать мне, о ваших планах. По поводу ваших визитов к отцу Александру. Иначе вы его разорвёте на части!
– Отец Александр – мой духовный отец. И только ему я буду сообщать о своих планах.
Её глаза метали молнии… Это была настоящая фурия! Нет, это был цербер! Бедный отец Александр… Ведь я-то могу её отшить, а он – нет. Ведь она – его прихожанка. И он вынужден её терпеть…
Валконда решила сходить в храм. Она захотела исповедаться и причаститься. Просит, чтобы я пошла с ней. Идём в ближайший – апостола Филиппа.
Но странный батюшка её сильно отругал на исповеди. Она заплакала, и мы пошли домой…
Зайцев, которому я рассказала об этом по телефону (он часто звонит нам из Минска), он страшно расстроился. Он сказал:
– Это у неё испытание такое. Испытание её решимости… Но она должна сходить ещё раз!
– Ну, нет уж! – сказала Валконда. – С меня хватит! Чтобы какой-то мальчишка, пусть и поп, меня отчитывал, как провинившуюся школьницу! Да он мне в сыновья годится! Бог – это утешение, а не унижение. Не хочу больше ни в какую церковь! Буду верить по-своему, как умею. Брат Слава говорит, что для того, чтобы спастись, достаточно веры с горчичное зерно. Я считаю, что вера с горчичное зерно у меня имеется. И оставьте меня все в покое!
В этот вечер она сильно напилась, и я не смогла это предупредить, обезвредить бутылку.
– Ох, Маша, если б ты знала, как мне плохо!… Вот тебе ум не мешает, а мне мешает! Почему?…
Лежу в ангине в Староконюшенном. Людмила Фёдоровна приходит меня навестить и приносит мне белый пушистый шарфик.
– На твоё горлышко, – говорит она. – Чтобы ему было тепло, и чтобы оно поскорее выздоравливало.
Милая, милая Мама Кошка! Я сохраню этот тёплый шарфик на всю жизнь…
В те дни я прочла книгу отца Александра «Сын человеческий», которую он мне дал в последний мой приезд в Новую Деревню. Книга была издана на Западе – в Брюсселе, как и другие его книги. (Интересно, как они попадают потом в Россию? Никогда не задумывалась об этом).
…Мне казалось, что я читаю не книгу, а живое свидетельство – как будто отец Александр там был в те времена и всё видел своими глазами… Христос стал мне таким близким, как будто и нет двух тысячелетий между нами… Две тысячи лет не мешали мне чувствовать себя его современником, точнее – чувствовать его своим современником. Я поняла, что Он действительно жив, что Он живёт здесь и сейчас, и с Ним действительно можно общаться – надо только захотеть… А Иерусалим – этот вечный город не где-то… в невозможной дали… А он – здесь, вот я выйду сейчас во двор – и пойду по улицам Иерусалима… А могу не выходить во двор – а просто закрыть глаза – и пойти по улицам Иерусалима… А за городом – гора, Голгофа, живая, настоящая гора, на которую можно взойти… в любую минуту жизни.
Празднование первой годовщины моего крещения. Конечно, на Огарёва, на каптеревской кухоньке. Я вновь испекла пирог с абрикосовым вареньем. Кроме папы Кирюши, Мамы Кошки
