крыша. Тот фургон раздавил бы нас обоих — но не раздавил, а твои руки оставили вмятины в его боку, а ещё ты оставил вмятину на другой машине, но сам ты нисколечко не пострадал, а ещё фургон должен был раздавить мои ноги, но ты держал его на весу... — Неожиданно она стиснула зубы, и в её глазах заблестели готовые брызнуть слёзы.

Я смотрел на нее с саркастической усмешкой, хотя в действительности чувствовал что-то вроде священного ужаса. От неё ничто не укрылось.

— Так ты считаешь, что я поднял фургон? — спросил я насмешливо.

Она лишь скованно кивнула в ответ.

Мой голос стал ещё более издевательским.

— Никто не поверит тебе, ты же знаешь.

Она постаралась обуздать свой гнев. Отвечая, она чётко и взвешенно произнесла каждое слово:

— Я не собираюсь никому рассказывать.

Она выполнит своё обещание — её глаза не умели лгать. Несмотря на то, что я смертельно обидел и предал её, она сохранит мою тайну.

Почему?

Я был настолько потрясён, что на полсекунды потерял свою тщательно продуманную маску, но тут же пришёл в себя.

— Тогда какое это имеет значение? — спросил я, стараясь сохранить резкость в голосе.

— Для меня — имеет, — заявила она. —  Я не люблю врать, так что уж если вру, то неплохо бы знать чего ради!

Она просила меня о доверии. Так же, как и я хотел завоевать её доверие. Но переступить черту я не имел права.

Я спросил по-прежнему грубо:

— А ты не можешь просто поблагодарить меня и прекратить совать нос, куда не следует?

— Спасибо! — Она нервно ожидала продолжения.

— Ты этого так не оставишь, ведь так?

— Нет.

— Ну что ж... — Я не мог рассказать ей правду, даже если бы хотел… но я не хотел. Пусть она лучше придумает собственную версию, чем узнает, кто я на самом деле. Что бы она ни придумала, хуже правды не будет... А правда состояла в том, что я был живым ночным кошмаром, сошедшим прямо со страниц романа ужасов. — Счастливо тебе насладиться обманутыми ожиданиями!

Мы меряли друг друга сердитыми взглядами. В гневе она была так очаровательна! Как выпустивший коготки котёнок, пушистый и безобидный, не осознающий, как он слаб и беззащитен.

Она покраснела и снова стиснула зубы.

— И с чего ты вообще тогда напрягался?

Такого вопроса я не ожидал, и ответа на него у меня не было. Я растерялся, забыл роль, и маска слетела. Единственный раз я сказал ей правду:

— Не знаю...

Я запечатлел в памяти её лицо в последний раз — с щеками, красными от обиды и злости — а затем повернулся и ушёл от нее.

Я возвратился в школу. Так надо было — ни к чему привлекать к себе слишком много внимания.

К концу дня почти все ученики вернулись в классы. Только Тайлер и Белла, да ещё некоторые другие — кто, вероятно, использовал происшествие как повод прогулять — отсутствовали.

Я всегда старался поступать согласно правилам. Тем более странным было моё желание тоже прогулять: я вынужден был стиснуть зубы, чтобы не сбежать с уроков и не отправиться обратно, к девушке.

Как преследователь. Одержимый преследователь. Одержимый вампир-преследователь. Ищейка.

Что уж совершенно невозможно, но в школе сегодня было ещё тоскливей, чем неделю назад. Кома. Как будто поблекли все краски мира: стены, деревья, небо, лица вокруг меня — всё стало серым и невыразительным... Оставалось только придирчиво изучать трещины в стенах.

Было и кое-что другое, что мне следовало сделать... а я не сделал. Впрочем, если смотреть на это с другой точки зрения, совершать такое не следовало — уж больно это было грязно.

С точки зрения истинного Каллена — не только вампира, а Каллена — члена клана, такого редкого явления в нашем мире — правильно было бы поступить так:

' — Я не ожидал увидеть вас на уроке, Эдвард. Я слышал, вы были вовлечены в это ужасное происшествие сегодня утром?

— Да, мистер Бэннер, но мне повезло. — Дружелюбная улыбка. — Я совсем не пострадал… Мне жаль, не могу сказать того же самого о Тайлере и Белле.

— Как у них дела?

— Думаю, с Тайлером всё в порядке... несколько поверхностных ран от разбитого ветрового стекла. А вот с Беллой... — Обеспокоенно покачивая головой и хмурясь. — У неё, скорее всего, сотрясение мозга. Я слышал, что одно время она даже была вроде как не в себе... в бреду... видела то, чего на самом деле не было... Врачи были очень обеспокоены...'

Вот так нужно было поступить. Долг перед моей семьёй требовал этого от меня. А что сделал я?

— Я не ожидал увидеть вас на уроке, Эдвард. Я слышал, вы были вовлечены в это ужасное происшествие сегодня утром?

— Я не пострадал. — Никакой улыбки.

Мистер Бэннер неловко переступил с ноги на ногу.

— А как дела у Тайлера Кроули и Беллы Свон? Я слышал, не обошлось без травм...

Я пожал плечами:

— Откуда мне знать.

Мистер Бэннер прокашлялся.

— Э-э... конечно... — От моего холодного взгляда слова застряли у него в горле.

Он поспешил уйти от меня, подошёл к доске и начал урок.

Так нельзя было поступать! С точки зрения семьи Калленов. И всё же...

Это казалось так... так не благородно — наговаривать на девушку за её спиной, тем более, что она заслуживала большего доверия, чем я мог мечтать. Она не сказала ничего, что могло бы выдать меня, не смотря на то, что для этого у неё были все основания. Разве мог я предать её, когда она так нерушимо хранила мою тайну?

С миссис Гофф у меня произошёл почти идентичный разговор, только по-испански. Эмметт, услышав такое, одарил меня долгим взглядом.

'Я надеюсь, ты припас хорошее объяснение тому, что произошло. Роуз встала на тропу войны'.

Я закатил глаза, не глядя на него.

Фактически, я придумал великолепное объяснение. 'Только предположите, что я ничего не сделал, чтобы спасти девушку от столкновения с фургоном...' От этой мысли я съёжился. 'Но если бы её сбило, если бы она была изувечена, травмирована, истекала кровью... Алая жидкость, залившая асфальт, запах свежей крови, запах этой девушки, пронизывающий воздух...'

Я снова скорчился, на этот раз не только от ужаса. Какая-то часть меня затрепетала от вожделения. Нет, я был бы не в состоянии смотреть на неё, истекающую кровью, и в тот же момент не разоблачить нас гораздо более наглядным и страшным образом.

Великолепное оправдание. Но я им не воспользуюсь. Не к лицу мне делать такие постыдные вещи.

Ведь во время происшествия я ни о чём подобном даже и не думал.

'Прощупай Джаспера, — продолжал Эмметт, не замечая моих раздумий. — Он не злится... но настроен очень решительно'.

Я прощупал. А когда понял, что Эмметт имел в виду, комната на какое-то мгновение поплыла перед моими глазами. Я впал в такое неимоверное бешенство, что показалось, будто вокруг заклубился кровавый туман, в котором я чуть не задохнулся.

'ТС-С, ЭДВАРД! ОПОМНИСЬ!' — мысленно орал на меня Эмметт. Его рука опустилась на мое плечо, удерживая на месте, не давая вскочить на ноги. Он не часто пользовался всей своей силой — нужда в этом была крайне редкой. Эмметт был намного сильнее любого вампира из всех, нам известных. Но сейчас он вынужден был применить всю свою силу и сдавил моё плечо, как тисками. И правильно сделал: если бы он нажал на него, то стул подо мной развалился бы.

'ОСТЫНЬ!' — приказал он.

Я постарался успокоиться. Это было очень трудно. Моя ярость пылала с такой силой, что мне казалось, будто я горю на костре.

'Джаспер ничего не будет предпринимать, пока мы все не поговорим. Я просто думал, тебе необходимо знать, на что он нацелен'.

Я сосредоточился на том, чтобы расслабиться и почувтсвовал, как ослабела хватка Эмметта.

'Слушай, может, хватит с тебя и одного спектакля, а? Ты и так по уши в неприятностях'.

Я сделал глубокий вдох, и Эмметт отпустил меня.

Я по привычке тут же прозондировал класс, но наша стычка была такой короткой и к тому же беззвучной, что её заметили только несколько человек, сидящих позади нас. Но никто из них ничего не понял, так что они махнули рукой. Каллены были выродками — что с них возьмешь...

'Проклятье, парень, совсем ты съехал с катушек', — добавил Эмметт с сочувствием.

— А не пойти бы тебе... — пробормотал я себе под нос и услышал его хихиканье.

Эмметт не держал зла, и мне следовало бы быть более благодарным ему за его лёгкий характер. Но я видел, что намерения Джаспера находят в нём