Время от времени во дворце Шаумбург для обсуждения наиболее острых вопросов собирался узкий круг лиц, которых Аденауэр особенно ценил. К таким встречам привлекались один из видных деятелей ХДС/ХСС, ставший позднее министром иностранных дел Брентано, лидер Свободной демократической партии Делер, будущий канцлер Кизингер, министр финансов Шефер, лидер ХСС Штраус. Обмен мнениями носил неофициальный характер и не заканчивался выработкой решений. Их потом принимал канцлер, тщательно взвесив все, что слышал.
Среди помощников Аденауэр предпочитал хороших исполнителей, а не спорщиков, тех, кто без особых дискуссий и сомнений быстро и точно проводит в жизнь принятые им решения. Он редко привязывался к людям и легко расставался с сотрудниками, если того требовали обстоятельства или ему не нравились их деловые качества.
С первых дней канцлерства Аденауэр постоянно поддерживал контакты с представителями средств массовой информации. Он хорошо понимал роль СМИ в демократическом обществе. Не уклонялся от интервью и бесед с журналистами, от выступлений по радио и телевидению. Несколько позднее стал проводить регулярные встречи с ведущими журналистами в своей резиденции за чашкой чая. Беседы выливались подчас в откровенные диалоги. Но потом с руководителем управления по печати канцлера согласовывалось, что может идти в печать, а что останется для сведения только участников чаепития.
Часто разговоры принимали шутливый характер. Однажды один из журналистов как бы между прочим спросил:
— Как вы, господин федеральный канцлер, относитесь к своему возрасту?
Аденауэр с полной серьезностью ответил:
— Новейшие исследования показывают, что мозг может жить до 130 лет.
— И вы столько лет намерены оставаться канцлером? — не унимался журналист.
Не утрачивая серьезности, Аденауэр сказал:
— О нет, к тому времени я придумаю что-нибудь получше.
В другой раз он поведал журналистам:
— Я стал политическим деятелем не от любви к такому делу, а по нужде. По мне лучше быть садовником и разводить розы. Впрочем, и то и другое требует терпения. Меня поставили канцлером, чтобы быстро возродить и сделать процветающей обанкротившуюся фирму. Но для этого нужно много времени и терпения. Терпение — лучшее оружие побежденных.
Когда ему сказали, что Черчилль назвал его самым умным немецким государственным деятелем после Бисмарка, Аденауэр, уже прочитавший эту оценку в газетах, без тени улыбки на лице заметил:
— Да я, собственно, никого вокруг и не вижу.
В беседах с журналистами он не только высказывался, любил и сам послушать, проверить собственную точку зрения. Не терпел скоропалительных интервью. Как-то ему доложили, что корреспондент крупной газеты просит о встрече на 10–15 минут.
— Для такой беседы времени у меня нет, — сказал Аденауэр. — Видимо, ее просит незначительный журналист и ему лучше не приходить. Мне нужен час времени, чтобы объяснить мою политику.
Человек, обладающий властью, неизбежно становится объектом критики, подчас весьма резкой, со стороны независимой прессы, не говоря уже об оппозиционной. Аденауэр умел держать удары. Внимательно изучал все, что попадало о нем в средства массовой информации. Спокойно воспринимал многочисленные карикатуры. Иногда, когда нападки принимали оголтелый характер, просил помощников принять меры. Такое, однако, случалось редко. В разговоре с шефом службы печати, возмутившимся очередными наскоками, Аденауэр успокоил его:
— Это толстяку Эрхарду трудно — у него тонкая кожа. А я — тощий, но толстокожий.
По характеру конституции, формированию властных структур, всему образу жизни Федеративная Республика Германия была и остается демократическим правовым государством. И все же с момента ее основания в течение длительного периода, отмеченного как «эра Аденауэра», решающее влияние на внешнюю и внутреннюю политику оказывал один человек. Он не считал себя диктатором и таковым не был. Просто в рамках демократии Аденауэр умел действовать таким образом, что претворял в жизнь практически все свои замыслы.
В первые же годы его канцлерства утвердился термин «демократия канцлера». Кто-то вкладывал в это понятие негативный смысл и критиковал Аденауэра за единовластие. Другие подчеркивали умение канцлера, не нарушая демократических норм, пользоваться неограниченной властью.
Зять Аденауэра говорил о нем: «Он почти всегда проводит в жизнь свои собственные взгляды. Как он их отстаивает в каждом отдельном случае, как он легальными, демократическими методами привлекает на свою сторону возражающее большинство — об этом можно написать учебник для политика-демократа. Его высший принцип — опрокинуть возражения оппозиции. Второе правило — противникам надо дать высказаться до конца и лишь потом пускать в ход собственные аргументы и формулировать свою точку зрения. Однажды он мне сказал, что успеха в политике можно достигнуть лишь тогда, когда умеешь сидеть дольше, чем другие». Дочь Аденауэра Риа дополнила: «В семье осуществляется жесткая отцовская власть. Царит демократический принцип — дети совершенно свободно могут выбрать все, что угодно, из того, что желательно отцу».
Нападки оппозиции не удручали и не раздражали Аденауэра. Он считал их вполне нормальным явлением. Проводя то или иное решение через бундестаг, канцлер и его помощники заранее прикидывали, как будет действовать оппозиция, и разрабатывали собственные шаги и возможные компромиссы. Аденауэр не раз заявлял, что оппозиция является государственной необходимостью, что она выполняет государственно-политический долг и что добиться подлинного политического прогресса, утвердить демократический образ мышления можно лишь в противоборстве правительственного большинства и оппозиции.
Аденауэр считал, что демократия не может быть хаотичной. Ею необходимо управлять, разумеется, в рамках закона. Немцы исторически привыкли к сильной руке. Стране нужен авторитетный канцлер, отвечающий за себя и своих министров. Правительство должно с уважением, терпеливо относиться к другим, учитывать их мнение. В таком случае и к тебе будут относиться достойным образом.
Принципиальные взгляды социал-демократов Аденауэр не разделял, их политические концепции рассматривал как неприемлемые для Федеративной Республики. Однако он с уважением относился к Шумахеру и его партии, трезво оценивал их влияние внутри страны и международный авторитет. Даже в самых жестких полемиках канцлер не позволял себе грубостей, некорректных выпадов против лидеров СДПГ.
Было бы наивно оценивать Аденауэра как безоблачного демократа и политика. В период политического бездействия (при власти национал-социалистов) он увлекался идеями Макиавелли и даже сделал доклад о них в узком кругу в Рёндорфе. Вот основные принципы, которые Аденауэр изложил в нем.
Умный властитель должен перекладывать на других непопулярные дела, сам оставаясь в ореоле непогрешимости. Он может не держать данного слова, если грозят неприятности или изменились обстоятельства, которые обусловили данное обещание. Властитель, наметивший большие цели, должен научиться действовать аморально. Для укрепления власти следует использовать любые средства. Чернь ценит только успех. А мир состоит из черни.
Мало кто из крупных государственных деятелей открыто и прямо применяет методы флорентийского классика лукавой политики. Отдельные же элементы ее непременно присутствуют у правителей в любом демократическом обществе. Аденауэр менял взгляды и шел на компромиссы, если они укрепляли его позиции. Расставался с союзниками и обзаводился новыми, если это обещало более сильную поддержку. Он хорошо улавливал слабости людей и умел использовать их в своих интересах. Ссылаясь на возраст, выступал в роли патриарха и подавлял мнения более молодых оппонентов. Он как бы давал понять им, что они не доросли до той степени понимания, которой обладает он в силу жизненного и политического опыта. Министрам кабинета исподволь, но довольно настойчиво внушал, что они должны руководствоваться не столь правовыми нормами, сколь его волей, которая и является высшим выражением таких норм. С людьми, не принимавшими негласных правил игры, Аденауэр расставался.
Шел он подчас и на мелкие, нечистоплотные тактические уловки. Во время одной из предвыборных кампаний Аденауэр обвинил двух социал-демократов из Рурской области в незаконном получении денег на
