на весу, чтобы не придавить меня, но я все же чувствовала холодный мрамор его тела. Сердце заколотилось так сильно, что я с трудом расслышала, как Эдвард тихо засмеялся.

– А вот это вопрос спорный! – не согласился он. – На диване мы бы так не покувыркались.

Он осторожно провел по моим губам ледяным языком.

Голова у меня закружилась: дыхание стало слишком частым и неглубоким.

– Ты что, передумал? – задыхаясь, спросила я.

Возможно, Эдвард решил отменить свои правила осторожного поведения. Может быть, эта кровать означала гораздо больше, чем я поначалу подумала. В ожидании его ответа сердце бешено колотилось в груди.

Эдвард вздохнул и скатился с меня. Теперь мы снова лежали рядом.

– Белла, не говори глупостей, – ответил он с явным неодобрением в голосе: наверняка понял, что я имела в виду. – Я всего лишь хотел показать преимущества кровати, которая тебе так не понравилась. Так далеко мы заходить не будем, даже и не мечтай.

– Слишком поздно, – пробормотала я. Потом добавила: – И на самом деле кровать мне понравилась.

– Вот и хорошо, – ответил он с улыбкой и поцеловал меня в лоб.

– Только я все равно думаю, что она ни к чему, – продолжала я. – Если мы не будем заходить слишком далеко, то зачем нам кровать?

Эдвард снова вздохнул.

– Белла, я тебе уже сто раз говорил, что это опасно.

– Я люблю опасности, – не унималась я.

– Это я знаю, – ответил Эдвард, и я поняла, что он наверняка видел мотоцикл в гараже.

– Я скажу тебе, в чем состоит настоящая опасность, – быстро вставила я, прежде чем он успел сменить тему. – Настоящая опасность в том, что однажды я не выдержу и вспыхну синим пламенем, а виноват в этом будешь только ты.

Эдвард начал отталкивать меня в сторону.

– Ты чего? – запротестовала я, прижимаясь к нему покрепче.

– Профилактика самовозгорания. Если для тебя это слишком…

– Ничего не слишком! – заявила я.

Он позволил мне снова прильнуть к нему.

– Извини, я не хотел ввести тебя в заблуждение, – сказал он. – Не хотел тебя огорчать. Очень нехорошо с моей стороны.

– Вообще-то, это было очень даже хорошо.

Эдвард глубоко вздохнул.

– Ты не устала? Тебе надо выспаться.

– Нет, не устала. Я вовсе не возражаю, если ты еще разок введешь меня в заблуждение.

– Пожалуй, этого делать не стоит. Не ты одна склонна слишком далеко заходить в мечтах.

– Похоже, только я одна, – проворчала я.

Он рассмеялся.

– Белла, ты понятия не имеешь, каково мне! И твоя настойчивость ничуть не помогает держать себя в руках.

– А вот за это я извиняться не стану.

– А мне позволено извиниться?

– За что?

– Ты ведь на меня разозлилась, помнишь?

– А, ты про это…

– Прости. Я был неправ. Гораздо легче видеть вещи в истинном свете, когда тебе ничего не грозит, потому что ты здесь. – Он сжал меня покрепче в объятиях. – Я немножко схожу с ума, когда пытаюсь уйти от тебя. Пожалуй, я больше не стану уезжать так далеко. Оно того не стоит.

Я улыбнулась.

– Разве ты не нашел горных львов?

– Вообще-то, нашел. Но все равно добыча не стоила таких переживаний. Честно говоря, я хочу извиниться за то, что Элис держала тебя в плену. Это была глупая затея.

– Ужасно глупая!

– Я больше не буду.

– Ладно, – с легкостью согласилась я: Эдвард был давно прощен. – Зато мне понравилась идея с ночевкой… – Я прильнула к нему и прижалась губами к впадинке над ключицей. – Лично тебе позволяется держать меня в плену сколько угодно.

– Не исключено, что я воспользуюсь этим разрешением, – вздохнул он.

– Так что, теперь моя очередь?

– Твоя очередь на что? – не понял Эдвард.

– Чтобы просить прощения.

– За что ты хочешь просить прощения?

– А разве ты на меня не злишься? – в недоумении спросила я.

– Нет.

Ответ прозвучал так, что сомнений в его искренности не оставалось.

– Разве ты не поговорил с Элис, когда вернулся?

– Поговорил, а что?

– А ты не заберешь у нее «порше»?

– Конечно, нет! Ведь это же подарок.

Хотела бы я видеть выражение его лица. Голос у него прозвучал обиженно.

– Рассказать, чем я занималась? – спросила я.

Очень странно, что Эдвард не проявляет никакой озабоченности.

Я почувствовала, как он пожал плечами.

– Мне всегда интересно все, чем ты занимаешься, но тебе не обязательно говорить об этом, если не хочешь.

– Но я же ездила в Ла-Пуш.

– Я знаю.

– И прогуляла школу.

– Я тоже.

Я уставилась в темноту – туда, откуда доносился голос Эдварда, – и провела пальцами по его лицу, пытаясь угадать настроение.

– С чего это ты стал таким терпимым? – спросила я.

Эдвард вздохнул.

– Я решил, что ты права. Раньше дело было скорее в… моих предрассудках по отношению к оборотням. Я постараюсь быть более благоразумным и доверять твоим суждениям. Если ты считаешь, что это безопасно, то я тебе верю.

– Ничего себе!

– Ну и… важнее всего то… что я не собираюсь позволить этому встать между нами.

Я положила голову ему на грудь и, блаженствуя, закрыла глаза.

– Так что, – небрежно пробормотал он, – когда ты снова собираешься в Ла-Пуш?

Я промолчала. Его вопрос напомнил мне слова Джейкоба, и горло вдруг перехватило.

Эдвард неверно истолковал внезапное напряжение моего тела.

– Нужно же мне подготовить собственные планы, – быстро объяснил он. – Я не хочу, чтобы ты торопилась вернуться домой только потому, что я сижу здесь и жду тебя.

– Нет, – ответила я каким-то чужим голосом. – Я не собираюсь туда ехать.

– Эй, тебе не нужно идти на такие жертвы ради меня.

– По-моему, мне там больше не рады, – прошептала я.

– Чью-то кошку задавила? – шутливо поинтересовался Эдвард.

Я знала, что он не захочет вытягивать из меня правду клещами, но в его голосе сквозило явное любопытство.

– Нет. – Я вздохнула и торопливо пробормотала: – Я думала, Джейкоб поймет… и не ожидала, что его это удивит.

Эдвард терпеливо ждал, пока я решусь продолжить.

– Он не предполагал, что… это случится так скоро.

– Понятно, – тихо ответил Эдвард.

– Он сказал, что лучше бы я умерла. – На последнем слове мой голос дрогнул.

На мгновение Эдвард замер, словно пытался справиться с чем-то.

Потом нежно, но сильно прижал меня к груди.

– Извини ради бога.

– Я думала, ты обрадуешься, – прошептала я.

– Обрадуюсь чему-то, что тебя огорчает? – пробормотал он, зарывшись лицом мне в волосы. – Никогда.

Я вздохнула и расслабилась, вжимаясь в его каменное тело. Оно снова стало неподвижным и напряженным.