Сумерки меланхолии  уже давно не беспокоили Лизу. Она знала: нужно просто брать то, что может восполнить потери! 

 И она брала.

 Человек сам может быть Богом, создав свой мир вокруг,так же конструировать и разрушать; но не каждый, человек. Лиза могла.

    Отрывисто и резко взорвалась синтетика аккордов дарквейва  в тритон, нашпиговав осколками гипофиз, и разразилась адреналином по телу  со словами:

    Испытывая наслаждение, Лиза повела плечами, сделав круговое движение головой;  за тем  толкнула, и покатила вперед медицинскую тележку.

 Докатив её до «операционной», она подняла рубильник напряжения на стене. Сегодня  Лиза хотела не только ощущать, но и видеть все подробности.

 - Как ремни затянуты? Достаточно туго? А жгуты? Я спрашиваю это потому, что если жгуты будут болтаться – ты истечешь кровью. - Непринужденно бросила она через плечо.

 - За что ты так со мной? – Всхлипнула дарящая. 

 Лиза подошла ближе и отрегулировала стол:

 - Ну, миленькая. Правильнее говорить «с какой целью». Ты же сама хотела получить ответ на самый для тебя главный  вопрос «о качестве жизни», не так ли? Сегодня мы обе получим то, что хотим: ты ответы, а я новое качество!

 - Отпусти меня! Сука! Не нужны мне ни какие ответы! Ты ненормальная сволочь!  Я буду кричать!

 Жертва забилась в истерике, и операционные ремни врезались в ее побелевшие руки, оставляя малиновый след.

 - Спокойней, детка, спокойней. Кричать кричи, сегодня можно , даже желательно. – Ответила Лиза, набирая шприц.

 - Только вот сильно дергаться не нужно – можешь раньше времени умереть. Я могу не попасть в нужную точку, что нибудь там порву заранее, и ты истечешь кровью, не отдав мне всю свою волю…

 - Я и так тебе её не отдам! Отпусти меня чудовище! Извращенка!  - конвульсивно металась пристегнутая, из  глаз хлынули слезы и она зарыдала.

 Зафиксировав дополнительные крепления, Лиза ввела иглу в сонную артерию:

 - Это адреналин, не хочется, чтобы ты не вовремя потеряла сознание. Сейчас ещё капельницу с физраствором поставлю, и начнем! Вот так…

 Подвесив емкость с лекарством, Женщина взяла первый крючок.

 «Так первая боль пронзает когда-то всех» - Подумала она, и, мелено проткнув кожу у локтевого сустава, потянула назад. Раздался истошный вопль.

 «Как салфетку вязать…» - заметила Лиза, и ввела ещё один инструмент чуть выше запястья.

 Немного полюбовавшись, и перепроверив жгуты, она обратилась к мучимой жертве:

 - Первый шаг к новому качеству, моя милая Нина – это, безусловно, отсутствие жалости. Прежде всего… – рассказчицу передернуло от внезапного воспоминания.

 – Прежде всего - отсутствие жалости к самому себе. Ну и как следствие… – Лиза ввела третью спицу у коленной чашечки, заставив жертву испустить вой.

 - Ну и как следствие – отсутствие сострадания к окружающим.

 - Господи Иисусе,  иже Си на Небеси…  - зашептала Нина.

 Хрусталик увеличился,  и зеленые глаза Лизы приобрели глубоко изумрудный оттенок. Она подошла к изголовью, и легко касаясь губами уха слушателя, зашептала в ответ:

 - Деточка… ты же сама, сама согласилась на Единение, и твоё принятие было искренним, желаемым тобой… Ты приняла меня. Я – твой – Бог!

 Лопнув, кожа издала звук снимаемой пленки с горлышка винной бутылки, нож для карвинга вгрызся  в плоть бедра.

 - Тыковка моя. – Улыбнулась Лиза и вытащила кровавую звездочку из тела Нины.

 Всхлипнув, жертва  потеряла сознание.

     Музыка ангелов окутала и обняла обеих…

 Покой - они так в нём нуждались! Грусть ворвалась с внезапным ветром, разбив стекло одной из створок окна.

 «Неужели это ни когда не пройдет»?.. -  застонав, Лиза провела рукой по своему лицу, оставив алый след.

 Моцарт вновь отвернулся к клавиру.

 - Ну! Давай! Девочка! Еще! Поплачь со мной. Вместе… - Толстая игла пробила грудную клетку. Волевым движением адреналин сдернул душу обратно.

 - Ангелы… их нет на небе. Они здесь, моя милая… - Взяв садовый инструмент, Лиза рванула со всей силы плоть, обнимая жертву за голову.

 Открыв глаза, Нина издала нечеловеческий вопль, от боли разорвавшейся в икре.

 - Ангелы… они в наших головах, пойми. – Продолжала Лиза. – Я принимаю твой дар. Так уж вышло – ты предложила, а я забрала. А боль – боль неизбежна.  

 Она поцеловала жертву в лоб и взяла щипцы для разделки омаров

 - Знаешь… Ни кому не дано выносить боль… 

 Даже нам… 

   Молния разрезала тучи.

     Ни кто не стучался в крышку там – наверху. Ни кто не выжимал губку, увлажняя серую землю.

     Это был всего лишь испарившийся с поверхности конденсат.

 В детстве, Лиза часто думала, что облака появляются из больших заводских труб и от теплотрасс. Однажды, во время прогулки, она спросила отца, о том где у 'овечек дом', ведь им тоже нужно, наверное, спать, как и маленьким девочкам. А иногда они совсем уходили с неба. Перелистнув газету отец буркнул, что видимо в 'те' большие трубы, и дальше углубился в чтение. Отец был милым фантазёром, до тех про пока не начинал вмешиваться в процесс воспитания.