— Зачем тебе это понадобилось? Жизнь без секса?

В голосе Гаррета сквозило изумление, он едва ли мог осмыслить подобную жертву.

— Еще раз, мои мотивы — мое дело. Но это решено.

— Но от обетов можно легко отказаться.

— МакРив!

— Никогда не примешь в себя мужчину? Ты… девственница?

Гаррет подозревал нечто подобное и не понимал, как к этому относиться. Если он познакомит ее с сексом, не пустится ли Лауша во все тяжкие с другими мужчинами? От этой мысли когти впились в его ладони.

— Я скадианка не с рождения, — ответила Люсия с едва уловимым непонятным душевным волнением в глазах.

Скрытый намек? Выходит, она не является нетронутой. Теперь Гаррет задумался, сколько любовников у нее было.

— Когда ты присоединилась к ним?

— Какое это имеет значение? — воскликнула Люсия.

— Есть же какие-нибудь способы обойти эту твою клятву?

— Скадианки целомудренны. Всегда. Мы должны быть чисты.

— Ты веришь в такую чушь? Что должна оставаться целомудренной или девственной, чтобы считаться чистой? — возмутился Гаррет. — Или что там предпочтительнее? Значит, по-твоему, все матери нечисты?

— Конечно, нет. Но я придаю большое значение вере во что-то вроде высшего предназначения. Это — мое.

Гаррет все еще качал головой, когда Люсия спросила:

— МакРив, что ты считаешь самым священным в мире?

Тебя.

— Мой клан.

— Представь, что я заставила тебя отвергнуть его навсегда. Ты бы возненавидел меня. Здесь то же самое. — Люсия встретилась с ним взглядом. — Я стану вечно тебя ненавидеть, если потеряю эту часть себя.

Это и есть причина, по которой она убегала? Волосы на затылке снова встали дыбом. Чутье обострилось.

Она действительно думает так, как говорит. Долго и мучительно добиваться ту, которой нельзя овладеть.

Волна бессильного гнева окатила его. Гаррет никогда не сомневался, что Люсия отвечает ему взаимностью, и поэтому месяцами упорно распутывал клубок противоречий, в надежде найти ответы, объясняющие ее поступки. Эта загадка съедала заживо, приводила в недоумение…

В Китае Лучница долго пристально смотрела на него, прежде чем выпустила горящую стрелу и взорвала в складе с фейерверками.

Валькирия хочет его, но вместо того чтобы принять в свою постель, чтит эту Скади. Она отказывает им, соблюдая нелепый, бесполезный обет безбрачия. Который сам по себе почти кощунство для оборотня — их вид боготворил любые телесные контакты, равно как и секс.

Год жизни… потраченный впустую. Гаррет вскочил на ноги и принялся мерить шагами комнату.

— Из-за этого ты сбежала? Из-за нескольких бессмысленных обетов, данных второразрядной богине?

Люсия задохнулась от возмущения.

— Я уехала, потому что у меня есть кое-какие дела, связанные с Воцарением.

— Что за дела?

— Личные!

— Как же много этих гребаных секретов. Тебе кто-нибудь хоть раз говорил, что с такой подругой, как ты, нужно обладать железной выдержкой? Во имя богов, ты — сложная женщина! В ту ночь, когда увидел тебя, я пожелал суженую, которая сможет бросить мне вызов. Как я жалею, что не могу сейчас взять свои слова обратно.

Выудив спутниковый телефон из сумки, оборотень, стремительно пронесшись к двери, выскочил наружу, по пути схватив футляр с луком.

На палубе его встретил легкий прохладный дождь. Гаррет запрокинув голову, подставил лицо навстречу каплям, изо всех сил стараясь успокоиться. Как только ему удалось справиться с худшей в его жизни вспышкой ярости, он набрал номер брата.

— Лаклейн, она со мной.

— Это превосходно! Ты терпелив с нею?

Мгновенное колебание, затем Гаррет признался:

— Нет, не совсем, но пытаюсь.

— Следи за своими действиями, брат. Я никогда не прощу себя за то, что творил с Эммой.

Голос Лаклейна дрогнул от сожаления.

— Не соверши ту же оплошность. И не поступай, как Бауэн. Учись на наших ошибках.

Их двоюродный брат Бауэн обошелся со своей парой Марикетой Долгожданной еще хуже, чем Лаклейн с Эммой. До того как Бауэн признал, что Марикета его судьба, он едва не убил ее.

— Валькирия злится, что ты поймал ее?

— О, да, — рыкнул Гаррет и, пересказав брату разговор с Люсией от апокалипсиса до клятв, закончил словами: — Я хочу задушить ее.

— Ты же не позволишь ей пойти с тобой, чтобы остановить этот конец света?

— Ад кромешный, конечно нет. Просто разрешаю ей думать иначе, пока не вытащу из нее больше информации.

— Это хорошо, — одобрил Лаклейн. — Сейчас ты с валькирией можешь начать все заново. У тебя появилась возможность, не облажайся с ней. Наберись терпения.

Терпения?

Прежде чем Гаррет смог поправить его, Лаклейн продолжил:

— Ты, если уж придется, сглаживай шероховатости первым. — Затем ворча, добавил: — Боги знают, я так и делал.

Гаррет услышал, как Эмма сонно пробормотала:

— Лаклейн, возвращайся в кровать. Уже поздно.

Два часа дня в Шотландии — глубокая ночь для вампира.

— Я буду через секунду, любимая.

На мгновение Гаррет ощутил зависть, затем устыдился собственных чувств. После всех пыток и заточения в руках Орды Лаклейн больше, чем кто-либо из мужчин, заслуживал утешения, которым суженая с пепельными волосами с избытком одаривала его весь прошлый год.

— Иди к своей королеве, брат.

— Позвони мне завтра, — попросил Лаклейн. — Нам предстоит многое обсудить. Помни — она изменит свое мнение, если ты будешь хорошо с ней обращаться и уважать ее убеждения.

Ее убеждения. Маленькая лицемерка. Гаррет испытывал отвращение к подобным клятвам, находя их оскорбительными. Ликаны уважали пищу, прикосновения, секс. Она не ест, отказалась от радостей секса, но, видят боги, он ей устроит бурю эмоций одними ласками, ведь прикосновения никто не отменял. Сегодня вечером. Да, он это сделает…

— Не забывай, Гаррет, тебе дается только одна женщина. На всю жизнь.

Повесив трубку, Лаклейн вернулся в кровать, тихонько устраиваясь рядом с Эммой.

Но та еще не спала.

— Это был Гаррет?

— Да, — Лаклейн притянул жену в объятья, вдыхая сладкий аромат. — Он нашел Лучницу.

— Ну и как она его встретила? — Эмма мельком взглянула на него, читая выражение лица. — Достойно, да?