– …правила поведения на танцевальном вечере одинаковы, ибо относятся не к танцам как к таковым, а к людям, – вещал импозантный диктор. – Дурно и некрасиво поступает тот, кто, получив отказ, тут же приглашает соседку отказавшей. Получается, что ему все равно, с кем танцевать. Если танцы происходят в ресторане, то мужчина, пришедший с дамой, может пригласить другую даму на танец только после того, как он уже танцевал со своей спутницей, или тогда, когда его спутница приняла приглашение другого мужчины. Если вы пришли в ресторан с друзьями или со своими родственниками и сидите за одним столом, то, проведя первый танец со своей спутницей, на второй вы приглашаете женщину, сидящую рядом, а на третий – сидящую напротив…

– Алевтина Климовна, можно к вам?

– Маруся? Заходи, – кисло произнесла соседка и сделала у телевизора звук потише.

– Алевтина Климовна, я обещала Витальке, что ничего вам не скажу, но мне кажется, вас все-таки надо предупредить, – решительно начала Маруся. – Сейчас придет один человек, которого вы не видели очень давно…

– Какой человек? Чего еще там этот алкаш придумал?!

– Он ничего не придумывал, просто совершенно случайно нашелся тот, кого вы всю жизнь считали злодеем, а он ни в чем не виноват, оказывается – просто череда нелепых совпадений, и только…

Лицо Алевтины Климовны стало каменным, а глаза за стеклами очков вспыхнули черным огнем.

– Модест? – произнесла она с ледяным презрением, моментально догадавшись, на кого намекает Маруся. – Я так и знала, что рано или поздно он явится ко мне! Негодяй, без стыда и совести…

– Алевтина Климовна, я вам сейчас все объясню! – нетерпеливо закричала Маруся и принялась торопливо пересказывать ей все, что услышала от Виталика.

Алевтина Климовна слушала молча, не перебивая, и по лицу ее временами пробегала дрожь.

– …нет, Виталька, конечно, взял на себя чересчур много, но, с другой стороны, вы ведь сами никак не можете забыть прошлое, вы все время вспоминаете события тех дней, проклинаете своего Модеста… Может быть, все действительно не так, как вы думаете? И знаете еще что – никогда не поздно стать счастливой! – вдохновенно выпалила Маруся.

Алевтина Климовна поджала губы. Потом посмотрела на часы. Постучала пальцами по столу.

Затем отложила вышивание в сторону, встала и распахнула шифоньер, из которого на Марусю едко пахнуло геранью (с помощью листьев этого растения Алевтина боролась с молью).

– Как ты думаешь, что лучше – этот костюмчик или это платье, а? – сухо спросила она Марусю, вытащив из шифоньера свои наряды.

«Костюмчик» был ярко-синего цвета, с гигантскими лацканами и накладными, не менее огромными карманами. Платье же переливалось люрексом всех цветов и напоминало шедевр художника- импрессиониста. Маруся представила Алевтину сначала в том, а потом в другом наряде…

– А чего-нибудь попроще нет? – сдавленно спросила Маруся, стараясь не дышать пропитанным геранью воздухом.

– Да, ты права, а то подумает, будто я ради него так вырядилась! – мстительно произнесла соседка и накинула на плечи длинную белую шаль. Затем тщательно подвела губы оранжевой помадой:

– Так ничего?

– Очень, очень неплохо… – успокоительно кивнула Маруся.

И в этот момент раздался звонок.

Виталик распахнул дверь, и в квартиру зашел тот, кого Алевтина называла «негодяем без стыда и совести». Маруся была абсолютно уверена, что сразу узнает Модеста Павловича Фокина, даже постаревшего, ведь сколько раз Алевтина описывала своего жениха самым подробнейшим образом…

Но гость нисколько не напоминал «атлетического красавца ростом выше среднего, всегда аккуратно подстриженного». Это был маленький, сухой человечек с буйно разросшейся седой шевелюрой – она обнаружилась, когда гость снял шляпу.

– Аля?.. – сказал он и протянул Алевтине Климовне букет хризантем.

– Модя?.. – строго произнесла она, забирая цветы.

Они долго стояли друг напротив друга, а Маруся с Виталиком словно завороженные глазели на них – хотя, по правилам хорошего тона, надо было оставить влюбленных наедине.

– Погода просто ужасная – ветер, холодно, – наконец с усилием произнес Модест Фокин. – Аля, произошло ужасное недоразумение…

– Неужели?.. – с царственным видом пожала плечами Алевтина Климовна, и серебряная цепочка возле ее лица затрепетала. – Ты обещал быть в пятницу, за день до свадьбы. Я ждала тебя и в пятницу, и в субботу. Я ждала тебя все воскресенье. А в понедельник…

– Аля, я тебе все объясню! Мне вот только непонятно, куда ты потом пропала?

– Я уехала к сестре, в Казань. А потом, когда вернулась, поменяла квартиру! Говорят, ты был женат?

– Был, – покаянно вздохнул Модест Фокин и дернул себя за седую прядь. – Хорошая женщина, мир ее праху… Два сына и три внука – Витя, Игорек и Никитка. Никитке год всего.

– А я так и не вышла замуж. И детей у меня тоже нет, – холодно изрекла бывшая невеста. – Но это неважно…

Они замолчали.

Потому что явно не знали, о чем еще можно поговорить. Наконец Алевтина Климовна, нахмурившись, сдержанно спросила:

– Твоя жена отчего умерла?

– Что? А, прости… Сердце. Но она совсем не мучилась!

Виталик вздрогнул и тихонько попятился в свою комнату. Маруся тоже очнулась.

– По телевизору черт-те что показывают… – вздохнула Алевтина Климовна. – Ты какие передачи любишь?

Уже закрывая за собой дверь в свою комнату, Маруся узнала, что Модест Павлович очень уважает передачи про ремонт и садово-огородные работы. Кажется, этот ответ тоже вполне удовлетворил Алевтину.

…Фокин стал являться с визитами каждый день – кажется, бывшая невеста совсем простила его. Он был милым, хорошо воспитанным человеком, очень простым – и тем очень подкупил всех остальных жильцов квартиры.

Маруся как-то призналась Виталику, что ждала от встречи бывших влюбленных нечто большего – слез, признаний, воспоминаний… Чего-то такого живого и яркого!

– Это тебе не кино! – вяло усмехнулся Виталик. – Я, честно говоря, и не надеялся, что они сразу бросятся друг другу в объятия. Так, думал, люди на старости лет найдут хоть какое-то утешение друг в друге…

А потом Модест Павлович сделал предложение Алевтине Климовне. И она приняла его…

Маруся все откладывала и откладывала этот разговор, каждый раз находя все новые предлоги, чтобы не ехать к матери. То ей мешало нездоровье, то плохая погода (весь сентябрь и октябрь в Москве шли сильнейшие дожди), то необходимость сдать какой-то очередной анализ (а было этих анализов и всевозможных тестов – несть числа, словно беременных собирались запускать, по крайней мере, в космос!). То сама Лилия Сергеевна сообщала Марусе, что составляет гороскопы для каких-то важных клиентов и у нее нет времени даже по телефону поговорить…

Только в конце ноября Маруся выбралась к матери.

Шел снег, и было холодно, как в середине зимы…

– Ты плохо выглядишь, – печально сказала Лилия Сергеевна, помогая дочери раздеться. – Худая, бледная, синяки вон под глазами… Все не можешь забыть своего Арсения?

– Не могу. Но не в этом дело, мамочка… – Маруся чмокнула ее в щеку. – Специально приехала к тебе, чтобы сообщить – ты скоро станешь бабушкой.

Лилия Сергеевна оцепенела, потом произнесла упавшим голосом:

– Ну здрасте… А муж?

– Мам, если бы я собралась замуж, то обязательно пригласила бы тебя на свадьбу!

– Ну ладно, не муж, а кто-то там… спутник жизни, что ли? Он есть?